Ученица Холмса - Кинг Лори Р. - Страница 24

– Да, я хочу отправиться как можно быстрее. Где найти фургон?

– Северная окраина города, на дороге к Кэрфилли. Конюшнями владеет Гвилхем Эндрюс. Его нельзя назвать другом полиции, и я не рискнул бы повернуться к нему спиной в критической ситуации, но он – то, что вам нужно. Вас довезти на машине?

– Нет, не думаю, что это подойдет для пары цыган. Кроме того, вам необходимо поговорить с мисс Картер и сержантом Дональдсоном. Будет не очень здорово, если все управление узнает, что сенатор Симпсон целый час беседовал с парой арестованных цыган. Будем считать, что вы просто отпустили нас, сделав предупреждение. Вы знаете, где нас искать, и если захотите со мной поговорить, пусть один из ваших констеблей задержит меня. Но пусть сделает это поаккуратнее. Обещаю, что больше не буду бить свою дочь на вокзалах.

Коннор натянуто улыбнулся. Вероятно, по мнению старшего инспектора, его служебное положение не располагало к юмору.

Мы встали. Коннор также поднялся, затем после секундного колебания, обошел вокруг стола и протянул Холмсу руку.

– Прошу прощения, мистер Холмс, за не очень теплый прием в этом здании. Я недавно на этом месте, но это я не в оправдание, просто объясняю. – Холмс пожал протянутую руку.

– У вас хорошие подчиненные, мистер Коннор. Они молоды, но под вашим чутким руководством быстро повзрослеют.

– Они повзрослеют, мистер Холмс. А теперь разрешите пожелать вас счастливого пути и удачной охоты, если можно так выразиться. И вам, мисс Рассел.

Вскоре мы уже шли по улице, направляясь к окраине города, где располагались конюшни Эндрюса. Холмс оставил меня в конторе и отправился на поиски хозяина. Пока я стояла, немного пожонглировала, так как читать что-то было бесполезно, и вскоре услышала голоса. Появился неприятный грузный человек, за ним плелся Холмс, от которого сильно пахло виски. Эндрюс уставился на меня, но Холмс отвлек его внимание, помахав перед его носом деньгами.

– Ну, что ж, мистер Эндрюс, значит, мы договорились. Спасибо вам за то, что вы придержали для меня фургон моего брата. Вот то, что с меня причитается. Пошли, Мэри, фургон во дворе.

– Минуточку, мистер Тодд, здесь не хватает шиллинга.

– О Бог ты мой, прошу прощения, должно быть, я его потерял. – Трясущимися руками Холмс отсчитал еще несколько монет. – Теперь в расчете. Бери сумки, девчонка, – проворчал он.

– Да, папуля. – Я кротко последовала за ним через грязный двор к цыганскому фургону, стоявшему в стороне. Косматая лошадь-тяжеловоз стояла в оглоблях. Закинув вещи, я обошла фургон, чтобы разобраться с упряжкой. Обнаружив, что она отличается от упряжки для сельскохозяйственных работ, я все же отметила некоторое сходство и быстро освоилась. Я лихо вскарабкалась на деревянное сиденье рядом с Холмсом, и тот вручил мне вожжи. Его лицо не выражало абсолютно ничего. Я повернулась и увидела, что на нас смотрят. Взяв вожжи в руку, я стеганула свободным концом по широкой спине передо мной. Лошадь послушно тронулась, и мы отправились по дороге на север, на поиски Джессики Симпсон.

Глава 6

Ребенок, похищенный из постели

На самой окраине города Холмс заставил меня остановиться.

– Боюсь, нам необходимо тщательно проверить это сооружение, – сказал он, – потому что, похоже, у нас скоро отвалится колесо. А это будет не к чему. Распряги лошадь, осмотри ее хорошенько. Уверен, ты обнаружишь потертости. Надеюсь, ты знаешь, что с ними делать. Мазь у меня в сумке.

Он исчез под фургоном, и пока я распрягала и чистила измученную лошадь, он подтягивал болты и смазывал оси. Когда я наконец снова запрягла лошадь и поискала глазами Холмса, то увидела его длинные ноги, торчавшие из-под фургона.

– Вам помочь? – спросила я.

– Зачем нам два механика? Я уже почти закончил. – Прошла минута. Я молчала, а он кряхтел там внизу.

– Холмс, я должна спросить вас кое о чем.

– Не сейчас, Рассел.

– Мне нужно знать. Мое присутствие... Оно вас тяготит?

– Не мели чепухи.

– Скажите, Холмс... Коннор почти обвинил вас... меня... мне просто нужно знать, причиняю ли я какое-нибудь неудобство своим присутствием.

– Дорогая моя Рассел, тебе не надо утешать себя мыслью, что если уж ты уговорила меня взять тебя на эту чудесную прогулку, то я не в силах от тебя отказаться. К моему большому... О черт! Дай мне, пожалуйста, кусок ветоши. Спасибо. К моему большому удивлению, Рассел, ты оказалась весьма компетентной помощницей, и я бы даже сказал – ценной. Для меня это большое облегчение. Дай мне большой гаечный ключ. – Его ноги пролезли еще дальше под фургон. – Коннор – дурак. То, что думают он и ему подобные, меня совершенно не интересует, да и тебя, похоже, это мало волнует. Ты ничего не можешь поделать с тем, что ты женщина, но я тоже должен быть полным идиотом, чтобы только из-за этого обстоятельства не признавать твоих талантов.

– Кажется, я понимаю.

– А потом, – добавил Холмс, понизив голос, – что тебе стесняться такого известного старого холостяка, как я.

На это мне было нечего ответить. Через несколько минут Холмс, грязный как рудокоп, выполз из-под фургона, привел себя в порядок, насколько это было возможно, и мы двинулись дальше.

Мы не спеша ехали на север в нашем пестром, на редкость неудобном фургоне, при этом в горку или когда уставали от тряски на неудобных деревянных сиденьях – шли пешком. Холмс беспрестанно вышучивал, поддразнивал меня, прохаживаясь насчет моей новой роли, критикуя мою походку и речь, пополняя мою лексику типичными словечками и оборотами уэльских сельских жителей. Если бы не постоянная тревога за жизнь ребенка, висевшую на волоске, прогулка наша была бы просто очаровательной.

Мы шли и ехали, ехали и шли через Гламорган, Гвент и затем Повис, после чего взяли западнее к поросшим папоротником зеленым холмам Брекон-Биконс. Мы проезжали мимо пасущихся овец, мимо ферм, обнесенных деревянными изгородями, поселков и деревушек. Пастухи с недоверием поглядывали на нас, в то время как их тощие черные собаки, лежавшие на земле с высунутыми языками и готовые сорваться с места в любой момент, не обращали на нас никакого внимания. Деревенские дети бежали за нами с пронзительными криками, а потом долго стояли, засунув пальцы в рот и переминаясь с одной грязной ноги на другую, и с любопытством разглядывали наше красно-зелено-золотое великолепие.

Иногда мы ненадолго останавливались и давали детям представление. Я жонглировала, доставала разноцветные платочки из их карманов и монетки из грязных ушей, а когда появлялись их матери, гадала им, потом из ближайшего трактирчика выходил Холмс, вытирая рукой рот, и доставал свою скрипку. Я предсказывала судьбу по линиям и глубоким бороздам на натруженных руках, шептала всякую чушь о сомнительных знакомствах, о благополучии, ожидающем их в будущем, сулила родителям здоровых детей и счастливую старость. Вечерами, когда приходили мужчины, женщины заметно беспокоились, косясь на меня ревнивым взглядом, но когда мой папаша начинал рассказывать что-то занимательное, они прощали мне и внимание, и заигрывание своих мужей.

На второй день мы миновали полицейский кордон, и нас предупредили, что мы въезжаем в охраняемую зону. На третий день мы достигли места, где останавливались Симпсоны, после чего проехали еще милю и остановились сами. Я приготовила чай и, судя по репликам Холмса относительно нашего ужина, поняла, что немного преуспела в кулинарном искусстве.

Когда сковородки наконец были чисты, мы зажгли керосиновую лампу и, укрывшись в фургоне, вновь пересмотрели все бумаги, которые дал нам Коннор: фотографии, машинописные записки похитителей, протоколы бесед с родителями и свидетелями, сделанная в ателье глянцевая фотография Джессики, улыбающейся во весь рот, в котором не хватало зуба. Каждая бумажка и все они вместе взятые выявляли катастрофическую нехватку солидных улик, а между тем похитители нередко, получив свой выкуп, возвращали взамен мертвое тело, труп, который не сможет уже ничего рассказать.