Сад костей - Герритсен Тесс - Страница 23

10

— Акушерство — раздел медицины, трактующий зачатие и его последствия. И сегодня вы уже слышали о некоторых из них. Многие, увы, прискорбны…

Громкий голос доктора Крауча был слышен уже на главной лестнице, за пределами аудитории, и Норрис, раздосадованный, что так сильно опоздал на утренние лекции, помчался вверх по ступеням. Прошлую ночь ему снова пришлось провести в мрачной компании Косого Джека, они предприняли вылазку на юг, в Квинси. Всю дорогу Джек жаловался на свою спину — только по этой причине он попросил Норриса поехать вместе с ним. Они возвратились в Бостон далеко за полночь с одним единственным образцом, который был в таком плохом состоянии, что даже доктор Сьюэлл, сдернув парусину, поморщился от запаха.

— Этот пролежал в земле несколько дней, — пожаловался он. — У вас что, носы заложены? Да зловоние говорит само за себя!

Норрис чувствовал, что этот запах остался на его волосах и одежде. От него невозможно отделаться — он заползает тебе под кожу, словно личинка, и вскоре каждый вдох наполняется зловонием, и ты не можешь отличить живую плоть от мертвой. Поднимаясь по лестнице в аудиторию, он снова чувствовал вонь, словно был бродячим трупом, за которым шлейфом тянулся дух его собственного разложения. Потянув за ручку и открыв дверь, Норрис тихо проскользнул в лекционную залу, где, расхаживая взад-вперед по сцене, доктор Крауч говорил:

— …хотя как раздел медицины оно отделено от хирургни и врачевания, практическое акушерство требует знания анатомии, физиологии, патологии и… — Доктор Крауч запнулся, не сводя глаз с Норриса, в попытке отыскать свободное место юноша успел сделать всего несколько шагов по проходу.

Внезапная тишина привлекла внимание слушателей вернее любого крика. Вся аудитория, словно многоглазое чудовище, обернулась на Норриса, взгляды словно пригвоздили юношу к полу.

— Господин Маршалл, — обратился к нему Крауч. — Мы крайне польщены, что вы решили присоединиться к нам.

— Простите, сэр: Мне нечем оправдаться.

— Конечно. Что ж, ищите место!

Норрис заметил незанятый стул как раз перед тем рядом, где сидели Венделл и двое его друзей.

Тем временем доктор Крауч откашлялся и продолжил:

— И в заключение, джентльмены, я хочу, чтобы вы подумали о следующем: иногда врач — единственное препятствие на пути тьмы. Вступая в мрачные владения болезни, мы должны сражаться и привносить святую надежду и бесстрашие в те несчастные души, что висят на полоске от смерти. Так что помните о священном долге, который, возможно, скоро ляжет на ваши плечи. — Крауч остановился в центре сцены, расставив свои короткие ноги, и его голос зазвучал так, будто он призывал добровольцев на войну: — Храните верность своему призванию!

Не изменяйте тем, кто вручил свою жизнь в ваши в высшей степени достойные руки.

Крауч выжидательно уставился на аудиторию, несколько секунд в зале царила абсолютная тишина. Затем

Эдвард Кингстон, поднявшись с места, принялся аплодировать — громко и нарочито, что не ускользнуло от внимания Крауча. Остальные тут же присоединились к Кингстону, и вскоре зала взорвалась аплодисментами.

— Что ж. Я бы сказал, его игра достойна представления Гамлета, — заметил Венделл, сухая похвала юноши потонула в шквале оваций. — Когда же он начнет кататься по полу, изображая сцену гибели?

— Тсс, Венделл, — одернул его Чарлз. — Ты хочешь, чтобы у нас у всех были неприятности?

Спустившись со сцены, Крауч устроился в первом ряду, где сидели другие преподаватели. И теперь доктор

Олдос Гренвилл, декан медицинского колледжа и дядя Чарлза, поднялся, чтобы обратиться к студентам. Хотя его волосы уже посеребрила седина, доктор Гренвилл казался высоким и осанистым — поразительная личность, он способен был покорить зал одним единственным взглядом.

— Благодарю вас, доктор Крауч, за невероятно содержательную и вдохновляющую лекцию об искусстве и мастерстве акушеров. Мы приблизились к финальной части сегодняшней программы, анатомированию, которое проведет наш выдающийся профессор хирургии доктор Эраст Сьюэлл.

Дородный доктор Сьюэлл тяжело поднялся с первого ряда и направился к сцене. Там оба джентльмена сердечно пожали друг другу руки, а затем доктор Гренвилл снова сел на свое место, оставив Сьюэлла в центре внимания.

— Перед тем как начать, — проговорил Сьюэлл, — я хочу вызвать добровольца. Возможно, какой-нибудь джентльмен из числа студентов-первогодков отважится выступить в роли ассистента прозектора?

В зале воцарилась тишина — юноши, занимавшие все пять рядов аудитории, благоразумно разглядывали свои ботинки.

— Ну же, чтобы узнать, как устроен человек, вам придется окропить руки кровью. Вы только что приступили к изучению медицины и ни разу не были в прозекторской. Сегодня я помогу вам познакомиться с этим потрясающим механизмом, этой сложной и внушительной структурой. Так кто же наконец решится на это?

— Я, — заявил Эдвард, вставая.

— Итак, свою помощь предложил господин Эдвард Кингстон, — объявил профессор Гренвилл. — Пожалуйста, поднимитесь на сцену, к доктору Сьюэллу.

Шагая по проходу, Эдвард одарил коллег самоуверенной улыбкой. Взглядом, который говорил: «Я не такой трус, как все вы».

— И откуда у него столько смелости? — пробормотал Чарлз.

— Нам всем придется через это пройти, — заметил Венделл.

— Смотри, как он упивается вниманием. Готов поклясться, я трясся бы, как осиновый лист.

Зa кулисами раздался грохот колес, и ассистент выкатил па деревянную сцену стол. Доктор Сьюэлл надел халат и закатал рукава, а тем временем ассистент вынес небольшой столик, на котором стоял поднос с инструментами.

Каждый из вас, — начал доктор, — получит возможность овладеть хирургическим ножом в прозекторской. Но при этом ваш контакт будет слишком кратким. При таком недостатке анатомических образцов нельзя терять ни единой возможности. Надеюсь, вы будете стремиться к углублению знаний каждый раз, когда появится предмет исследования. Сегодня нам повезло, и такая возможность представилась. — Он помолчал, надевая фартук. -

Искусство анатомирования, — продолжил доктор Сьюэлл, завязывая тесемки, — это действительно искусство.

Сегодня я покажу вам, как им заниматься. Не как мясник, разрубающий тушу, а как скульптор, создающий произведение из куска мрамора. Это я и собираюсь сделать сегодня — не просто анатомировать труп, но обнажить красоту каждой мышцы и каждого органа, каждого нерва и кровяного сосуда. — Он повернулся к столу, на котором лежал по-прежнему закрытый труп. — Давайте посмотрим на сегодняшнюю особь.

Когда доктор Сьюэлл потянулся к покрывалу, Норрис тут же испытал приступ тошноты. Он догадывался, кто там лежит, и в ужасе ждал, что вот-вот перед ним предстанет полусгнивший покойник, которого они с Косым

Джеком откопали прошлой ночью. Но, когда доктор Сьюэлл отбросил простыню, взгляду открылся не смердящий труп мужчины, а тело женщины.

Норрис узнал ее даже со своего места в аудитории.

Волнистые рыжие волосы каскадами ниспадали со стола. Ее голова с полусомкнутыми веками и полураскрытыми губами была слегка повернута — так, чтобы было видно собравшимся. В лекционной зале воцарилась такая тишина, что Норрис мог слышать колотящийся в ушах ритм собственного сердца. «Этот труп — сестра Розы Коннелли. Сестра, которую она обожала». Как же, господи боже мой, любимая сестра девушки оказалась на анатомическом столе?

Спокойно взяв с подноса нож, доктор Сьюэлл подошел к трупу сбоку. Казалось, он не замечал потрясенного молчания, воцарившегося в зале, обратившись к предмету исследования, доктор мало чем отличался от ремесленника, приступившего к работе. Сьюэлл бросил взгляд на Эдварда — оцепеневший юноша стоял у изножья стола. Вне всякого сомнения — Эдвард тоже узнал это тело.

— Советую вам надеть фартук. Похоже, Эдвард не слышал его.

— Господин Кингстон, если вы не хотите запачкать свой превосходный китель, я советую вам снять его и надеть фартук. А потом подойти сюда и помочь мне.