Его пленённая леди - Грейси Анна - Страница 32

«Думаю, что уже рассказывала вам: когда я впервые приехала сюда, мой красивый кот был диковиной, рыжие кошки очень редки в Зиндарии. Со смущением могу сообщить, что теперь они довольно распространены, так как кот завёл знакомство с несколькими кошками с дворцовой кухни. Ещё он бесстыдно подлизывается к повару, который кормит его лакомыми кусочками. Жить во дворце замечательно, но должна признаться, что бывают дни, когда я скучаю по своему маленькому домику. Хотя я не должна жаловаться. Я – очень удачливая женщина.

Калли была очень любезна и наняла меня в качестве личного секретаря. Работа совсем не сложная и совсем не достойна той значительной платы, которую я имею, но очень интересная. Теперь я знакома – через письма, которые пишу от её имени, – с половиной королевских семей Европы, и сейчас намного лучше разбираюсь в запутанном придворном этикете...»

Итен сглотнул. «Придворный этикет» – он даже не знал, что означает это слово, пока не спросил викария. Он мечтал, надеялся, что женщина, которая переписывалась с половиной королевских семей Европы, с благосклонностью взглянет на потрёпанного ирландца.

«Время от времени я продолжаю давать мальчикам уроки. Джим уже почти догнал Ники. Очень радостно иметь такого смышлёного и способного ученика. Вы не поверили бы своим глазам, увидев, каким маленьким джентльменом он стал, несмотря на его открытую озорную натуру, которую я так люблю.»

«Ага, – уныло подумал Итен, – не то что огромный тупой увалень, который начал учиться одновременно с Джимом».

Манера письма Тибби походила на неё саму: всё такое маленькое, изящное, надёжное и решительное. Никаких замысловатых завитушек или лишних изгибов, каждая буква точна и чиста, как кристалл, никаких клякс и исправлений.

«Господи, что же она подумает о его письмах?» – размышлял он. Даже после того, как викарий исправлял его ошибки в правописании, Итен всё равно делал помарки в чистовом варианте.

И когда он перечитывал свои письма – потому что сохранил те, что писал викарию на проверку, – то приходил в смущение от их очевидной неуклюжести.

Но и отказаться от попыток произвести на Тибби хорошее впечатление он не мог. Итен снова опустил перо в чернила и вымучил на бумаге:

«Я купил четырёхкомнатный котеж на западе поместья. Думаю, три спальни – это более чем достаточно. Слишком много для одинокаго мужчины, как я, но я имею в виду человека, который присоединица ко мне. Надеюсь, она всё–таки присоединица. Я выбелил стены и сделал уборку, и всё такое.»

Вздохнув, он посмотрел на письмо. Он мог легко описать ей дом, если бы рассказывал о нем – слова звучали в его голове, прекрасные, яркие и блестящие. Но когда их нужно было изложить на бумагу, справившись с пером и чернилами и преодолев все трудности правописания, эти же слова выходили неуклюжими, деревянными и неживыми.

Он всегда хорошо рисовал, еще в детстве вычерчивая картинки палочкой в грязи или рисуя кусочком угля. Чем больше он рисовал, тем лучше у него получалось. В армии он мог быстро и точно начертить карты, сделать рисунки крепостей и благодаря этому продвинулся по службе. Никто и заподозрить не мог, что он не умел читать. Итен научился хорошо обходить проблемы с чтением.

Никому в голову не приходило, что человек, настолько хорошо владеющий карандашом, мог быть таким болваном с пером.

В коробке с перьями и чернилами лежал и карандаш, Итен взял его. Он слышал, как люди говорили, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Верно это или нет, он не знал, но у него ушла бы целая вечность на то, чтобы найти правильные слова для описания своего дома, нарисовать же он мог за минуту.

С помощью бумаги, карандаша и древесного угля Итен изобразил некоторых из своих товарищей и окружающую их обстановку. Слухи быстро распространились, и очень скоро Итена завалили просьбами сделать рисунки, чтобы отослать домой возлюбленным или матерям. Ему даже платили за это. Рисунки были лучше, чем письма, особенно для людей которые не умели читать.

Каждая заработанная монетка шла Итену в заначку. Он был решительно настроен: если выживет в этой войне, то добьется чего–нибудь в жизни.

И у него это получилось. Он стал совладельцем солидного коневодческого предприятия вместе с таким прекрасным джентльменом, как Гарри Морант, который к тому же был его другом. А теперь у Итена появился ещё и собственный дом.

Замечательно для человека, рождённого на грязном полу в убогой хижине и выросшего с постоянным чувством голода.

Но сейчас ему нужно овладеть грамотой, чтобы образованная леди Тибби могла подумать о свадьбе с ним, несмотря на его непритязательное прошлое.

Иногда в отчаянии Итену казалось, что он попусту теряет время, но, несмотря на все различия между ними, несмотря на то, что в обществе не одобрят этот неравный брак, Тибби была леди, которой принадлежало его сердце.

Итен посмотрел на лежащий перед ним альбом, который был открыт на странице с изображением Тибби, какой он запомнил ее при первой встрече. Он не влюбился в нее тотчас же…

Ирландец усмехнулся, вспомнив, как она свирепо смотрела на него, когда он замешкался с ответом на ее намек о том, что ее держат заложницей. Каким же болваном он был, и как она тогда на него рассердилась.

Когда он вырвал ее из рук похитителей и повез домой, то был уверен, что она будет биться в истерике, как вела бы себя на ее месте любая другая женщина. Но она была всего лишь немного взволнована. Как она назвала его? Лох–что–то–там, какое–то шотландское имя, совсем не ирландское. Лохинвар[14], вот как.

И после того, как он спас её, Тибби удивила его, бросившись на помощь, вооружённая лопатой.

Вот тогда это и случилось. Такая маленькая женщина с глазами, горящими вызовом, с розовыми щечками и с растрепанными волосами. Готовая защитить его – мужчину, который больше нее в два раза – от людей, похитивших ее и державших в заложниках. Маленькая львица. В тот день она покорила его сердце своим видом, своей отвагой и даже своей лопатой. И осталась там навсегда.

Он должен узнать побольше об этом парне Лохинваре, но сначала нужно закончить рисунок.

Итен быстро нарисовал дом, который он готовил для неё, с окнами, очищенными от плюща, и с двумя кустами роз, цветущими у дверей. Немного поколебавшись, он изобразил силуэт женщины, вглядывающейся в даль из–под приложенной ко лбу ладони.

Кусты роз являли собой пока только голые стебли, но наступит лето, и он надеялся, что они зацветут. А ещё Итен надеялся, что когда–нибудь Тибби будет стоять здесь, смотреть на дорогу, заслонив рукой глаза от солнца, и ждать его возвращения домой.

Весной он поедет в Зиндарию, чтобы выбрать ещё семь лошадей, и тогда, обязательно сделает Тибби предложение. А пока именно письма должны помочь ему в ухаживании…

Он взял перо и написал заключительные слова:

«Я надеюсь, что леди, за которой я ухаживаю, не пощитает наглостью моё предложение. Она так прикрасна и образована, что, может, даже не посмотрит на такого олуха, как я, но никто не запретит мужчине мечтать.

С уважением, Ваш Итен Делани.»