Человек, который никому не подавал руки - Кинг Стивен - Страница 4

Когда я снова вышел на улицу, там не было ни души. Брауэр исчез. Я стоял, зажав в каждой руке по пачке денег, и бесцельно вертел головой по сторонам. Я выкликнул его имя а случай, если он укрылся в тени где-нибудь поблизости, — ответа не последовало. Взгляд мой упал вниз. Бродячий пес лежал на прежнем месте, но я сразу понял, что ему уже никогда не рыться в отбросах. Передо мной был труп. Клещи и блохи организованно покидали околевающее тело. Я попятился, испытывая чувство брезгливости… и безотчетного страха. Что-то мне подсказывало: Генри Брауэр не исчез из моей жизни. Так оно и вышло, хотя мне не суждено было его увидеть.

От полыхавшего в камине огня остались язычки пламени, из углов комнаты потянуло холодком, однако никто не пошевелился, пока Джордж снова раскуривал трубку. Он вздохнул, скрестил ноги на другой манер, так что суставы затрещали, и продолжил свой рассказ:

— Надо ли говорить, что все участники ночной игры были единодушны: следует найти Брауэра и отдать ему выигрыш. Кто-то, возможно, назовет нас ненормальными, но, не будем забывать, наша молодость пришлась на более достойные времена. Дэвидсон совсем скис. Я попытался отвести его в сторонку и как-то взбодрить — пустое, он лишь мотнул головой и побрел домой. Я не стал его удерживать. Отоспится, решил я, и все предстанет уже не в таком мрачном свете, тогда можно будет вдвоем отправиться на розыски Брауэра. Вдвоем, потому что Уайлден уезжал из города, а Бейкеру предстояли «общественные визиты».

Надо помочь Дэвидсону вернуть чувство собственного достоинства — с этими словами я отправился к нему на квартиру утром следующего дня. Он еще спал. Можно было, конечно, разбудить, но в этом возрасте сон целителен, и я решил пока разъяснить кое-какие факты.

— Прежде всего я поговорил с вашим, Стивенс… — Джордж вопросительно вскинул брови, глядя на своего дворецкого.

— Дедом, сэр, — подсказал тот.

— Благодарю.

— Всегда к вашим услугам, сэр.

— Я поговорил с дедом Стивенса. Кстати, на этом самом месте. И выяснил, что некто Раймонд Гриэр, человек, с которым я был немного знаком, вел какие-то дела Брауэра. Гриэр служил в городской торговой палате, и я без промедления отправился в его офис, размещавшийся в Флатирон Билдинг. Он был у себя, и мы сразу нашли общий язык.

Когда я рассказал ему о событиях прошлой ночи, на его лице изобразилась сложная гамма чувств: жалость, озабоченность, испуг.

— Генри, бедняга! — воскликнул он. — Я ждал, что этим кончится, вот только не думал, что так скоро.

— Вы о чем? — спросил я.

— О его нервном срыве, — пояснил Гриэр. — Это случилось в год его пребывания в Бомбее, и, вероятно, никто, кроме Генри, не знает всех подробностей. Я вам расскажу, что мне известно.

То, что я услышал от Гриэра, заставило меня отнестись к Генри Брауэру с большим пониманием и симпатией. Этот молодой человек, оказалось, пережил настоящую трагедию. Как и полагается в классической трагедии, несчастье здесь явилось результатом фатальной ошибки — а именно: забывчивости.

В распоряжении у Брауэра, представителя торговой миссии в Бомбее, находился автомобиль, по тогдашним временам — экзотика. По словам Гриэра, Генри радовался как ребенок, разъезжая по узким улочкам и видя, как шарахаются выводки цыплят, а мужчины и женщины падают на колени, прося защиты у своих языческих богов. Он ездил по городу, собирая толпы оборванных детей: они следовали за ним по пятам, но всегда робели, стоило предложить им прокатиться на этом чуде техники. То был «форд-седан», модель А, один из первых автомобилей, который можно было привести в движение без заводной ручки, простым нажатием кнопки стартера. Прошу это запомнить.

Однажды Брауэр поехал в другой конец города обсудить с местным набобом возможный контракт на партию джутового каната. Как обычно, мощный рев двигателя и автомобильные выхлопы, не уступавшие в громкости пушечной пальбе, привлекли всеобщее внимание и прежде всего ребятишек.

Брауэра ждал обед с джутовым магнатом; такие обеды проводились весьма церемонно, с соблюдением всех формальностей. И вот, вскоре после того, как подали второе блюдо, — а сидели они на открытой террасе, над многолюдной улицей, — снизу послышалось знакомое чихание и рев мотора, сопровождаемые визгом и улюлюканьем.

Один отважный мальчишка, сын какого-то гуру, залез в кабину, пребывая, вероятно, в убеждении, что без сидящего за рулем белого человека дракон, который прячется в этой груде железа, не сможет выскочить наружу. И надо же было такому случиться, что Брауэр, настроенный на предстоящие переговоры, не выключил зажигание, а искра возьми да и проскочи.

Нетрудно себе представить, как мальчишка осмелел на глазах у своих сверстников, как он трогал, вертел руль и издавал губами звуки в подражание клаксону. Всякий раз, когда он поддразнивал притаившегося дракона, зрители, надо думать, приходили в священный экстаз.

Вероятно, чтобы не сползти вниз, одной ногой мальчик уперся в педаль сцепления, и тут он ненароком нажал на кнопку стартера. Двигатель был разогрет и заработал мгновенно. Перепугавшись насмерть, мальчишка должен был отдернуть ногу и приготовиться выпрыгнуть из кабины. Была бы машина старая или в неважном состоянии, мотор, скорее всего, заглох бы. Но Брауэр содержал автомобиль в образцовом порядке, и тот рванулся вперед, скачками, с воем и урчанием. Брауэр выскочил из-за стола и кинулся на улицу.

Мальчика погубила роковая случайность. Он так отчаянно пытался выбраться, что, вероятно, зацепил локтем дроссельный клапан… или надавил на него в безумной надежде, что таким способом белый человек лишает дракона его могущества. А вышло все наоборот, увы. Автомобиль, развив убийственную скорость, помчался под уклон по оживленной, весело галдящей улице, перескакивая через тюки и узлы, давя плетеные корзинки с домашними животными на продажу, разбивая в щепы тележки с цветами. На перекрестке он перелетел через бордюр, врезался в стену дома и, взорвавшись, запылал как гигантский факел.

Джордж переместил трубку в другой угол рта.

— Вот, собственно, все, что мог поведать мне Гриэр, со слов Брауэра… все, с точки зрения здравого смысла. Остальное — его горячечный бред на тему фантастических последствий столкновения двух столь несхожих культур. Перед тем как Брауэр был отозван из Бомбея, к нему явился отец погибшего мальчика, чтобы швырнуть в убийцу зарезанного цыпленка. И сопроводить это проклятьем. Дойдя до этого места, Гриэр улыбнулся, давая мне понять, что мы-то с ним люди без предрассудков, и, закурив, добавил:

— В подобных случаях непременно жди проклятий. Эти несчастные язычники не могут без театральных жестов. Они зарабатывают себе этим на хлеб.

— И в чем же заключалось проклятье?

— Разве вы еще не догадались? — удивился Гриэр. — Индус этот сказал ему: «Тот, кто применил колдовство против ребенка, станет отверженным, парией». И еще он сказал: «Все живое, к чему ни прикоснешься, ждет скорая смерть». Отныне и вовеки, аминь.

Гриэр хмыкнул.

— И что же Брауэр? Поверил в проклятье?

— Похоже, что так. Не забывайте, для Брауэра это был страшный шок. И, судя по тому, что я сейчас от вас услышал, эта его мания прогрессирует.

— Я спросил домашний адрес Брауэра, — продолжал Джордж. — Гриэр порылся в бумагах и наконец нашел нужную.

— Не гарантирую, что вы его там найдете, — сказал он. — Брауэру, сами понимаете, никто не спешит давать место, так что с деньгами у него, по-моему, негусто.

— Что-то меня резануло в этих словах, — признался нам Джордж, — но я промолчал. Было в Гриэре что-то самодовольное, высокомерное, и казалось незаслуженным, что именно он располагает пусть даже такой скудной информацией о Генри Брауэре. Я поднялся, и вдруг у меня непроизвольно вырвалось:

— Вчера ночью я был свидетелем того, как Брауэр пожал лапу шелудивой дворняге. Через пятнадцать минут собака сдохла.

— Правда? Как интересно. — Гриэр удивленно вскинул брови, словно сказанное не имело никакого отношения к теме разговора.