Бегущий человек - Кинг Стивен - Страница 12

— Да, — ответил Ричардс. — Я-то понял. Я их тоже ненавижу.

Киллиэн улыбнулся.

— Поэтому они вас убивают. — Он взял Ричардса за локоть; пожатие было неожиданно крепким. — Сюда.

Позади них Бобби Томпсон ощипывал Лоулина к полному удовлетворению публики.

Вниз по белому коридору, шаги эхом отдавались в пустоте — один. Совсем один. Один лифт в конце коридора.

— На этом месте мы расстанемся, — произнес Киллиэн. — Скоростной лифт на улицу. Девять секунд.

Он предложил руку — в четвертый раз, и вновь Ричардс отверг ее. Все же он помедлил.

— Что если я поднимусь наверх? — он указал кивком головы на потолок и восемьдесят этажей над ним. — Кого мне убивать там, наверху? Кого мне убить, если я доберусь до самого верха?

Киллиэн мягко рассмеялся и нажал кнопку рядом с лифтом, двери раздвинулись.

— За что вы мне нравитесь, Ричардс, — вы широко мыслите.

Ричардс вошел в лифт. Двери стали сближаться.

— Затаитесь, — повторил Киллиэн, и Ричардс остался один.

У него перехватило дыхание, когда лифт ринулся вниз.

…Минус 079. Счет продолжается…

Лифт выходил прямо на улицу. Полицейский стоял у двери лицом к Мемориальному Парку Никсона, но он не взглянул на выходящего Ричардса; он только задумчиво побарабанил по дубинке и уставился в мелкую изморось, стоявшую в воздухе.

Мелкий дождь принес в город ранние сумерки. Огни загадочно мерцали в темноте, а люди, идущие по Рэмпарт Стрит в тени Здания Игр, казались бесплотными тенями, так же, как и сам Ричардс. Он глубоко вдохнул влажный, с привкусом серы воздух. Было приятно, несмотря на привкус. Казалось, что он только что вышел из тюрьмы на волю, а не из одной сообщающейся камеры в другую. Воздух — это хорошо. Воздух — это прекрасно.

Держитесь поближе к своим, сказал Киллиэн. Конечно, он был прав. Не нужно быть Киллиэном, чтобы понимать это. Или сознавать, что самая жаркая охота будет в Ко-Оп Сити, как только закончится передышка, но к этому времени он будет за горами и далеко отсюда.

Он прошел три квартала и помахал такси. Он надеялся, что Фри-Ви в машине будет сломан — как в большинстве из них, — но этот был в рабочем состоянии и включен на канал А-1, где ярко светились заключительные кадры «Бегущего». Дерьмо.

— Куда, приятель?

— Робард Стрит.

Это было в пяти кварталах от его цели; когда такси подбросит его, он сядет на экспресс в обратном направлении, чтобы доехать до Моли.

Такси прибавило скорость, древний газовый мотор звучал какофонией из канонады выхлопов и разнообразных шумов. Ричардс откинулся назад на виниловые подушки, где тень казалась гуще.

— Эй, я тебя только что видел на Фри-Ви! — воскликнул таксист. — Ты тот тип, Причард.

— Причард. Верно, — безропотно согласился Ричардс. Здание Игр уменьшалось за их спиной. Психологическая тень тоже, казалось, уменьшалась в его душе, несмотря на неудачу с таксистом.

— Черт возьми, у тебя есть яйца, приятель! Говорю тебе. Честное слово, есть. Они убьют тебя, знаешь? Убьют, мать твою. У тебя и вправду есть яйца.

— Верно. Даже два. Как и у тебя.

— Даже два, — повторил таксист. Он был в экстазе. — Черт возьми, здорово! Смачно! Не возражаешь, если я расскажу жене, что подвез тебя? Она кипятком ссыт от этих Игр. Мне бы тоже настучать, только, черт возьми, кто меня послушает. Таксисту нужен хоть один свидетель. Никто не видел, как ты влез — вот непруха!

— Обидно, — сказал Ричардс. — Жаль, что ты не можешь помочь убить меня. Может, мне записку оставить, что я был здесь?

— Черт, можешь? Это было б…

Они как раз пересекли Канал.

— Выпусти меня здесь, — резко оборвал Ричардс. Он вытащил нью-доллap из конверта, врученного ему Томпсоном, и бросил его на переднее сиденье.

— Фу ты, чего я сказал? Я и не думал…

— Нет, — сказал Ричардс.

— Ну что, не дашь записку…

— Обожрешься, вонючка.

Он стремительно выпрыгнул и пошел по направлению к Драммонд Стрит. Ко-Оп Сити, как огромный солдат, поднимался в сгущающейся темноте перед ним. Крик таксиста все еще преследовал его:

— Тебя скоро достанут, мать твою так!

…Минус 078. Счет продолжается…

Через задний двор, через рваную дыру в проволочном заборе, отделяющем одну асфальтовую пустыню от другой; переждать в глубокой тени, пока мимо с ревом проносится банда мотоциклистов, их фары сияют в темноте, как безумные глаза ночных оборотней. Потом — через последний забор (одна рука порезана), и вот он стучится в заднюю дверь Моли Джернигана — она же и есть главный вход.

Моли был владельцем ссудной кассы на Док Стрит, где — будь у тебя достаточно баксов, чтобы швыряться ими, — каждый мог купить специальную полицейскую дубинку, автомат с полным запасом патронов, противотанковое ружье, героин, Пуш, кокаин, маскировочные средства, искусственную бабу из стирофлекса или настоящую шлюху, если ты слишком измотан, чтобы пользоваться стирофлексовой, адреса нескольких подпольных казино, адрес Клуба Извращений и еще сотню других запрещенных вещей. Если у Моли не было нужной вещи, он заказывал ее для тебя. В том числе фальшивые документы. Когда он открыл глазок и увидел стоящего за дверью, он улыбнулся широкой улыбкой:

— Почему бы тебе не убраться, дружок? Я тебя не видел.

— Нью-доллары, — произнес Ричардс, обращаясь в воздух. Последовала пауза. Ричардс изучал манжету своей рубашки, как будто впервые ее видел.

Затем затворы и замки отворились поспешно, как будто Моли боялся, что Ричардс изменит решение. Ричардс вошел. Они стояли в подсобке магазина, которая представляла собой крысиный заповедник полный старых журналов, краденых музыкальных инструментов, краденых фотоаппаратов и товаров черного рынка. Моли был по необходимости Робин Гудом; ростовщик к югу от Канала недолго продержался бы на плаву, будь он слишком жадным. Моли драл три шкуры с богатых вонючек из Города, а в своих кварталах продавал почти по закупочным ценам — иногда даже ниже, если кого-то сильно припекало. Поэтому он пользовался превосходной репутацией в Ко-Оп Сити и первоклассной защитой. Если полицейский расспрашивал стукача из Южного Города (а их были сотни) о Моли Джернигане, информатор сообщал, что Моли — слегка слабоумный старик, приторговывавший по мелочам левым товаром. Любая шишка из Города с порочными сексуальными наклонностями могла бы много чего порассказать, но время чисток Полиции нравов прошло. Все понимали, что порок создает неблагоприятную среду для революционных настроений. Тот факт, что Моли также занимался торговлей поддельными документами, приносящей ему умеренный доход, строго для местных клиентов, был в Городе неизвестен. Все же Ричардс знал, что изготовление документов для такого жареного клиента, как он, было крайне опасным.

— Какие бумаги? — Моли глубоко вздохнул и зажег старинную настольную лампу с выгнутой шеей, которая залила ярким белым светом рабочую поверхность его письменного стола. Он был стар, почти семидесяти пяти лет, и под льющимся светом его волосы были похожи на серебряную канитель.

— Водительское удостоверение. Военный билет. Уличное удостоверение личности. Карточка полицейского учета. Пенсионное удостоверение.

— Просто. Работа стоит шестьдесят баксов для любого, кроме тебя, Бенни.

— Сделаешь?

— Я сделаю это для твоей жены, не для тебя. Для тебя — нет. Я не сую голову в петлю ради чокнутого сукина сына, вроде Бенни Ричардса.

— Сколько это займет времени?

Глаза Моли сардонически вспыхнули.

— Зная твое положение, я потороплюсь. Час на каждую.

— Боже, пять часов… Можно мне пойти…

— Нет, нельзя. Ты сбрендил, Бенни? На прошлой неделе к твоей хозяйке приехал полицейский с конвертом. Он прибыл на черной тачке с еще шестерыми ребятами, флэппер Донниган и Джерри Ханрахан точили зубы на углу, когда они проезжали. Флэппер мне все рассказал. Парень не камень, сам знаешь.

— Я знаю, что Флэппер не камень, — нетерпеливо перебил, Ричардс. — Я послал деньги. Она…