Глубина моря - Тор Анника - Страница 6

Штеффи принялась рассматривать фотографию. Мама, папа, Нелли и она сама. Она вспомнила, как папа попросил одного любезного пожилого мужчину сделать снимок, на котором все четверо были бы вместе. Как с трудом заставили Нелли прекратить игру и успокоиться на минуту. Как мама шутила, что папе нужно было надеть ботинки для прогулок и шляпу с пером.

— Ты выглядишь так, словно заблудился по пути на работу, а не гуляешь в лесу.

Другая прогулка по Венскому лесу, только годом позже. На конечной остановке трамвая в Нойвальдегге стояли люди в коричневой униформе. Когда папа сошел с трамвая, его остановил один из них.

— Возвращайтесь назад в город, — грубо сказал он. — Мы не хотим, чтобы евреи отравляли тут свежий воздух. Венский лес — для австрийцев.

Папа пошатнулся, словно от удара в лицо.

Мама запела австрийскую народную песенку. Люди останавливались и слушали. Многие улыбались, а пара девушек подпевали.

Мама допела до конца. Взяла Штеффи и Нелли за руки, и они вернулись на свои места в трамвае. Папа последовал за ними.

Это была их последняя прогулка по Венскому лесу.

— Чем ниже солнце, тем выше общество, — кисло сказала тетя Марта, когда Штеффи показалась в дверях кухни. Но сердитые интонации были лишь притворством. За ними скрывалась улыбка.

Штеффи оделась, позавтракала и снова позвонила Вере. В этот раз Вера взяла трубку, но ее голос звучал странно, и она сказала, что не может сейчас разговаривать. По-видимому, Вера была не одна. Они договорились встретиться как обычно в среду вечером и закончили разговор.

— Что-то не так с Верой? — спросила тетя Марта.

— Да нет, — ответила Штеффи. — Вовсе нет. Просто она занята.

— За этой девочкой кто-то должен присматривать, — сказала тетя Марта. — А не бросать ее в городе на произвол судьбы.

— Она ведь работает.

— Ты же понимаешь, что я имею в виду, — сказала тетя Марта.

Дядя Эверт пошел на пристань проверить «Диану» и узнать, что нового. На пристани можно было узнать, что произошло на острове и в мире; там и еще на почте у фрекен Хольм.

Тетя Марта принялась выкладывать продукты на кухонный стол. Там уже стояла коричневая картонная коробка.

— Мы упакуем посылку сейчас, — сказала она. — А ты зайдешь на почту и отправишь ее, тебе все равно по пути.

Они вместе упаковали овсяную крупу и муку, мясные консервы и сушеные сливы, горох в жестяных банках и бутылку рыбьего жира.

— Фу, — скривилась Штеффи.

— Это полезно, — сказала тетя Марта. — Им обязательно нужны витамины.

Напоследок тетя Марта взяла стеклянную баночку и наполнила ее сахаром. Штеффи с удивлением посмотрела на нее. Бесценный, выдаваемый по талонам сахар?

— Ну вот, — сказала тетя Марта и спрятала банку с сахаром среди других продуктов. — Это все.

Она закрыла коробку и тщательно перевязала ее веревкой. Штеффи написала по-немецки адрес. «Госпоже Элизабет Штайнер, Блок С III, Терезиенштадт». У папы с мамой были разные адреса в лагере. По-видимому, мужчины и женщины жили отдельно друг от друга, даже если были женаты. Штеффи очень хотелось больше узнать о том, как живут ее родители. Часто ли они встречаются, что делают, готовит ли мама папе еду из продуктов, которые им присылают.

Штеффи как следует закрепила посылку на багажнике и подстраховала ее кожаным ремнем. Коробка была так тяжела, что Штеффи не смогла ехать в гору, ей пришлось вести велосипед.

Фрекен Хольм на почте была, как всегда, разговорчива.

— Малышка Штеффи! — сказала она и хлопнула в ладоши. — Давно не виделись! Подумать только, как вчера помню, как вы с фру Янсон пришли сюда в первый раз. За почтовой маркой, не так ли? А теперь ты взрослая дама. Учишься в Гётеборге.

Она забрала посылку и взвесила ее. Почтовый сбор оказался почти таким же, как и стоимость содержимого посылки. Вся почта в Терезиенштадт должна быть заказной.

— А Вера Хедберг? — спросила фрекен Хольм. — Она ведь тоже в городе. Вы все такие же хорошие подруги?

— Конечно, — ответила Штеффи.

С фрекен Хольм не стоит долго болтать. Все, что она узнает, дойдет до других, иногда в приукрашенном виде.

От почты недалеко до дома тети Альмы и дяди Сигурда. Эльза и Ион, сводные сестра и брат Нелли, играли во дворе, Нелли нигде не было видно. Штеффи поставила велосипед и постучалась. Открыла тетя Альма.

— Штеффи! — радостно воскликнула она. — Приятно тебя видеть! Заходи. Нелли наверху. Можешь подняться, если хочешь. Спускайтесь обе и поешьте булочек с соком.

Штеффи поднялась по лестнице. На втором этаже в доме тети Альмы и дяди Сигурда было три спальни. Спальня взрослых и две комнаты поменьше. В одной раньше жила Нелли, пока Эльза с Ионом делили вторую. Теперь Эльза перебралась к Нелли.

Дверь в комнату девочек была закрыта. Штеффи постучалась и вошла. Переступив порог, она почувствовала, что в комнате произошли перемены — нечто большее, чем появление Эльзы.

Нелли сидела на краю кровати. Вид у нее был угрюмый. Штеффи села рядом и взяла сестру за руку. Нелли застыла.

«Что с ней?» — удивилась Штеффи, но она достаточно хорошо знала характер сестры, чтобы спрашивать напрямик.

— Какое красивое платье, — вместо этого сказала она. — Новое? Его сшила тетя Альма?

— «Какое красивое платье»! — передразнила ее Нелли. — Ты что, думаешь, мне все еще семь лет?

— Я всего лишь имела в виду, что тебе очень идет это платье, — сказала Штеффи.

Нелли была действительно очаровательна длинные черные косы, румяные щеки и большие темные глаза.

— Очень идет! — воскликнула Нелли. — С такими-то волосами!

— Что не так с твоими волосами?

— Может, в городе и сгодится выглядеть как цыганка, но не здесь! Я хочу выглядеть как все. Светлые волосы и голубые глаза. Я хочу быть шведкой!

— Тебя кто-то дразнит? — спросила Штеффи.

Она вспомнила, как в первый год на острове ее мучила Сильвия. Хотя у Нелли всегда в школе было много друзей.

— Нет, — сказала Нелли. — Но ведь у меня есть глаза. Я похожа на подкидыша. Сама посмотри!

Она показала пальцем на фотографию, стоявшую на комоде. Снимок был недавно сделан у фотографа. Тетя Альма и дядя Сигурд сидели рядом. Ион был на коленях у тети Альмы. Рядом стояла Эльза, прислонившись к ее плечу. У всех были открытые круглые лица, голубые глаза и светлые волосы. Позади них стояла Нелли. На их фоне она выглядела экзотическим цветком, принцессой из «Тысячи и одной ночи».

— Ты несправедлива, — сказала Штеффи, — тетя Альма всегда заботилась о тебе, словно ты ее собственная дочь.

— Я хочу, чтобы это было так!

— Как ты можешь так говорить? У тебя есть родители, разве ты забыла?

Нелли не ответила. Лишь пожала плечами. Штеффи захотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть, вытрясти из этой угрюмой незнакомки с замкнутым лицом прежнюю жизнерадостную и добрую Нелли.

Теперь понятно, чего не хватало в комнате.

Фотографий! Портретов мамы и папы, таких же, как у нее самой. Раньше они стояли на комоде, а сейчас там семейный снимок.

— Куда ты дела фотографии? — спросила Штеффи. — Те, с мамой и папой?

— Они в комоде, — недовольно ответила Нелли.

— Почему?

— Теперь здесь живет Эльза. Ей может не понравиться постоянно смотреть на них.

— Неужели она так сказала?

— Нет.

— Нелли, — сказала Штеффи. — Это наши родители. Твои родители. Я не хочу, чтобы ты о них забыла. Ты пишешь им?

— Конечно, пишу. Каждую неделю. То маме, то папе. О чем еще ты хочешь узнать?

Голос Нелли стал резким. Словно она защищалась. Словно Штеффи — ее враг.

Штеффи присела на корточки на полу перед Нелли. Взяла ее руку и попыталась поймать взгляд.

Тут их позвала тетя Альма.

— Штеффи! Нелли! Идите пить сок!

Нелли оттолкнула сестру и встала.

— Тетя Альма зовет, — сказала она. — Я иду вниз.

Штеффи отказалась от сока с булочками. Она знала, что тетя Альма расстроится, но не могла больше сидеть и притворяться, будто ничего не случилось. Она хотела побыть одна, если Нелли больше не захочет с ней поговорить.