Юрий Андропов. Последняя надежда режима. - Млечин Леонид Михайлович - Страница 55

Гречко сообщил, что разговаривал с министром обороны Чехо­словакии генералом Дзуром. Андрей Антонович редупредил его, что если со стороны чехословацкой армии прозвучит хотя бы один выстрел, то Дзур будет повешен на первом же дереве.

Брежнев позвонил президенту страны Людвику Свободу и просил с пониманием отнестись к вводу войск. Больше никого из руководи­телей Чехословакии о вводе войск и их страну не предупредили.

19 августа составили обращение к Чехословацкой народной ар­мии:

― Дорогие братья по оружию!

Верные делу социализма, жизненным интересам своих Народов, руководители Коммунистической партии и правительства Чехословакии, перед лицом усилившихся действий контрреволюционных сил, призвали нас на помощь.

Откликаясь на эту просьбу, мы идем к вам, чтобы оказать братскую помощь и совместными усилиями защитить дело социализма в Чехословакии...»

Ночь ввода войск с 20 на 21 августа Брежнев, Подгорный и Косыгин провели на центральном командном пункте Генерального шта­ба.

Президент страны Людвик Свобода и министр обороны Мартин Дзур всерьез отнеслись к тому, что им сказали Брежнев и Гречко, и приказали своей армии не сопротивляться, поэтому военная часть операции прошла успешно. Из военных деятелей на стороне Дубчека был, пожалуй, только начальник политуправления чехословацкой армии генерал Вацлав Прхлик. В январе 1968 года он возглавии военный отдел ЦК, Прхлик добивался хотя бы минимальной независимости во­оруженных сил Чехословакии, что вызвало резкое возмущение совет­ских генералов. Дубчек расформировал отдел ЦК. Прхлик вернулся к своим обязанностям в армии. Но власти над вооруженными силами у него не было.

20 августа в четыре часа вечера Вилиам Шалгович собрал ру­ководителей ведомства госбезопасности, в том числе тех, кого уво­лил министр Павел, и предупредил, что идут советские войска, кото­рым надо помочь.

В Праге тем временем заседал президиум ЦК компартии Чехо­словакии. Около полуночи председателя правительства Черника при­гласили к телефону. Министр оборони Дзур, в кабинете которого уже находились сторожившие его советские офицеры, доложил, что войска стран Варшавского договора вошли на территорию страны.

Позвонили президенту Свободе. Он приехал через сорок минут. У него уже побывал советский посол Червоненко.

Большинство членов президиума ЦК осудили ввод войск и при­няли резолюцию: «Президиум ЦК КПЧ считает этот акт противоречащим не только всем принципам отношений между социалистическими госу­дарствами, но и попирающим фундаментальные нормы международного права».

Против проголосовали Васил Биляк и еще трое его единомыш­ленников. Президиум ЦК призывал к спокойствию — не оказывать со­противления. Исчезла «законная» база под вторжением. Пленум ЦК, Национальное собрание, правительство — решительно все выступили против военной оккупации страны.

Чехи оказали пассивное сопротивление: убирали указатели насе­ленных пунктов, чтобы запутать советских солдат, писали на стенах домов «Отец — освободитель. Сын - оккупант». В некоторых населенных пунктах в проезжающие танки и бронетранспортеры бросали камнями и цветочными горшками. Тем не менее, кровь пролилась.

Чешские власти считают, что во время вторжения и в течение последующих месяцев погибло семьдесят с лишним человек и около се­мисот получили ранения.

Когда весть об оккупации страны разнеслась по Праге, у здания ЦК собрались несколько тысяч человек, в основном молодежь с нацио­нальными флагами. Они пели государственный гимн и «Интернационал».

В два часа ночи президент Свобода уехал в свою резиденцию. Черник вернулся в здание правительства. Около трех утра 21 августа здание ЦК окружили советские бронетранспортеры и танки. В здание ворвались десантники. Несколько советских солдат вошли в кабинет Дубчека, где заседал президиум ЦК. Они перерезали телефонные про­вода закрыли окна и стали составлять список присутствующих.

Редкое мужество проявил Франтишек Кригель. Военный врач, он воевал в Испании и Китае. Всегда держался независимо.

И думаю, что до восьми ничего особенного не произойдет — ска­зал он товарищам. — Никто из нас не спал, и я советую немного вздремнуть. Всем понадобятся свежие головы. Кригель лег на ковер, подложив под голову портфель, и действительно заснул. Как он и предсказывал, события стали разворачиваться около девяти. Появи­лись сотрудники чехословацкой госбезопасности. Они приказали Дубчеку, Кригелю, председателю Национального собрания Йозефу Смрковскому и Йозефу Шпачеку, партийному секретарю в Южной Моравии, следовать за ними. Все четверо были сторонниками реформ в стране.

На каком основании? — спросил Дубчек.

Я действую именем рабоче-крестьянского правительва главе с то­варищем Алоизом Индрой, — гордо ответил чекист. — Через два часа вы предстанете перед революционным трибуналом. Им тоже руководит товарищ Индра.

Дубчека и его товарищей советские солдаты повезли в аэро­порт. Несколько часов они ждали, потом их погрузили в самолет. Александр Дубчек понял, что первоначальные планы Москвы рухнули. Сопровождавшие его лица просто не знали, что с ним делать...

Тем временем из его кабинета в здании ЦК увели еще троих. Остальные ждали — не в лучшем расположении духа. Около десяти ве­чера что-то изменилось. Вновь появился советский полковник, кото­рый на сей раз улыбался. Он сказал, что намечена встреча на высшем уровне, и которой примет участие товарищ Дубчек. Так что все могут расходиться, а завтра приступить к нормальной работе. И всех отпу­стили.

Когда советские солдаты в августе 1968-го с оружием в руках вошли в здание ЦК компартии Чехословакии, один из соратников Дуб­чека с ужасом подумал: да это же те самые солдаты, которых ты с восторгом встречал в мае сорок пятого! Это они сейчас нацелят на тебя свои автоматы. В памяти его возникла картина: во время немец­кой оккупации Чехословакии патрули вермахта прочесывают Прагу. И с этой минуты для него исчезла разница между теми и этими солдатами — все они были оккупантами...

Чехословацкий физик-теоретик Франтишек Яноух рассказывал, что, когда в ларьке он попросил советскую газету, продавцы посмот­рели на него с отвращением. Одна знакомая продавщица не вы­держала и с упреком сказал:

— А я-то думала, что вы нормальный, приличный человек.

Когда заместитель начальника управления правительственной связи КГБ Николай Александович Брусницын добрался до Праги, совет­ское посольство было забито военными и чекистами. Но в посольстве не было закрытой связи (обычные телефоны работали), не было ни света, ни воды. Электричество дали, когда завели мобильную станцию ВЧ-связи, которую подтянули к посольству.

В посольстве находились член политбюро и первый заместитель главы советского правительства Кирилл Трофимович Мазуров и началь­ник второго главного управления (контрразведка) КГБ Георгий Карпо­вич Цинев. Мазуров воевал, был секретарем подпольного ЦК комсомола Белоруссии, в Москве решили, что его боевой опыт может пригодить­ся. Его задача состояла в том, чтобы создать в Праге рабоче-кре­стьянское правительство во главе с секретарем ЦК Алоизом Индрой, которому в Москве доверяли больше.

Генерал Цинев возглавил оперативную группу КГБ. Он постоянно разговаривал с Андроповым по ВЧ — узел правительственной междуго­родней связи оперативно развернули и посольском подвале.

22 августа в посольстве собрались некоторые члены руководства Чехословакии. С ними вел переговоры Червоненко. Выяснилось, что сформировать новое правительство не удается. Даже промосковские члены президиума не спешили публично проявить свой коллаборацио­низм. Поехали к президенту Людвику Свободе в его резиденцию в Гра­де.

Он наотрез отказался сформировать новое правительство.

― Если я это сделаю, народ выгонит меня из Пражского Гра­да, как паршивую собаку.

Свобода сказал, что должен лететь в Москву. Главное - убедить Брежнева освободить арестованного Дубчека и остальных руководи­телей партии. В глупом положении оказались Васил Биляк и его това­рищи. Они не знали, что делать. Их охватил страх — а вдруг все провалится, люди узнают, что это они обратились за поддержкой к советским войскам... И что с ними будет?