Суровое наказание - Грин Саймон - Страница 8

– Да, сэр. Мисс Мелисса должна была присоединиться остальным членам семьи за вечерней трапезой. Хозяин и хозяйка всегда очень настойчивы в том, чтобы все члены семьи ужинали вместе, когда они в резиденции. Мастер Уильям и мисс Элеонора присутствовали, и ее сын мастер Пол, но мисс Мелисса опоздала, что совсем не похоже на нее. Когда она не появилась, меня послали за ней. Придя сюда, я обнаружил дверь приоткрытой. Я постучал, но не получил ответа. Когда я решился заглянуть внутрь, на случай, если она чувствовала недомогание, то обнаружил комнату в том виде, как вы сейчас ее видите. Мисс Мелисса никогда не была особой сторонницей удобства или безделушек, но даже в этом случае, это казалось чрезмерностью. Я сразу же поднял тревогу, и охрана обыскала поместье сверху донизу, но не обнаружила никаких следов мисс Мелиссы.

Я долгое время изучал его.

– Ты хочешь сказать, – наконец произнес я, – что похитители незамеченными утащили из поместья не только Мелиссу, но и ушли со всеми ее вещами заодно? И никто ничего не видел? Ты это утверждаешь?

– Да, сэр.

– У меня в кармане нехилая пощечина с твоим именем на ней, Гоббс.

– Полагаю, должен также отметить, что ни одна магия не сработает в поместье без разрешения членов семьи Гриффинов, сэр. Поэтому мисс Мелисса не могла быть похищена посредством магии из своей комнаты...

– Не без ее сотрудничества или кого-то в семье.

– Что, конечно, совершенно невозможно, сэр.

– Нет, Гоббс, пригвоздить живого осьминога к стене невозможно, все остальное просто сложно.

– Я преклоняюсь перед вашими глубочайшими познаниями, сэр.

Я по-прежнему думал, что это дело рук своих, но не был готов говорить об этом вслух.

Я снова заглянул в пустую комнату и попытался вызвать мой дар, надеясь хоть мельком увидеть, что произошло, но мой внутренний глаз не открывался. Кто-то чертовски могущественный не хотел, чтобы я использовал свой дар в этом деле. Я начал задумываться, не играл ли кто-то со мной...

Позади меня в коридоре раздался звук шагов. Я оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как горничная остановилась перед Гоббсом и сделала уважительный реверанс. Черт возьми, прислуга здесь перемещается слишком тихо. Она присела в быстром реверансе и передо мной, словно только вспомнила об этом.

– Простите меня, мистер Гоббс, сэр, – сказала горничная, голосом лишь немногим больше шепота. – Но хозяйка просила передать вам, что хочет поговорить с мистером Тейлором, прежде чем он уйдет.

Гоббс посмотрел на меня и вскинул бровь.

– О, пожалуйста, научи меня, как это делать, – сказал я. – Я всегда хотел научиться поднимать вот так одну бровь.

Горничная захихикала и была вынуждена отвернуться. Гоббс продолжал пялиться на меня.

– Ох, да какого черта, – сказал я. – Можно заодно поговорить с хозяйкой. Может она знает что-нибудь.

– Я бы не рассчитывал на это, сэр, – сказал Гоббс.

Служанка побежала по своим делам, и Гоббс повел меня обратно по коридору в комнату Мэрайи Гриффин. Мне было любопытно, почему она хочет меня видеть и, что она может рассказать мне о своей внучке, чего Иеремия не захотел, или не мог. Женщины часто делятся секретами в семье, о которых мужчины ничего не знают. Наконец, мы остановились перед очередной дверью без опознавательных знаков.

– Комната Мэрайи Гриффин, сэр, – сказал Гоббс.

Я посмотрел на него задумчиво.

– Ни Иеремии и Мэрайи? У них отдельные спальни?

– Так и есть, сэр.

Я не стал спрашивать. Он бы все равно не сказал мне.

Я кивнул ему, и он очень вежливо постучал в дверь. Громкий женский голос выкрикнул: «Войдите!». Гоббс толкнул дверь и сделал шаг назад, чтобы я мог войти первым. Я неспешно прошел внутрь, словно подумывал арендовать это место, а затем разгромить его. Хотя в Темной Стороне миновал уже полдень, Мэрайя Гриффин была еще в постели. Она сидела в тонкой ночной рубашке из белого шелка, обложенная и поддерживаемая целой кучей пышных розовых подушек. Стены были также розовыми. На самом деле, во всей огромной комнате преобладал розовый цвет, словно я попал в ясли. Кровать была достаточно большой для нескольких человек, и Мэрайя Гриффин была окружена маленькой армией горничных, советников и личных секретарей. Некоторые из них неохотно расступились, когда я занял позицию у подножия кровати.

Изысканное и, несомненно, очень дорогое покрывало было завалено остатками нескольких недоеденных трапез, еще большим количеством наполовину съеденных коробок шоколада и дюжиной беспорядочно разбросанных глянцевых журналов. Открытая бутылка шампанского охлаждалась в ведерке со льдом, в пределах досягаемости руки. Мэрайя намеренно игнорировала меня, очевидно поглощенная снующими вокруг нее, борющимися за внимание людьми. Так что я стоял у подножия кровати и открыто изучал ее.

Мэрайя Гриффин обладала пухлой красотой, она была приятно округлая, если не пышная, в духе красоток былых времен. Ее густые волосы, заколотые на макушке, были настолько бледно-желтыми, что казались практически бесцветными, но ее лицо компенсировало это кричащим ярким макияжем. Алые пухлые губы, нарумяненные щеки, темно-фиолетовые тени, и ресницы столь густые, что было удивительно, как она могла видеть сквозь них. На вид Мэрайе было лет тридцать, и выглядела она так уже на протяжении многих веков. Ее мощная костная структура придавала ее лицу характер, но развязанные манеры и раздраженность в голосе портили впечатление. Она походила скорее на избалованную любовницу, чем на жену долгожителя.

Различные горничные и лакеи толпились вокруг нее, удовлетворяя каждую ее потребность практически до того, как она успевала о ней подумать: взбивали подушки, подносили новые коробки шоколада, доливали шампанского в бокал по мере необходимости. Мэрайя игнорировала всех, сосредоточив все внимание на дневной прессе и сводке светских новостей. Вскоре стало ясно, что недовольство было нормальным выражением ее лица, и когда что-то не устраивало ее, она немощно вымещала злость пухлой ручкой на любом, кто оказывался поблизости в данный момент. Горничные и лакеи принимали побои не моргнув и глазом. Светские советники старались находиться вне зоны досягаемости ее рук, и при этом, чтобы это было незаметно. Те, кто находились ближе ко мне, осторожно изучали меня краем глаза и, спустя несколько минут собравшись с духом, начали отпускать между собой небольшие колкости в мой адрес, достаточно громко, чтобы я расслышал.

– Только посмотрите кто это – прославленный Джон Тейлор.

– Бесславный, я бы сказал. Я всегда думал, что он был выше. Ну, знаете, более мужественный.

– И этот прошлогодний плащ... Я бы мог приодеть его во что-то действительно смелое, например, розовато-лиловое.

– Спросите его размеры!

– О, я бы не стал!

Есть определенно нечто в Темной Стороне, что вызывает стереотипное поведение у некоторых людей. Осмелев от того, что я не обиделся, крупный джентльмен, облаченный от подбородка до ног в черную кожу, открыто уставился на меня.

– Взгляните и узрите – тот самый частный детектив Темной Стороны... всегда старающийся сунуться туда, куда его не звали.

– Взгляните и узрите? – сказал я. – Я могу взглянуть на все, что хотите, но если требуется узреть, кому-то придется научить меня. Я никогда особо не понимал, что на самом деле означает узреть ... Стоит выпустить учебные пособия вроде: «Узреть для начинающих» или «Руководство по узрению».

– Захочешь что-нибудь сделать со мной, Джон Тейлор, и поверь, я вызову охрану. А потом будут неприятности!

– А при этом будет, что узреть? – спросил я с надеждой.

– Почему эта женщина продолжает писать мне? – громко воскликнула Мэрайя Гриффин, размахивая письмом в пухлой руке, чтобы вновь привлечь всеобщее внимание к себе. – Она прекрасно знает, что я не общаюсь с ней! Мои правила предельно ясны: пропустил две моих вечеринки, и ты «изгнан». Мне все равно, если у ее детей проказа...

Она оглядела всех в комнате, кроме меня, но весь спектакль был разыгран ради меня. Она продолжала жаловаться своим многочисленным советникам, которые предоставили ей свое полнейшее внимание, если и не заинтересованность. Мэрайя отчаянно хотела произвести королевское впечатление, но испытывала недостаток в необходимой концентрации. Она начинала одну тему, переключалась на другую, отвлекалась, а затем забывала с чего начала. Она порхала от одной темы к другой точно бабочка, всегда привлекаемая чем-то еще, что обещало быть немного более интересным и увлекательным. Мне стало скучно от ожидания, поэтому я начал бродить по комнате рассматривая вещи, поднимая их и ставя обратно сознательно небрежным способом.