Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дискуссии в Лондоне 1965 год - Кришнамурти Джидду - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

В.: К тому же, разве мы не используем время, чтобы определить себя? Мы настолько неосведомлены относительно того, где мы, что, думая о прошлом, можем определить себя и чувствовать себя более спокойно.

К.: Это то же самое, несомненно. Мы цепляемся за время. Мысль, давая длительность желанию, - это продолжение себя, своего желания, своего будущего.

В.: Чувство, что ты есть та же личность, что мгновение раньше – такая укоренившаяся, такая автоматическая, что я не вижу, как сквозь нее пробиться.

К.: Давайте поставим вопрос иначе. Человек видит, что его каждодневная жизнь механическая, повторяющаяся, с ложными желаниями, деятельностью и привычками. Возможно ли человеку вырваться из этого и быть свободным в каждый момент, каждую минуту дня? В этом заключается вопрос, не так  ли? Как это должно произойти?

В.: Мы должны увидеть, что мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО живем механически.

К.: Если мы видим, что наша жизнь МЕХАНИЧЕСКАЯ, что наши удовольствия, печали и заботы – это повторения, как это все можно прекратить?

В.: Это иногда прекращается, но начинается вновь.

К.: Я не думаю, что это кончается иногда и начинается снова.

В.: Вы не считаете, что если мы продолжаем наблюдать каждый день, мы удаляемся от обусловленного ума?

К.: Это означает, что вы смотрите на время, как на средство разрушения механического процесса.

В.: Да.

К.: Если кто-то в конце концов приходит к этому постепенно, будучи бдительным, освобождая себя от обусловленности, это требует времени. Он смотрит на время, как на средство окончания этого механического образа жизни.

В.: Кроме того, я чувствую, что это ставит человека в другое измерение времени. Это не измерение времени обусловленного ума. Но я полагаю, что это еще время.

К.: Я не знаю, что представляет собою это другое измерение времени. Я могу изобрести его, могу размышлять об этом, могу на него надеяться, но по-настоящему я не знаю его. Я не с ним, оно не является частью меня. Я должен его выявить, должен войти в него. Я не должен пользоваться временем, потому что время предполагает усилие и длительность. Механический процесс продолжается и продолжается. Возможно ли жить так, чтобы не было завтра? Внутренне, психологически, то, чего мы хотим, - это продолжения удовольствия, удовольствия из которого есть завтра.

В.: Подсознательное убеждение, что это именно ты будешь страдать или наслаждаться в следующий момент, так сильно, что я не знаю, возможно ли поступать так, как вы говорите.

К.: Это не «поступать, как я говорю», но «видеть, что происходит», сэр.

В.: Сэр, возможна ли психологическая свобода от завтра, если жить по естественным законам? То есть, есть день, затем – ночь; есть свет, а затем – тьма. Это входит очень глубоко в человека, несомненно, даже глубже, чем обусловленный ум.

К.: Я не совсем понимаю, сэр.

В.: Как можно быть свободным от хотения, свободным от ожидания завтра в длительности времени, если человек живет по естественным законам дня и ночи, тьмы и света? Все это заставляет ОЩУЩАТЬ время.

К.: Заставляет ли последовательность ночи и дня ОЩУЩАТЬ время?

В.: Это побуждает ощущать лишь ПЕРЕМЕНУ, но не время.

В.: Я вижу, что это не обязательно побуждает ощущать время.

К.: Я смотрю в завтра, потому что собираюсь радоваться завтра. Мысль о завтра доставляет мне удовольствие. Кого-то я встречу – весь круг удовольствий.

В.: Но я мог бы не наслаждаться завтра. Я мог бы думать о чем-либо, что пугает меня.

К.: Если я боюсь завтра – это то же самое.

В.: Как можно бояться завтра, если я не знаю, каково будет завтра?

К.: Несомненно, у вас есть некоторый страх завтра, страх смерти, небытия, потери работы или бегства жены. К тому же, мы все очень хорошо знаем удовольствие, которое приносит мысль о завтра.

В.: Следуя тому, что говорил тот джентельмен об этом естественном законе, мы подобны золотой рыбке в воде. Мы так окружены вещами, которые постоянно напоминают нам о времени, что мы должны постоянно его учитывать. Даже наша поза – это привычка и собственный метод балансирования. Отделить психологическое время от актуального времени, времени часов и естественного процесса жизни нашего тела, кажется чрезвычайно трудным.

К.: Хорошо, сэр, давайте снова взглянем на этот вопрос по-другому. Что представляет действие, момент познания? Что представляет собой процесс наблюдения и внимания? Когда вы слушаете, разве вы слушаете во времени? Слушаете вы с понятиями, формулировками, идеями или просто? Сюда относится шум движения транспорта. Как вы его слушаете? Слышите вы его с раздражением, воспоминаниями, с неприязнью, или вы просто слышите его? Смотрите ли вы только глазами, когда смотрите на вашу жену или вашего мужа, или когда вы смотрите в зеркало? Или вы также смотрите во времени, с неудовольствием, тоской, унынием или какой-либо иной реакцией, основанной на памяти?

В.: Вы спросили об акте познания, но я не думаю, что мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО познаем. Мы пытаемся внести в это и время. Мы смотрим в зеркало и видим больше седых волос. Мы сравниваем их с тем количеством, которое было вчера, и обнаруживаем, что стареем. Так мы познаем, но я не думаю, что это истинное познание.

К.: Тогда что же есть познание?

В.: Я полагаю, это наблюдение без времени.

К.: Не спекулируйте на этом. Что есть познание? Как мы познаем?

В.: Когда мы осознаем нашу обусловленность.

К.: Когда вы познаете? Не отвечайте немедленно, пожалуйста. Просто взгляните на это. Что есть акт познания? Каково состояние ума, когда мы познаем?

В.: Вы подразумеваете познание отдельно от наблюдателя?

К.: Для меня наблюдение и познание – одно и то же.

В.: Это опыт.

К.: Быть открытым.

В.: Концентрированным. Жаждать выяснить.

К.: Когда вы познаете? Познание отлично от знания, не так ли? Собирание знаний отличается от познания. В момент, когда я познаю, оно становится знанием. После того, как я познал, я добавил к ним еще что-то. Этот процесс добавления мы называем познанием, но это просто аккумулирование знаний. Я не против этого, но мы пытаемся выяснить, что есть акт познания. Ум познает лишь тогда, когда он находится в состоянии незнания. Когда я не знаю – я познаю. В тот момент, когда я познал, то, что я познал, занимает свое место во времени, оно становится знанием и этим знанием я оперирую. Могу ли я действовать так же в акте познания?

В.: Я думаю, что иногда человек говорит лишь словами то, чего не знает, но в действительности это не так. Я могу сказать то, чего не знаю, но необходимо ощутить еще что-то, что является действительно актом.

К.: Познание может быть лишь когда есть действительное завершение.

В.: Почему бы ему не быть реальным?

К.: Сэр, что мы пытаемся выяснить? Разве мы не пытаемся выяснить не словесно или теоретически, но действительно и фактически, возможно ли жить в этом мире в ином измерении, в котором нет вообще никаких усилий? Это значит жить на уровне, где нет проблем; или, если она появляется, то ее встречают полно, так что она исчезает в следующий момент. Мы можем продолжать плести множество теорий, но это слишком глупо и по-детски. Чтобы выяснить что-либо, необходим конец тому, что я узнал, или то, что я знаю, не должно мешать. Я должен узнать, что должно кончиться, и закончить, конец должен быть с полной энергией.

В.: Вы имеете в виду нечто большее, чем забывать?

К.: Конечно. Забыть – очень просто.

В.: Не могли бы вы немного пояснить, что вы подразумеваете под концом?

К.: Послушайте, сэр, это очень просто. Вы когда-нибудь пробовали прекратить удовольствие?

В.: Да.