Золушка и Дракон - Михалкова Елена Ивановна - Страница 26

– Когда убил? – ничего не понимая, спросил Сергей. – И кто – «он»?

– Знала бы кто, вот этими руками бы придушила его. – Фаина потрясла перед Бабкиным морщинистыми черными ладонями. – Никто не знает. Уж сколько лет прошло – почитай, не меньше двадцати – а так и не нашли его, нехристя.

Сергей начал соображать.

– Постойте-ка… Двадцать лет назад в поселке убили женщину?

– Да какая она была женщина! Почитай, девчонка совсем, чуток всего Катьки постарше. А я ведь как предчувствовала – после второй пропажи сказала Лене, соседке: неспроста это все, ох, неспроста! А она мне: да не выдумывай, подумаешь, потерялись! А я ей: сто лет никто не терялся, а тут обе две одна за другой, да такие девки спелые, будто на подбор! А Лена мне: нечего, говорит, панику сеять. Панику! – оскорбленно повторила Фаина Ивановна, вспоминая обиду двадцатилетней давности. – А как Курехиных-то девчонку нашли, так тут Лена язык и прикусила!

– Обе, одна за другой? – переспросил Сергей. – Потерялись в лесу? Девочки?

– А я тебе о чем толкую? – рассердилась Фаина Ивановна. – Сначала первая, через неделю – вторая! И, главное дело, ведь искали их! Про первую точно не скажу, а вторую-то уж точно! А найти-то и не смогли. Каждая потом к людям вышла, морда сонная, глаза опухшие, и не соображает ничего. Толком ни словечка сказать не может! Какое уж тут «заблудилась», скажи на милость?! Заблудила – так-то оно вернее будет!

– Через какое время пропала третья девушка? – напряженно спросил Сергей.

Старуха ненадолго задумалась.

– Да почитай что сразу же… Только она к вечеру не вернулась, а наутро ее и нашли, горемыку. Тут-то уж все поняли, что с первыми двумя он, значит, примерялся к делу своему страшному, а уж над третьей и надругался.

– Надругался?

– Говорят, бутылкой снасильничал ее. – Фаина понизила голос до едва слышного шепота. – А потом и забил до смерти.

Она перекрестилась.

– А те две девушки, которые пропадали до убийства… они сейчас в Вязниках? – спросил Сергей.

– А вот этого я тебе не скажу, – покачала головой Фаина Ивановна. – Столько лет прошло… я их и не вспомню. Может, тут, а может, и подались куда за хорошей жизнью…

Она подтянула к себе клюку, поднялась, и Сергей машинально тоже встал.

– А Катерину ты оставь в покое, – совсем другим голосом, недобрым и угрожающим, проговорила старуха. – Поговорили – и будет. Увижу тебя еще раз поблизости – не пожалею, морду твою разворочу, так и знай. И за мной не ходи, нечего!

Не прощаясь, она поспешно заковыляла прочь.

– Где нашли убитую девочку? – Бабкин повысил голос, но с места не тронулся, памятуя о предостережении.

– У вашей Курехиной спроси, – бросила Фаина через плечо. – Я-то им человек чужой, а она, бедная, поди, все помнит! Может, чем поможет тебе.

– Кто такая наша Курехина? – крикнул ей вслед Сергей, но старуха вскинула руку, будто отгоняя надоедливую муху, и он понял, что ответа уже не дождется.

Набережная опустела. Бабкин постоял на месте, переваривая услышанное, вернулся к машине и поехал обратно в районный центр.

Следователь Мурзоев не успел никуда уйти. При виде Бабкина толстое лицо расплылось в неприятной улыбочке:

– Вернулся? Что еще забыл, а?

– Заткнись и слушай, – зло оборвал его Сергей.

Мурзоев замер с открытым ртом.

– Ты почему мне не сказал, что двадцать лет назад уже были такие же случаи? – спросил Бабкин сквозь зубы. – У тебя на участке маньяк работает, а ты, сука ленивая, морду воротишь и свидетелей к черту посылаешь!

– Слышь, ты за языком-то следи… – попробовал обороняться следователь, но Сергей не слушал. Его охватила ярость. Этот самодовольный хамоватый местный божок, сходу завернувший Бабкина, даже не выслушав его просьбу, был не только глуп – вдобавок он был совершенно уверен в своей безнаказанности.

– Ты что, трупа дожидаешься? Понимаешь, что с тобой тогда будет? Тебя не просто пинком под твой жирный зад выставят – под суд пойдешь, ясно, Мурзоев? А я тебе в этом помогу. Сейчас напишу письмо прокурору области о том, что у тебя происходит, а копии разошлю всем, от генерального до начальника следственного комитета. А для верности и СМИ подергаю – они на такой горячий сюжетец слетятся как мухи! Статью о халатности еще никто не отменял, так что ежели у тебя четвертую девчонку убьют, думай сам, что тебя ждет.

Мурзоев что-то невнятно пробормотал, но рассвирепевшего Бабкина было уже не остановить. Он перегнулся через стол, исподлобья глядя на следователя, понизил голос:

– А когда по моему письму сюда для разборок приедет бригада из Москвы и начнет вас всех трясти, ты, Мурзоев, первый повалишься. И ни одна скотина из твоих тебя не защитит. Не до того им будет.

– Да не горячись, – примирительно пробормотал Мурзоев, меняясь на глазах. – Ну ты тоже хорош: без звонка приехал, никто из людей тебя не представил… Как я тебя должен был встречать?

Бабкин чуть не сплюнул от злости. Перед ним был образцовый холуй, а с людьми такого типа ему всегда приходилось нелегко.

– Мне нужен доступ в архив, – мрачно сказал Сергей, отодвигаясь от следователя. – К делу об убийстве девчонки в Вязниках.

– Я в то время еще не работал, – криво усмехнулся Мурзоев, надеясь разрядить обстановку.

Бабкин на ухмылку не ответил.

– Сегодня в архиве никого нет, завтра он закрыт, потому как суббота, – заторопился тот. – Короче, давай так: в понедельник подходи, попробуем решить твой вопрос.

– Ты меня не понял. Ничего «пробовать решать» не надо. Надо просто пойти в архив и найти там нужное дело. Сейчас.

Мурзоев заколебался, но, взглянув на визитера, решил, что проще согласиться. В ушах его все еще звучали слова о бригаде из Москвы, и это мешало ему нормально сосредоточиться.

– Паспорт давай, – буркнул он. – Сейчас пропуск в архив сделаю…

Стены в комнате были выкрашены тем жутковатым оттенком серо-зеленого цвета, какой имеет дохлая земляная жаба и который любят использовать в присутственных местах. Пахло старыми бумагами, пылью, ношеными тапочками и, едва слышно, хлоркой. Отчего-то именно последний запах заставил Сергея вспомнить, что он с утра ничего не ел, а завтрак его был скуден и жалок.

– Га-а-аль! – протяжно позвали за стеной. – А, Га-а-аль! Ты домой обедать пойдешь?

– Я котлеток взяла, полсковородки, – отозвалась невидимая Галя, и по звуку ее голоса Бабкину представилась полная румяная женщина с щеками как свежеиспеченные булочки. Именно такие женщины считают котлеты не штуками, а сковородками. – А чайку сами сообразим. Не-е, не пойду!

– Ну, как хочешь, – разочарованно вздохнули за стенкой. Но через пару секунд снова встрепенулись: – А что, котлеты-то холодные будешь, или как?

– Так они холодненькие еще и вкуснее! – засмеялась соблазнительница Галя, и Сергей судорожно сглотнул. – На хлебушек их положить, вот и обед! Эх, красота!

Голод, одолевший Бабкина, едва не погнал его клянчить котлеты у незнакомой хозяйственной женщины. Но он взял себя в руки.

Архивное дело двадцатилетней давности лежало перед ним на столе. Толстая коричневая папка с потертыми сгибами: над ней витал смутный сухой запах, по которому безошибочно узнавался налет времени. Так пахнут старые фотоальбомы, лежащие в дальнем ящике шкафа и рассматриваемые лишь изредка.

Бабкин развязал белые тесемки, перевернул первую страницу и начал читать.

Олеся Курехина, семнадцать лет… Была найдена в восемь часов утра в двух километрах от Вязников. Смерть наступила не менее чем за восемнадцать часов, от удара тупым предметом по затылку. Предмет установлен, да и как было его не установить, когда вот он, тяжелый шишковатый сук, валяется рядом с телом и перепачкан кровью. Следы изнасилования бутылкой («Посмертного», – отметил Сергей), следы сексуального контакта менее чем за сутки до смерти… Анализ спермы… Одна экспертиза, вторая… Опрос свидетелей…

И ничего.

Убийца семнадцатилетней Олеси Курехиной не был найден. В деле Бабкин не обнаружил и следа упоминания о двух девочках, пропавших и быстро нашедшихся незадолго до ее смерти, но отчего-то он верил старухе.