Опасный след - Робертс Нора - Страница 46

Эрин отшатнулась от вбежавшего на веранду Ньюмена.

Когда Фиона, закончив урок, вернулась к гостям, три ее пса блаженствовали у ног Тауни, а его напарница неподвижно стояла в дальнем конце веранды.

— Простите, что заставила вас ждать. Вы уже подружились?

— Я — да. Агент Мантц не любит собак.

— Ой, прошу прощения. Если бы я знала, то не пустила бы их на веранду. Почему бы нам не войти в дом? А они останутся здесь. Оставайтесь, — повторила Фиона, открывая парадную дверь.

— У вас нет забора, — заметила Мантц. — Вы не боитесь, что собаки убегут?

— Они приучены не пересекать определенные границы без меня. Пожалуйста, присаживайтесь. Может, выпьем кофе? Я нервничаю, — выпалила Фиона, не дав Тауни ответить. — Даже с вами. Я понимала, что кто-то приедет, но очень рада, что это вы. Я сварю кофе и успокоюсь.

— Хорошо, спасибо.

— Все еще со сливками и две ложки сахара?

Тауни улыбнулся:

— Все еще.

— Агент Мантц?

— Мне то же самое, спасибо.

— Это займет минутку.

— Хорошо здесь, — заметила Мантц, оставшись наедине с напарником. — Тихо, спокойно… если любишь покой. Но я бы чокнулась.

— Мы с Деб подумываем о тихом местечке после моей отставки.

Мантц взглянула на напарника. Хоть они и недолго работали вместе, она неплохо разобралась в нем.

— Ты бы тоже чокнулся.

— Возможно. Но Деб считает, что мы могли бы заняться птицами.

— Наблюдать или отстреливать?

— Наблюдать, конечно. Господи, Эрин, с чего бы я вдруг начал отстреливать птиц?

— А с чего бы ты вдруг начал наблюдать за ними?

— Черт меня побери, если я знаю ответ на этот вопрос, — ответил он после короткой паузы.

Вскоре Фиона вернулась с тремя кружками и тарелкой печенья на подносе.

— Печенье пекла Сильвия, то есть это замаскированная здоровая еда, поэтому за вкус я не отвечаю.

— Как она поживает? — спросил Тауни.

— Отлично. Ее магазин процветает и не дает ей скучать. Она помогает мне здесь, ведет занятия, если меня вызывают на поиск. Занимается органическим садоводством, председательствует на ежемесячных собраниях книжного клуба и обещает открыть собственную школу йоги. Я говорю без умолку. Все еще нервничаю.

— У вас здесь очень хорошо. Вы счастливы?

— Да. Мне необходим был переезд, перемены, и, как оказалось, я не ошиблась, приехав сюда. Я люблю свою работу и делаю ее хорошо. Думаю, поначалу это было просто бегство, какая-то причина, чтобы просыпаться по утрам. А потом я поняла, что я нашла здесь свою цель, свое место в жизни.

— Ваш бизнес проще было бы вести в Сиэтле. Сюда сложно добираться.

— Да, я начинала с малого, но потихоньку клиентов становилось все больше. Интернет, молва помогали мне развивать дело. Я создавала спасательную команду, завоевывала репутацию. Моя школа все еще небольшая, но меня устраивает. Я живу довольно уединенно и провожу много времени либо одна, либо с людьми, которых практически не знаю, во всяком случае, на начальном этапе.

— Вы проверяете своих потенциальных клиентов? — спросила Мантц.

— Нет. Мой бизнес в основном строится на личных рекомендациях. Друзья, родственники, коллеги. Я предлагаю персональный курс послушания, но это незначительный процент. В основном групповые занятия от пяти до — максимум — двенадцати собак.

— Кто-нибудь из ваших клиентов причинял вам неприятности? Оставался недовольным результатами?

— Бывает иногда. Обычно я возвращаю деньги, так лучше для бизнеса. Разозленный клиент может наговорить гадостей друзьям, родственникам, коллегам, а это стоило бы мне гораздо дороже.

— Что вы делаете, если клиент начинает к вам клеиться? Вы молоды, привлекательны, — продолжила Мантц. — Держу пари, такое случалось.

«Отвратительно! Опять вторжение в личную жизнь. Вопросы, которые задают жертвам и подозреваемым. Я не жертва и не подозреваемая, — напомнила себе Фиона. — Я теперь совсем другая». — Если клиент холостяк, а я заинтересована, встречи вне школы возможны, — с нарочитой небрежностью ответила она. — Такое случается нечасто. Если он женат или я не заинтересована, есть способы прекратить ухаживания без обид. — Фиона взяла печенье, повертела его в руке. — Если честно, не могу вспомнить ни отвергнутых ухажеров, ни недовольных. Никого, кто мог бы прислать мне красный шарф. Это жестоко.

— Может, вы с кем-то порвали отношения? — не унималась Мантц. — Разгневанные бывшие способны на жестокость.

— Никаких разгневанных бывших, и я утверждаю это не по наивности. После гибели Грега и смерти отца я не интересовалась мужчинами. Только года через два я иногда соглашалась поужинать с кем-то, кто не был моим близким другом. У меня не было серьезных отношений очень долго, до недавнего времени.

— Сейчас у вас кто-то есть?

— Да, я встречаюсь с одним человеком.

— Давно?

Фиона возмутилась, но виду не подала.

— Пару месяцев. Он живет здесь, на острове. Я работаю с его собакой. Он с этим не связан.

— Фиона, нам нужно знать его имя только для того, чтобы исключить его.

Фиона посмотрела на Тауни, вздохнула.

— Саймон Дойл. Художник по дереву. Он сделал качалку, которую вы видели на веранде.

— Отличное кресло.

— Шарф послали из Орегона. Саймон не отлучался с острова. Агент Тауни, мы все понимаем, что есть две возможности. Первая — кто-то, отслеживающий сообщения об убийствах и прочитавший статью с упоминанием обо мне, прислал шарф в качестве мерзкой шутки или чтобы пощекотать мне нервы. Если это так, вы вряд ли его найдете. Вторая — подражатель Перри прислал мне шарф как предупреждение, поддразнивание. В этом случае мне остается надеяться, что вы скоро найдете его и остановите. Потому что, если вы этого не сделаете, он рано или поздно доберется до меня и попробует исправить ошибку Перри.

— Вы мужественно перенесли выпавшие вам испытания. Мужество потребуется вам и сейчас. Шарф, присланный вам, точно такой, какими удушили трех жертв. Тот же производитель, та же ткань, даже краситель тот же.

Фионе показалось, что ее кожа покрылась ледяной коркой.

— Вряд ли это простое совпадение.

— Мы отследили рынок сбыта и знаем, что оптовики получили такие шарфы в конце октября прошлого года для распространения в округе Уалла-Уалла.

— Рядом с тюрьмой, — прошептала Фиона. — Рядом с Перри. Купить их мог тот, кто живет или работает там. Тюремный охранник. — «Только бы голос не задрожал», — подумала она. — Кто-то, кто вышел на свободу или… или родственник. Или…

— Фиона, поверьте мне, мы проверяем все возможности. Я и агент Мантц разговаривали с Перри. Он заявляет, что ничего не знает об этих убийствах… мол, откуда?

— Он лжет.

— Да, он лжет, но мы не смогли уличить его. Пока не смогли. Его камеру регулярно обыскивают, вся его корреспонденция анализируется. Мы допросили администрацию тюрьмы и охранников, заключенных, с которыми он контактирует. Мы следам за его сестрой и запустили процедуру идентификации, определения местонахождения и связей всех, с кем он мог контактировать раньше, — бывших сокамерников, тюремного персонала, временных подрядчиков и инструкторов. Всех, с кем он мог общаться с того момента, как вошел в эту тюрьму.

— Долгий срок. — Фиона отложила печенье. Сейчас она не смогла бы проглотить и крошку. — Вы думаете, он руководит или по меньшей мере поджег фитиль?

— В данный момент у нас нет никаких доказательств…

— Я спрашиваю не о доказательствах, — прервала Фиона и тут же смягчила тон. — Я спрашиваю, что вы об этом думаете. Я доверяю вашему мнению.

— Если бы он не был руководителем или вдохновителем, то пришел бы в ярость. Он контролировал бы свою ярость, но я бы заметил.

Фиона кивнула. Да, он бы заметил. Они знают Перри — она и Тауни. Они очень хорошо его знают.

— Это была его власть, его достижение, — продолжал Тауни. — Если бы кто-то другой перехватил эту власть, посягнул на его достижения, пока он сидит взаперти? Оскорбительно! Унизительно! Однако, лично выбрав и одобрив преемника, он был бы горд и удовлетворен. И это то, что я увидел, разговаривая с ним. Под невозмутимостью, под притворным неведением прячется гордость.