Оборотная сторона - Дружинина Александра - Страница 10

— Да, да, да, — король начал стучать пальцами по столу, и оценивающе взглянул на меня, что мне очень не понравилось.

Лира и Винсерт сели рядом со мной по обе стороны, а кот — рядом с королем на специальном высоком стуле. Вот только к еде приступать не спешили. Я с тоской взглянула на ароматные куриные ножки с поджаристой корочкой в обрамлении зелени и помидор… ням-ням, как есть-то охота!

В молчаливой задумчивости все чего-то ждали. Король то и дело бросал на меня умильно-глумливые взгляды, щерился во все свои двадцать девять. Это начинало раздражать. Спустя пять минут я не выдержала.

— А чего мы ждем? — шепотом спросила я у Лиры.

— Сейчас, еще минута, — так же тихо ответила она.

Минуту я отсчитывала как час. Мысли постоянно перебивались ароматами еды. «Один. Два. Три… Ммм, как вкусно пахнет вон тот тортик… Четыре. Пять… эх, вот бы кусочек того пирога… Шесть…». К счастью, не успела я досчитать до пятидесяти и перечислить половину того, что находилось на столе, как чуть не заработала тик правого глаза. Только до меня дошло, что этот оглушительный гул — призыв к ужину. За дверью послышался топот и в зал ввалилась толпа оборотней (которых я вполне могла бы принять за людей). Все окрестные столы тут же были заняты. Одеты они были в форму, похожую на военную: серо-зеленые туники, тяжелые коричневые сапоги, на головах что-то вроде шлемов, но не железные. Через пять минут вновь воцарилась звенящая тишина.

Царь встал и глубоко вдохнул, видимо приготовился говорить. Я к тому времени практически расхотела есть. Еще бы, на меня бросали такие взгляды, словно я враг народа.

— Дети мои! — голос короля оказался под стать внешности: немного глумливый, но мягкий. Короче, смешной. — В этот торжественный вечер я благословляю всю еду, ниспосланную нам Ксифероном, да будет вечной его душа и да будет нетленной плоть, — бррр, гадость какая! — давайте же все вместе отблагодарим его…

Не знаю точно, сколько продолжал король разглагольствовать, но за это время успела снова проголодаться. Так ведь и еда испортиться может! Солдаты и «дети» короля с огромным вниманием и восторгом ловили каждое слово. А король, кажется, вошел во вкус. Думаю, они не заметят, если я все же приступлю к ужину. Жаль, еда уже почти остыла. Эх, хоть бы корочку черствую — и то радость. Ведь маковой росинки с утра во рту не было. Хорошо, на корочку я не согласна, но ее вполне может заменить рыбный пирог. Ладно, дотянуться бы еще… Так… еще немного… ну, давай же!.. Ай!..

— Можете приступать к трапезе, дети мои! — на заднем фоне этих слов мое тихое нехорошее слово (непечатное, так что пусть это останется тайной) услышал, наверное, весь зал. «Всю жизнь с протянутой рукой», — глубокомысленно изрек внутренний голос, а совесть вяло кивнула, и, зевнув, перевернулась на другой бок. Я зависла над столом, потеряв последнюю надежду добыть хоть что-нибудь вкусное. На меня устремились сотни взглядов, из них самый злобный — Винсерта. Ух, хоть под землю от стыда провалиться! Прислушалась к ощущениям: видно стыд провалился один, оставив меня на этой грешной земле. Что ж, переживем.

Я спокойно опустилась на свое место, сделав вид, что ничего не произошло. Стойко выдержав пристальные взгляды, я наконец-то дождалась. Ура, еда!

Минут десять в зале стояла гробовая тишина. Слышался только стук ложек и вилок о тарелки.

— Так, что вы собираетесь делать? — король оторвался от еды и обратился ко мне. Под его взглядом я чуть не подавилась (от смеха), и Лира поспешила похлопать меня по спине.

— Ээээ… ну, я… погуляю по городу, — пыталась лихорадочно сообразить, что бы ответить. Вроде бы и лгать незачем, но как-то не хочется, чтобы о моих планах узнал весь замок. И зачем только король и его подданные ужинают в одном помещении? Что, места больше нет?

— Вот и ладненько, — непонятно чему обрадовался король, и взял бокал с вином. — За вас, прекрасная дама!

Я только что принялась жевать курицу, и от таких слов она намертво завязла в зубах. Точнее от интонации: это было сказано таким тоном, словно король делал какое-то неприличное предложение.

— С радостью предложу вам небольшую прогулку по городу, — произнес Армунд. Я обалдело уставилась на него. Попытка избавиться от куриной ножки ни к чему не привела.

— Бне уге Лива пведловыла, — попыталась выговорить я.

— Что, что?

— Мне уже Лира предложила сопроводить, — перевела я, наконец освободившись от курицы. — И Фредди.

Теперь настала очередь короля уставиться на меня с обалделым видом. Потом он взглянул на кота, потом на Лиру. Она хихикнула и подмигнула мне:

— Он ей разрешил.

— Разрешил?! — неожиданно вскрикнул Вин прямо мне в ухо. Ау, можно и потише! — Да он даже отцу… королю не разрешает так себя называть!

— А мне разрешил, — я изобразила самую милую улыбку на какую способна. — Спасибо за вкусный ужин.

Стащив со стола бутерброд с красной икрой, я быстренько смылась из зала. Как-то устала сегодня.

В коридорах было довольно оживленно. Прислуга суетилась, бегая туда-сюда. Придворные дамы и пажи болтали, царские дети играли. Странно, а почему их на ужине не было? Надо будет Лиру как-нибудь попытать…

Комнату свою я нашла только с нескольких раз. Мимо вон той пальмы я уже раз пять проходила. Ну, наконец-то! Как я рада вновь видеть свою комнату! Не совсем свою, но все же… За окном уже совсем темно, а сегодняшний день был слишком длинным. На кровати обнаружилась моя скомканная ночнушка, которую я бросила туда еще утром. Что ж, раз больше надеть нечего, будем довольствоваться тем, что есть. Быстро переодевшись, я заползла под теплое одеяло. Тусклый светильник, стоящий рядом с кроватью, затушила, и комната погрузилась в темноту. Свет от полной луны проникал сквозь порезанные занавески и давал немного света. Зато очень хорошо было видно звездное небо. Какая же я все-таки молодец — если бы занавески сохранили свою прежнюю длину, вместо неба я созерцала бы красивый зеленый фон с цветочками.

В груди защемило. Неожиданно вспомнилась комнатка, которую я снимала. Маленькая такая, тесная, но родная и уютная. И каждый вечер я играла на гитаре, сочиняла песни — просто не могу без этого. А сейчас придется. Гитары нет, да и вдохновения особого тоже… Тихо ухмыльнулась: меня наверняка уже повсюду ищут, волнуются, в милицию позвонили… «И не надейся, милиция заявление только через три дня принимает», — никогда не дремлющий внутренний голос. Когда же ты заткнешься? Я перевернулась на другой бок. Как бы то ни было, нужно попытаться заснуть — впереди трудный день…

Сидя в кабинете у отца, я пытался сообразить, как бы помягче сообщить о невесте, чтобы не случилось инфаркта. Зная, как отец относится ко всем фамильным ценностям, в том числе и к занавескам, можно было бы предположить его реакцию.

— Ты что-то хотел? — отец на секунду поднял на меня глаза, и вернулся к пирамиде. Дело в том, что он просто обожал всяческие развлечения, и сейчас, вместо того, чтобы заниматься государственными делами, строил пирамиду из алесских фигурок. Ребенок, ей богу! А большинство государственных дел, конечно же, на моих плечах.

— У меня для тебя есть… сюрприз, — начал я щекотливую тему. Отец заинтересованно взглянул на меня:

— О, наверное это набор фангорских карт!

Я поморщился. Этих наборов у него уже штук десять. Особой страстью отца было перекинуться в картишки. Причем неважно с кем — будь это паж или эльфийский принц. Кстати, последний проигрался до нижнего белья, и его еле увели, так как он горел желанием отыграться.

— Нет. Это не карты.

— О, сынок, я тебя просто обожаю! Ты наконец-таки добыл шахматы из слоновой кости с бриллиантовым опылением! Как же я…

— Это невеста! — выпалил я. Уф, переговорить моего отца — что заставить эльфа использовать дешевые арманские духи вместо дорогих силийских с экстрактом ночной фиалки. То есть практически невозможно.

— Что ж, и это неплохо, — отец как всегда не терял оптимизма. Блин, лучше бы он всегда был жестоким политиком, как и положено королям. — Надеюсь, она будет не против сыграть со мной в картишки?