Сад костей - Герритсен Тесс - Страница 53

— Смотри, это же Элизабет Пибоди! Сегодня у нее чтото суровый вид, — заметила Китти. — И какое отвратительное платье. Совсем ей не к лицу.

— Судя по всему, преподобный Чаннинг уже устал от ее общества, — прошептала в ответ Гвендолин.

Китти ткнула локтем руку Норриса.

— Вы ведь слышали об этом, верно? О мисс Пибоди и его преподобии? Они близки. — И лукаво подчеркнула:

— Очень близки.

Норрис с балкона оглядел роковую женщину, виновницу скандала, и увидел скромно одетую особу в некрасивом пенсне, ее лицо выражало сосредоточенное внимание.

— А вон Рейчел. Я не знала, что она вернулась из Саванны, — продолжала Китти.

— Где?

— Сидит рядом с Чарлзом Лакауэйем. Ты ведь не думаешь, что они…

— Даже не представляю. Тебе не кажется, что Чарлз сегодня выглядит как-то странно. У него такой нездоровый вид.

Китти склонилась к перилам.

— Вчера вечером он уверял, будто его лихорадит. Возможно, он все-таки сказал правду.

— А может, он просто с трудом переносит Рейчел, — захихикала Гвендолин.

Норрис попытался сосредоточить внимание на проповеди преподобного Чаннинга, но постоянно болтавшие девицы не давали ему слушать. Накануне вечером веселье придавало им очарование, сегодня же Норриса раздражало их пустословие: кто с кем сидит, какая девица глупая, а какая — ученая. Внезапно он вспомнил об одетой в лохмотья, обессиленной Розе Коннелли, которая, свернувшись клубком, лежала на полу, и подумал, как безжалостно могли бы отозваться о ней эти девицы. Стала бы Роза попусту тратить слова, обсуждая чужое платье или интрижку священника? Нет, у нее были другие, будничные хлопоты: как прокормиться, где спрятаться от бури — почти животные заботы. И тем не менее сестры Уэлливер считали себя более достойными только потому, что у них были красивые наряды и уйма свободного времени — они запросто могли скоротать воскресное утро на балконе в церкви.

Опершись на перила, Норрис понадеялся, что сосредоточенное выражение его лица послужит сигналом для

Китти и Гвендолин и те прекратят болтать, однако девицы продолжали беседовать через его голову.

— Откуда Лидия взяла эту ужасную шляпку?…

— Видишь, как Дикки Лоренс смотрит на нее?…

— Сегодня она сказала мне забавную вещь!..

— А почему все-таки брат Дикки примчался домой из Нью-Йорка?…

— Это все из-за юной леди…

Господи Боже мой, есть ли хоть один скандал, о котором не знают эти девицы? Или тайный взгляд, который они не перехватили?

Что они сказали бы, если б узнали, что Роза Коннелли ночевала в его комнате?

Когда преподобный Чаннинг наконец завершил проповедь, Норрис хотел немедленно ускользнуть от сестер, но они упрямо продолжали сидеть, даже когда паства потянулась к выходу.

— О, еще рано уходить! — воскликнула Китти, удерживая пытавшегося подняться юношу. — Отсюда все гораздо лучше видно.

— Что видно? — раздраженно спросил Норрис.

— Рейчел почти повисла на Чарлзе.

— Она с июня его добивается. Помнишь пикник в Вестоне? В поместье его дядюшки? Чарли пришлось сбежать в сад, чтобы спрятаться от нее.

— Почему они сидят? Обычно Чарли пытается тут же исчезнуть.

— А может, Гвен, он вовсе и не собирается сбегать. Может, она и вправду уже заполучила его. Как думаешь, вдруг он именно поэтому и не приезжал к нам в марте? Потому что она уже запустила в него когти!

— О! Они встают. Смотри, как она обхватила рукой… — Китти запнулась. — Что это с ним, скажите на милость?

Двинувшись по проходу нетвердым шагом, Чарлз споткнулся о край скамьи. Немного покачнулся. Казалось, ноги перестали слушаться его, и он медленно осел на пол.

Сестры Уэлливер, одновременно охнув, вскочили со своих мест. Внизу начался хаос — толпа прихожан обступила упавшего Чарлза Лакауэя.

— Пропустите меня! — крикнул Венделл. Театрально всхлипнув, Китти прикрыла рот рукой:

— Надеюсь, с ним ничего серьезного.

Когда Норрис, быстро спустившись вниз, пробрался через толпу, Венделл и Эдвард уже сидели возле Чарлза.

— Все хорошо, — бормотал Лакауэй. — Правда, все хорошо.

— Ты плохо выглядишь, Чарли, — возразил Венделл. — Мы послали за твоим дядюшкой.

— Не стоило говорить ему об этом.

— Ты белый, как полотно. Лежи спокойно.

— О Господи, — застонал Чарлз, — я ничем не смогу загладить это.

Вдруг Норрис обратил внимание на бинт, которым была обмотана левая рука Чарлза. Выглядывавшие из-под повязки кончики пальцев покраснели и опухли. Опустившись на колени, он потянул за бинт.

Чарлз завопил, пытаясь отдернуть руку.

— Не трогай ее! — взмолился он.

— Чарли, — спокойно отозвался Норрис, — я должен взглянуть. Ты ведь знаешь, что должен.

Юноша медленно снял повязку. Увидев под ней почерневшую плоть, Норрис в ужасе вскочил на ноги.

— Чарли, нужно немедленно отвезти тебя домой! — воскликнул он. — Твой дядюшка наверняка знает, что делать.

— С тех пор как он порезался на анатомическом показе, прошло уже несколько дней, — заметил Венделл. — Он видел, что ему становится хуже. Почему, черт возьми, он никому ничего не сказал? Хотя бы своему дядюшке!

— И тем самым признался бы, насколько он неуклюж и несведущ? — отозвался Эдвард.

— Он никогда в жизни не хотел изучать медицину. Бедняжка Чарли был бы абсолютно счастлив, если бы мог просто жить здесь и сочинять стихи. — Стоя у окна гостиной в доме доктора Гренвилла, Венделл наблюдал, как мимо проезжает экипаж, запряженный четверкой лошадей. Накануне вечером в этом доме звучали смех и музыка, теперь же царила зловещая тишина, если не считать доносившихся сверху шагов и треска огня в камине. — У него нет ни малейшей склонности к медицине, и мы все об этом знаем. Кто бы мог подумать, что его дядюшка не станет с этим мириться.

Наверняка это заметили все, подумал Норрис. Не было другого студента, который так неумело обращался бы с ножом, который был бы так не готов к суровой реальности, сопровождающей будущую профессию.

Анатомическая зала — это всего лишь первое представление о том, с чем придется столкнуться врачу. Самые серьезные испытания еще впереди: тифозное зловоние, крики пациентов на хирургическом столе. Препарировать труп — дело пустячное, мертвые не жалуются. Настоящий ужас — в живой плоти.

Они услышали стук в передней. Госпожа Фербуш, экономка, опрометью помчалась по коридору навстречу новому гостю.

— О, доктор Сьюэлл! Слава Богу, вы прибыли! Госпожа Лакауэй сходит с ума, доктор Гренвилл уже два раза пускал Чарлзу кровь, но лихорадка не прекращается, и он очень хочет услышать ваше мнение.

— Я не уверен, что мои навыки необходимы уже сейчас.

— Возможно, увидев его руку, вы решите иначе.

Норрис мельком увидел, как доктор Сьюэлл, неся свою сумку с инструментами, прошел по коридору мимо двери в гостиную, и услышал его шаги на лестнице, ведущей на второй этаж. Госпожа Фербуш собралась было подняться следом, но тут ее окликнул Венделл.

— Как там Чарлз?

Госпожа Фербуш взглянула на них из дверей гостиной и, ничего не ответив, только грустно покачала головой.

— Похоже, все и в самом деле плохо, — пробормотал Эдвард. Сверху доносились мужские голоса и рыдания госпожи Лакауэй.

Нам нужно уйти, подумал Норрис. Мы вмешиваемся в семейное горе. Однако ни один из его товарищей не собирался уходить, даже несмотря на то, что день клонился к вечеру, а горничная принесла очередной чайник чая, очередное блюдо с пирожными.

Венделл не притронулся к ним. Откинувшись на спинку кресла, он сосредоточенно глядел в огонь.

— У нее была родильная горячка, — произнес он вдруг.

— Что? — спросил Эдвард. Венделл перевел на него взгляд.

— Я имею в виду труп, который Чарлз препарировал в тот день, когда порезался. Это была женщина. Доктор

Сьюэлл сказал, что она умерла от родильной горячки.

— И что же?

— Ты видел его руку. Эдвард кивнул.

— Ужасное рожистое воспаление.

— Это гангрена, Эдди. Теперь он в лихорадке, а его кровь заражена тем, что Чарлз занес в нее, слегка поранившись ножом. Думаешь, эта женщина случайно умерла от молниеносной лихорадки?