Бегущий человек - Кинг Стивен - Страница 19

Щелкнуло и блеснуло лезвие ножа в руках Брэдли.

— Если ты вооружен, брось оружие.

— Я не вооружен.

— Не верю, что… — он прервал себя, и глаза его расширились. — Эй. Ты же тот тип на Фри-Ви. Ты разнес ИМКА на Ханингтон Авеню. — Густую черноту его лица разрезала невольная улыбка. — Сообщили, что ты поджарил пять полицейских. Это должно означать пятнадцать.

— Он вылез из люка, — важно вставил Стейси. — Я сразу понял, что это не дьявол. Я понял, что это белый сукин сын. Ты его порежешь, Брэдли?

— Заткнись и дай мне сказать. — Брэдли полностью вошел внутрь, неловко пригнувшись, и сел напротив Ричардса на занозистый ящик из-под апельсинов. Он взглянул на лезвие ножа у себя в руке, видимо удивился при виде его и закрыл.

— У тебя земля под ногами горит, дружище, — произнес он наконец.

— Верно.

— Куда же ты пойдешь?

— Не знаю. Мне надо выбраться из Бостона.

Брэдли сидел в молчаливом раздумье.

— Тебе надо пойти домой со мной и Стейси. Нам надо поговорить, а здесь этого не сделаешь. Слишком открыто.

— Хорошо, — устало сказал Ричардс. — Мне все равно.

— Мы пойдем задними дворами. Свиньи рыщут всюду сегодня. Теперь я понимаю, почему.

Когда Брэдли выводил его, Стейси сильно пнул Ричардса под колено. Минуту Ричардс смотрел, не понимая, а потом вспомнил. Три нью-доллара скользнули в ладонь мальчика и исчезли.

…Минус 064. Счет продолжается…

Женщина была очень стара; Ричардс подумал, что никогда еще не видел человека, столь старого. На ней было набивное ситцевое домашнее платье с огромной прорехой подмышкой; когда она двигалась, старое морщинистое вымя раскачивалось взад и вперед в прорехе, пока готовилась еда, купленная на нью-доллары Ричардса. Желтые от никотина пальцы срезали кожуру, чистили и шинковали. Ее ноги, разросшиеся за годы стояния до гротескного размера, были обуты в розовые махровые шлепанцы. Ее волосы выглядели так, как будто их завили утюгом в дрожащей руке; скрученная сетка для волос, съехавшая на затылке, собирала их в подобие пирамиды. Ее лицо было как дельта времени; не коричневое и не черное, а сероватое, простеганное расходящейся галактикой морщин, выпуклостей и впадин. Ее беззубый рот привычно сжимал сигарету, выпуская облачка голубого дыма, которые висели вокруг нее, как связки голубых воздушных шаров. Она дымила взад и вперед, образовав треугольник между разделочным столиком, кастрюлями и обеденным столом. Ее хлопчатобумажные чулки были спущены до колен, и между ними и хлопающим краем платья висели гроздья варикозных вен. В квартире витал дух давно почившей капусты. В дальней комнате кричала, визжала, а потом замолкала Кэсси. Брэдли со стыдом и яростью сказал Ричардсу, чтобы тот не обращал внимания. У нее был рак обоих легких, а недавно он распространился вверх на горло и вниз на живот. Ей было пять лет. Стейси куда-то вышел.

Пока они с Брэдли разговаривали, пьянящий аромат тушеной говядины, овощей и томатного соуса начинал наполнять комнату, задвигая призрак капусты по углам и заставляя Ричардса осознать, как он голоден.

— Я мог бы сдать тебя, дружище. Я мог бы убить тебя и украсть все эти деньги. Сдать тело. Получить еще тысячу баксов и жить припеваючи.

— Не думаю, что ты мог бы это сделать, — заметил Ричардс. — Я бы не мог.

— Почему все-таки ты это делаешь? — раздраженно спросил Брэдли. — Зачем ты лижешь им зад? Ты такой жадный?

— Мою дочь зовут Кэти, — ответил Ричардс. — Моложе Кэсси. Воспаление легких. Она тоже все время плачет.

Брэдли ничего не сказал.

— Она может выздороветь. Не так, как… она там. Воспаление легких немногим страшнее простуды. Но нужны лекарства и врач. Это стоит денег. Я пошел добывать деньги единственным способом, каким мог.

— Все равно, лижешь зад, — сказал Брэдли с каким-то пустым и страшным ударением. — Ты лижешь зад половине мира, и они подставляют его каждый вечер в шесть тридцать. Твоей дочке было бы лучше уйти из этого мира, как Кэсси.

— Я в это не верю.

— Тогда ты круче меня, парень. Я как-то привез в больницу одного типа с переломом. Одного богатого типа. Полиция была у меня на хвосте три дня. Но ты круче меня. — Он достал сигарету и зажег. — Может быть, ты и продержишься целый месяц. Миллиард долларов. Тебе придется купить целый говеный товарный состав, чтобы утащить их.

— Не ругайся, Господи помилуй, — сказала старуха из другого угла комнаты, где она резала морковь. Брэдли не обратил внимания.

— Ты и твоя жена и ваша дочь будете жить припеваючи тогда. Ты уже заработал два дня.

— Нет, — сказал Ричардс. — Игра нечестная. Видел эти две штуки, которые я дал отправить Стейси, когда они с вашей Ма ходили за продуктами? Я должен отправлять две такие каждый день до полуночи. — Он рассказал Брэдли, что при невыполнении этого условия его лишают денег, и о своем подозрении, что они выследили его в Бостоне по маркам.

— С этим легко справиться.

— Как?

— Не важно. Позже. Как ты собираешься выбраться из Бостона? Ты страшно засветился. В бешенство их привел, взорвав их свиней в ИМКА. Это было на Фри-Ви сегодня вечером. И те, что ты снял с мешком на голове. Это было здорово резко. Ма! — раздраженно закончил он, — когда наконец приготовится эта штука? Мы тут в тени превращаемся прямо у тебя на глазах.

— Она доходит, — ответила Ма. Она шлепнула крышку на густую, слегка булькающую массу и медленно пошла в спальню посидеть с девочкой.

— Не знаю, — сказал Ричардс. — Попробую достать машину, я думаю. У меня есть фальшивые документы, но я не решаюсь ими воспользоваться. Я сделаю что-нибудь — надену темные очки — и выберусь из города. Я думал о том, чтобы поехать в Вермонт и пересечь канадскую границу.

Брэдли хмыкнул и поднялся поставить на стол тарелки.

— К этой минуте они блокировали все шоссе, идущие из города. Человек в темных очках привлекает к себе внимание. Они сделают из тебя котлету, прежде чем ты проедешь шесть миль.

— Тогда не знаю, — сказал Ричардс. — Если я останусь здесь, они возьмут тебя как соучастника.

Брэдли начал раскладывать еду.

— Предположим, мы достанем машину. У тебя есть зеленые. У меня есть имя, за которым не гонятся. Один шпик с Милк Стрит пришлет мне «Винт» за три сотни. Я попрошу одного своего дружка перегнать его в Манчестер. В Манчестере след будет холодным, как лед, потому что ты заперт здесь в Бостоне. Ты будешь есть, Ма?

— Да, и славить Господа. — Она, переваливаясь, вышла из спальни. — Твоя сестра немного уснула.

— Хорошо. — Он налил три тарелки супа из стручков бамии и остановился. — Где Стейси?

— Сказал, что отправился в лавку, — довольно ответила Ма, заливая суп в свой беззубый рот с ослепляющей скоростью. — Сказал, что пойдет за лекарством.

— Если его побьют, я ему шею намылю, — мрачно сказал Брэдли.

— Не побьют, — ответил Ричардс. — У него есть деньги…

— Ну да, а если мы не нуждаемся в твоей благотворительности, тухлятина.

Ричардс рассмеялся и посолил мясо.

— Меня бы давно уже зарезали, если бы не он, — сказал он. — По-моему, эти деньги заработаны.

Брэдли наклонился вперед, сосредоточившись на еде. Никто из них ничего больше не произнес, пока с едой не было покончено. Ричардс и Брэдли съели по две порции, старуха три. Когда они раскуривали сигареты, ключ стал царапаться в замке, и все трое замерли, пока не появился Стейси, виноватый, испуганный и возбужденный. В руке он нес коричневый пакет и протянул Ма бутылочку лекарства.

— Первоклассное снотворное, — сказал он. — Старик Карри спросил меня, где я взял два доллара семьдесят пять центов на первоклассное снотворное, а я пожелал ему обосраться и съесть дерьма.

— Не ругайся, а то дьявол наколет тебя, — сказала Ма. — Вот ужин.

Глаза мальчика расширились.

— Господи, да там мясо!

— Нет, мы просто насрали туда, чтобы было пожирнее, — ответил Брэдли.

Мальчик проницательно взглянул на него, увидел, что брат шутит, фыркнул и набросился на еду.