Черный Дом - Петухов Юрий Дмитриевич - Страница 9

Меня поддержали. Поддержали те, кто пробивал оцепления — я поглядел по сторонам: да, те самые лица, усталые, грязные, в крови и саже, щиты, дубинки, изодранные руки, разорванная одежда. Они!

— Нужны машины! — закричал я в ухо Тарасову. — Поехало очень мало. Макашов не президент, его могут и не пустить внутрь. Поддержка нужна.

— Ну вот и решили все вместе, — после раздумий ответил генерал. — Пойдем в Останкино. Но пойдем пешим ходом — всех не усадишь, вон народу сколько, десятки тысяч!

Пошли пешком.

Это шествие должно было состояться. Это было свидетельство Народной мощи и силы. Мы вышли на Садовое — несчитанные тысячи. Москву невозможно было узнать. Еще час назад она вся была скована кошмарными кольцами оцеплений — каски, шинели, бушлаты, щиты, зеленая защитная окраска повсюду, машины, стволы, стволы, стволы… Будто вражья орда пришла из чужих страшных стран, оккупировала столицу, задавила своей звериной тяжестью— мрак, ужас, гнетущая темная сила. И вдруг — чисто, свободно, пусто под сияющими, ярыми Божьими Небесами. Бездонное небо и ослепительное солнце. Это было Знамение всем нам от самого Господа. Он был с нами. Он был на нашей стороне… мы сами отвернулись от Него. Но это потом. А тогда мы шли огромными колоннами, рядами по очищенной от оккупационно-колониальных войск Москве. И душа рвалась ввысь.

Останкино

— Народ победил!

— Народ победил!!

— Народ победил!!! — скандировали тысячи глоток. И было ощущение полной и окончательной Победы! От Смоленской уже шли на слияние с нами новые десятки и десятки тысяч русских людей. Тарасов вышагивал вперед, посреди шеренг. Я шел по левую руку от него и поражался чистоте Москвы. Движение было остановлено. Прохожие на тротуарах останавливались, махали нам руками, приветствовали, улыбались, многие присоединялись. Шли быстро, слаженно, уверенно, во всю ширину огромных улиц.

Когда двое парней бросились вдруг с криками к какому-то киоску, собираясь содрать с него иноземную вывеску, их — тут же подхватили под руки, оттащили. Никаких погромов, ни малейших!

— Закон и порядок! Закон и порядок!! — начали выкрикивать мы.

У американского посольства остановились.

— Янки вон! Янки вон из России!!!

Я кричал громче всех, мне было ненавистно присутствие этих колониальных властей, я знал, что они подлинные хозяева колониальной администрации, под их дудку пляшут «народноизбранные». Вон! Вон, вражья поганая сила! Навсегда, чтобы духу вашего здесь не было! Это вы, враги рода человеческого, финансировали все «русские» революции, разрушившие Россию, все «перестройки», это вы убийцы, а «пятая колонна» — только инструмент в ваших руках. Вон! Я еще не знал, что там уже давно создан центр по подавлению Народного восстания, что там все продумано и взвешено, что именно оттуда будут управлять завтрашними расстрелами, казнями. Откуда я мог это знать! Колониальная администрация впала в маразм со страху. И потому резидентура правящих заокеанских спецслужб брала бразды правления в свои руки, напрямую. Можно было догадаться об этом. Но я не догадался. Мы прошли мимо паучьего гнезда. Но ненависть к поработителям России все же вьшилась—со всех заборов люди начали сбивать рекламу американских сигарет: «Лаки страйк — это настоящая Америка» и прочие. Нам не нужна 'России «настоящая Америка», пусть катятся к себе! Янки

вон из России! Вы разорили и погубили половину мира! Вы подло наживались на наших смертях во второй мировой, прячась за нашими спинами, убивая нас по сути дела, сдирая «по ленд-лизу» с нас подлинными богатствами не три, а триста тридцать три шкуры и до сих пор цинично требуя выплаты долгов. Подлость и гнусь! Это вы развязали кровавые бойни по всему свету, по всей нашей стране! Это вы стравили Армению и Азербайджан, Абхазию и Грузию, это ваши резиденты, всякие шеварнадзы, разрушают все и повсюду. Это вы убиваете Югославию, убиваете Православие по всему миру, по всей Европе. Вон из России!

Кто знал, что Руцкой ведет переговоры с американским посольством, что он жаждет получить «ярлык из ханских рук». И я не знал тогда этого. Я знал одно, нелепые мифы, что мы погибнем без «мирового сообщества» и Штатов, что они нас выручат и спасут — это дезинформация, которая с сатанинской силой вбивается в наши головы спецслужбами и «пятой колонной». Америка, точнее, госаппарат и спецслужбы, Пентагон и ЦРУ — наши лютые враги, убивающие нас. И не надо быть наивными олухами! «Мировое сообщество»! Гуманизм! Общечеловеческие ценности! И свыше миллиона русских смертей в год! Разруха! Расчленение! Разграбление! Колонизация! Янки вон из России! Если вы не уйдете сейчас, мы вас выбьем позже! Никакое иго не может быть вечным! Ваша орда на Руси не простоит трехсот лет! И чем дольше вы задержитесь здесь, тем страшнее для вас будет ваше поражение, ибо рано или поздно придут не Руцкие и Хасбулатовы, а Русские люди. Им ваш поганый ордынский ярлык на княжение не нужен. Вон из России! Я еще не знал, что назавтра они будут нашу российскую Трагедию транслировать на весь мир как шоу и визжать похотливо: «Мало крови русских! Мы поддерживаем демократию! Лей крови русских побольше! Поддерживаем!» Враг— он и есть враг. Он никогда не станет другом. Убийцы есть убийцы. Янки вон из России!

Мы шли в Останкино. И было ощущение полной Победы. Народный вал был неостановим. Не было сил, которые попытались бы его остановить. И все же тревоги мучили меня. Медленно идем. Опоздание может быть роковым. Или генерал Макашов уже пробился в телецентр, уже обратился к народу, передал послание Руцкого? Должно быть так, только так. А вдруг нет?

— Народ победил! Народ победил!!

Эти слова звучали безо всяких мегафонов четко, едино и громоподобно. Я очень жалел, что во время шествия только один какой-то бесстрашный оператор вел съемки, остальные, почуяв силу народную к отсутствие охранки режима, сникли и пропали. Когда-нибудь люди должны будут увидеть это шествие — величественнее его ничего не было и нет. Не только прорыв и битвы, сражения и побоища. Но именно шествие победившего многосоттысячного Народа по освобожденному городу, по столице России. Миллионы россиян по всем городам и весям не знают правды о тех днях, абсолютно ничего не знают. Телевидение, радио, пресса изолгались, оклеветали все, создали гнусный образ «боевиков-бандитов». Кучка совершенно чужих и чуждых нам людишек, владеющая всеми средствами массовой пропаганды, лишила правды всю Россию. Но те, кто желает знать правду, должны будут увидеть это величавое, грандиозное, могучее шествие Великого Народа-Победителя, Народа-Хозяина. Не боевики и бандиты. А Хозяева! В те часы вся мразь, все крысы сидели в Москве по щелям и тряслись от жуткого ужаса, они ждали мщения. Этот ужас и прорывался в их истерических визгах на ТВ, когда они требовали от властей: «Раздавите гадину!» Нет, не гадина, мерзавцы и подонки. Народ! А гадину и впрямь надо раздавить. И у гадины этой есть имя — «пятая колонна», ненавистники России, агентура спецслужб «мирового сообщества». Гадина таилась в тот день по щелям, гадила под себя со страху. А Народ величаво шел по улицам и площадям. Вы увидите это когда-нибудь. И вы поверите мне. Вы все поймете. Только Великий народ мог так шествовать. И на лицах людских в шествии этом не было злобы и жажды мщения, присущих инородным завсегдатаям «голубого экрана». На лицах людей были улыбки и радость, доброта красила эти светлые и чистые русские лица.

В районе Сухаревской было решено останавливать машины. Темнело. И надо было спешить. Колонны продолжали свое шествие, они и должны были придти к телецентру во всей своей мощи и красе. Но кому-то нужно было и поторопиться. Я запрыгнул в остановленный автобус, на котором Ранее перевозили омоновцев-карателей. Водителем в нем был солдат, перешедший на сторону народа. И столько нас "набилось внутрь, что и не пошевелиться. Через несколько минут хода мы остановились — выдохся автобус, не осилил выпавших за сегодняшний день на его долю испытаний. Но почти сразу удалось затормозить огромный военный «Урал». Я впрыгнул в кабину. Еще двое следом за мной. Остальные, человек сорок набились в кузов под тент. И мы рванули. Правил движения не существовало. Из какого-то разорванного при побоищах красного стяга уцелел лоскут. И я размахивал этим лоскутом из окна кабины «Урала», тормозя движение — нас пропускали, никто не пытался остановить грузовик. Следом шли еще два или три таких же. Один обогнал нас. Надо было успеть. Нам всем казалось, что наша помощь очень нужна там, что время уходит. Мы ворвались на аллею, не снижая скорости. Замерли перед телецентром. Я выскочил из кабины прямо перед десятью или пятнадцатью операторами с их камерами. Они выжидали чего-то. И я сразу сказал, что народ победил, что сюда, к телецентру, идет полумиллионное шествие, что теперь уже никто, ни антирусская клика, владеющая ТВ, ни милиция, ни «мировое сообщество» не посмеют запретить народу высказывать свою Правду по телевидению. Я был слишком наивен, расстрелы ничему не научили меня. Но я уже через минуту понял, что в Останкине творится что-то не то. Все оцепенело здесь, хотя и множество людей стояло. Я вбежал за изгородь, поднялся по ступеням к входу внутрь… увидел Макашова. Его не пускали в телецентр. Это было страшным ударом для меня. Потеряно столько времени. Они уехали почти три часа назад. И они толкутся у входа, не смея войти внутрь?! А зачем тогда были все жертвы?! Зачем был нужен Героический прорыв от Калужской до Дома Советов?! Все погублено! Где же выход, в чем?