Сад костей - Герритсен Тесс - Страница 28

— Да, сэр.

Когда доктор Сьюэлл вышел из залы, Чарлз неохотно потянулся к ножу. Поглядев на преждевременно загнивший труп ирландца, Чарлз словно окаменел, его нож застыл над кишечником покойника. Пока юноша собирался с силами, кусок легкого перелетел через стол и врезался ему прямо в грудь. Он взвизгнул и отскочил, в ужасе смахивая с себя кровавую массу.

Эдвард рассмеялся.

— Ты же слышал, что сказал доктор Сьюэлл. Испачкай руки!

— Эдвард, я тебя умоляю!

— Видел бы ты свое лицо, Чарли! Можно подумать, что я бросил в тебя скорпиона.

В отсутствие доктора Сьюэлла студенты принялись шуметь. По рядам пошла фляжка с виски. Группка у соседнего стола, усадив и подперев своего покойника, всунула ему в рот зажженную сигару. Окутывая невидящие глаза трупа, дым завитками пополз вверх.

— Это отвратительно, — возмутился Чарлз. — Я не могу. — Он опустил нож. — Я никогда в жизни не хотел быть доктором!

— И когда ты собираешься поведать об этом своему дядюшке? — осведомился Эдвард.

В другом конце залы раздался новый взрыв смеха: шляпа одного из студентов каким-то образом оказалась на голове покойницы. Однако Чарлз не мог отвести взгляда от ирландца, чья деформированная левая рука и согбенная спина молчаливо свидетельствовали о том, сколько боли старик испытал при жизни.

— Ну же, Чарли, — подбодрил его Венделл, протягивая нож. — Это не так уж и страшно, главное начать. Нельзя позволить, чтобы этот бедолага ирландец испортился. Он может многому нас научить.

— Это очень в твоем духе, Венделл. Ты любишь такие вещи.

— Мы уже удалили сальник. Ты можешь произвести резекцию тонкого кишечника.

Чарлз неотрывно глядел на протянутый нож, а тем временем на другом конце залы кто-то съязвил:

— Чарли! Только не надо снова падать в обморок! Покраснев до корней волос, Чарлз взял в руки нож и с мрачным выражением лица начал резать. Но умелой резекции у него не вышло, он наносил варварские раны, кромсая кишечник лезвием, выпуская из него такой ужасный смрад, что Норрис отшатнулся и поднял руку в попытке заглушить запах.

— Прекрати! — воскликнул Венделл. Он схватил друга за руку, но Чарлз продолжал рубить кишечник. — Ты все испортишь!

— Это ты велел мне резать! Ты сказал, что я должен испачкать руки. Это же говорит дядюшка — мол, если врач не пачкает руки, значит, он и не врач вовсе!

— Мы не твой дядюшка, — возразил Венделл. — Мы твои друзья. Так что прекрати.

Чарлз бросил нож на пол. Звук падения потонул в резвом веселье молодых людей, которым дали такое отвратительное задание, что ответом могло быть лишь болезненное легкомыслие.

Подняв нож, Норрис тихо спросил:

— С тобой все в порядке, Чарлз?

— Со мной все в порядке. — Чарлз глубоко вздохнул. — Со мной все в полном порядке.

— Сьюэлл возвращается! — прошипел стоявший у дверей студент.

В зале тут же воцарилась тишина. С трупов сняли шляпы. Всех покойников немедленно вернули в достойные позы. Когда Сьюэлл снова вошел в залу, он увидел прилежных студентов с серьезными лицами. Доктор направился прямо к столу Норриса и замер, глядя на истерзанные кишки.

— Что за чертовщина? — Сьюэлл с отвращением посмотрел на четырех студентов. — Кто устроил эту резню?

Казалось, Чарлз вот-вот расплачется. Каждый день жизни приносил ему новые унижения, новые возможности для демонстрации его несостоятельности. И вот теперь под взглядом Сьюэлла он оказался в опасной близости к нервному срыву.

— Сэр, господин Лакауэй пытался произвести резекцию тонкого кишечника и… — с излишней горячностью начал

Эдвард.

— Это моя вина, — вметался Норрис. Сьюэлл с удивлением поглядел на него.

— Господин Маршалл?

— Это… это просто шалость такая. Мы с Чарлзом… ну, как-то увлеклись и теперь искренне просим прощения.

Верно ведь, Чарлз?

Некоторое время Сьюэлл молча смотрел на Норриса.

— Принимая во внимание тот факт, что вы явно имеете навыки препарирования, это вдвойне печально. Больше никогда так не делайте.

— Больше не буду, сэр.

— Господин Маршалл, мне сказали, что вас желает видеть доктор Гренвилл. Он ожидает в своем кабинете.

— Сейчас? А по какому вопросу?

— Предлагаю вам узнать об этом самостоятельно. Ну, ступайте. — Сьюэлл обратился к другим студентам: — Что касается всех остальных, то глупым шуткам здесь не место. Продолжайте, джентльмены!

Вытирая руки о фартук, Норрис сказал своим товарищам:

— Теперь вам втроем придется справляться со стариной ирландцем.

— Почему же тебя вызывает доктор Гренвилл? — поинтересовался Венделл.

— Понятия не имею, — ответил Норрис.

— Профессор Гренвилл, можно?

Декан медицинского колледжа оторвал взгляд от своего стола. Его голова, контуры которой подчеркивал мрачный дневной свет, проливавшийся из расположенного позади окна, напоминала голову льва с гривой из жестких седых волос. Остановившись на пороге, Норрис почувствовал, что Олдос Гренвилл изучающее разглядывает его, и задумался: какой же просчет послужил причиной этого вызова? Шагая по длинному коридору, он выискивал в памяти событие, которое могло бы заставить доктора Гренвилла обратить внимание на его фамилию. Наверняка Норрис сделал что-то не так, ведь больше нет причины, по которой этот человек мог бы среди нескольких десятков студентов-первогодок заметить какого-то фермерского сына из Белмонта.

— Входите, входите, господин Маршалл. И закройте дверь, пожалуйста.

Норрис с тревогой опустился на стул. Гренвилл зажег лампу, и пламя, озарив мягким свечением блестящую поверхность стола, выхватило книжные полки вишневого дерева. Львиный контур обернулся привлекательным лицом с кустистыми бакенбардами. Волосы Гренвилла оставались густыми, как у юноши, даже после того как поседели, наделив его и без того замечательные черты еще большей силой и авторитетом. Профессор откинулся на спинку кресла, и его темные глаза показались Норрису удивительными сферами, отражающими свет лампы.

— Вы ведь были там, в больнице, — начал Гренвилл. — Той ночью, когда погибла Агнес Пул.

Эта мрачная тема, так внезапно поднятая профессором, застала Норриса врасплох, и он смог лишь кивнуть в ответ. После убийства прошло уже шесть дней, и с тех пор весь город только и судачил о том, кто — или что — могло убить ее. В «Дейли эдвертайзер» поместили описание демона с крыльями. А слухи о папистах, без сомнения запущенные стражником Праттом, были неизбежны. Но толковали и о другом. Проповедник из Салема говорил о недремлющем зле, о нечистой силе и иноземцах, поклоняющихся дьяволу, побороть которых может лишь справедливая рука Божья. Эти безумные истории привета к тому, что прошлой ночью на Ганноверской улице пьяная толпа погналась за каким-то несчастным итальянцем, заставив его искать убежища в одной из таверн.

— Вы первым обнаружили свидетельницу, — сказал Гренвилл. — Девушку ирландку.

— Да.

— И с тех пор ее не видели?

— Нет, сэр.

— Вы знаете о том, что Ночная стража разыскивает ее?

— Господин Пратт говорил мне. Но я ничего не знаю о мисс Коннелли.

— Господин Пратт убедил меня в обратном.

Так, значит, поэтому его вызвали сюда! Ночная стража хочет, чтобы Гренвилл вынудил Норриса дать какиелибо сведения.

— С той самой ночи девушка больше не появлялась в доходном доме, где жила раньше, — сообщил Гренвилл.

— Наверняка у нее есть какие-нибудь родственники в Бостоне.

— Только муж ее сестры, портной по фамилии Тейт. Он же сказал Ночной страже, что девушка не в себе и склонна оскорблять окружающих. Она даже обвинила его в низком поступке.

Норрис вспомнил, как Роза Коннелли дерзнула подвергнуть сомнению воззрения выдающегося доктора Крауча

— невероятно смелый поступок для девушки, которая должна знать свое место. Но «не в себе»? Нет, в тот вечер в родильной палате Норрис видел девушку, которая всего лишь стояла на своем, девушку, которая оберегала свою умирающую сестру.

— Я не заметил в ней ни тени безумия, — признался он.