Вкус пепла - Лэкберг Камилла - Страница 5

Жестом он предложил хозяйкам сесть за кухонный стол, и они молча подчинились.

— Мне очень жаль, Шарлотта, но я… — Патрик помолчал, не зная, как продолжить. — Я должен сообщить вам ужасную весть.

С трудом вымолвив эти слова, он в тот же момент почувствовал, что начал неправильно. Но возможно ли вообще найти правильные слова для того, что ему придется сказать?

— Час тому назад один рыбак, занимающийся ловлей омаров, нашел девочку. Она утонула. Мне так жаль, Шарлотта! Так жаль…

Патрик не мог продолжать. Он заранее мысленно заготовил слова, но они были так ужасны, что он не мог их выговорить. Однако это не понадобилось — все и так уже стало ясно.

Шарлотта шумно перевела дыхание, из горла у нее вырвался хриплый, клокочущий звук. Обеими руками она схватилась за край стола, словно боялась упасть, и уставилась на Патрика расширенными, пустыми глазами. В тишине, которая воцарилась вокруг, этот хриплый вздох прозвучал громче всякого крика. Сдерживая слезы, Патрик проглотил подкативший к горлу комок, чтобы не дрожал голос.

— Это, должно быть, ошибка! Это не может быть Сара! — Лилиан переводила обезумевший взгляд с одного полицейского на другого.

Но Патрик только покачал головой и снова повторил:

— Мне очень жаль! Но я только что сам видел девочку. Нет никакого сомнения в том, что это Сара.

— Но она же сказала, что пошла поиграть к Фриде. Я видела, как она направлялась в ту сторону. Это какая-то ошибка. Она наверняка там — играет у Фриды.

Словно в трансе, Лилиан поднялась со стула и пошла к прикрепленному к стене телефону. Отыскав номер в висевшей рядом книжке, она быстро набрала его.

— Здравствуй, Вероника! Это Лилиан. Скажи, Сара у вас?

Несколько секунд она слушала, затем выронила трубку, и та закачалась, как маятник, повиснув на шнуре.

— Она к ним не приходила.

Тяжело опустившись на стул, Лилиан беспомощно посмотрела на сидевших перед ней полицейских.

Крик раздался словно бы из ниоткуда. Патрик и Мартин от неожиданности подпрыгнули на месте. Кричала Шарлотта. Она сидела не двигаясь, глядя перед собой невидящими глазами, и кричала. Это был первобытный вопль, громкий, пронзительный, от него у слушающих по спине бежали мурашки — такое в нем чувствовалось беспощадное страдание.

Лилиан бросилась к дочери и попыталась ее обнять, но Шарлотта грубо оттолкнула ее руки.

Напрягая голос, чтобы быть услышанным, Патрик сказал:

— Мы пытались связаться с Никласом, но его не было в амбулатории. Поэтому нам пришлось оставить для него сообщение, в котором мы просили его срочно приехать домой. Священник уже едет к вам.

Он обращался в основном к Лилиан, так как видел, что Шарлотта сейчас ничего не услышит. Пожалуй, стоило позаботиться, чтобы рядом находился врач, который дал бы Шарлотте успокоительное. Но беда в том, что единственным врачом во Фьельбаке являлся отец погибшей девочки и полицейские не застали его на месте. Патрик обратился к Мартину:

— Позвони в амбулаторию и постарайся, чтобы нам немедленно прислали хотя бы медсестру. Скажи, чтобы захватила успокоительное.

Мартин сделал, как ему было велено, даже радуясь, что поручение предоставило ему повод уйти из кухни. Спустя десять минут без стука появилась Айна Лундбю. Она дала Шарлотте нужную таблетку, после чего вдвоем с Патриком они отвели женщину в гостиную и уложили на диван.

— Нельзя ли и мне чего-нибудь успокоительного? — попросила Лилиан. — У меня всегда были слабые нервы, а такое, как сейчас…

Медсестра районной амбулатории, ровесница Лилиан, только фыркнула и продолжала хлопотать вокруг Шарлотты, по-матерински укутывая ее одеялом: ту бил такой озноб, что зуб на зуб не попадал.

— Ничего, ты и так обойдешься! — сказала она, собирая свои вещи.

Обращаясь к Лилиан, Патрик тихо спросил:

— Нам, вероятно, нужно будет поговорить с матерью подружки, к которой собиралась пойти Сара. Который это дом?

— Синий, рядом с нами, — ответила Лилиан, не глядя ему в глаза.

Через несколько минут в дверь постучал священник, и Патрик решил, что им с Мартином тут больше нечего делать. Оставив позади дом, в который они своим известием принесли нежданное горе, полицейские сели в оставленную перед крыльцом машину, но не стали заводить мотор.

— Черт знает что! — сказал Мартин.

— Да уж, черт знает! — согласился Патрик.

Кай Виберг выглянул в кухонное окно, которое выходило на дорожку перед домом Флоринов.

— И что эта баба опять затеяла? — спросил он сердито.

— Что ты сказал? — крикнула из гостиной его жена Моника.

Он полуобернулся назад и громко ответил:

— Перед домом Флоринов стоит полицейская машина. Уверен, там опять затевается какая-нибудь подлость. Эта баба — Божье наказание за мои грехи!

Моника всполошилась и вошла в кухню:

— Ты действительно думаешь, что это имеет какое-то отношение к нам? Мы же им ничего не сделали.

Она продолжала расчесывать свои светлые волосы, подстриженные «под пажа», но вдруг застыла с гребенкой в руках, глядя в окно.

Кай фыркнул:

— Попробуй ей это сказать! Вот погоди, камеральный суд решит в мою пользу спор о балконе, а она останется в дураках! Надеюсь, что ей придется здорово раскошелиться на снос балкона.

— Послушай, Кай! Правильно ли мы поступили в этом деле? Он ведь всего на несколько сантиметров выступает за черту нашего участка и вообще-то нам не мешает. А у них как раз бедняга Стиг заболел и слег.

— Еще бы он не болел! Я бы тоже заболел на его месте, если бы мне пришлось жить в одном доме с этой чертовой бабой. А закон есть закон. Раз они так построили балкон, что он высовывается на наш участок, то пускай и платят за это безобразие или сносят его. Они же заставили нас срубить дерево, так ведь? И пришлось нам пустить на дрова нашу чудную старую березу, потому что она, видите ли, заслоняла этой мерзавке Лилиан вид на море. Ведь так она, кажется, заявила? Я ничего не путаю? — злобно набросился он на жену, распалившись от воспоминаний обо всех обидах, которые ему пришлось вынести за десять лет соседства с Флоринами.

— Да-да, Кай, ты, конечно же, прав.

Моника потупила взгляд, зная по опыту, что, когда муж приходит в раздражение, лучшая тактика — соглашаться и уступать. Лилиан Флорин была для Кая как красная тряпка для быка, и, когда речь заходила о ней, он терял всякую способность здраво рассуждать. Моника не могла не признать, что не только Кай виноват во всех этих скандалах, Лилиан и сама хороша. Если бы она с Каем не связывалась, то ничего бы такого и не случилось. Но Лилиан заставила их пройти через все судебные инстанции, затеяв тяжбу из-за якобы неправильно проведенных границ участка, из-за дорожки, которая проходила через ее землю на задах дома, из-за летнего домика, построенного слишком близко от ее владений, а главное, из-за березы, которую она несколько лет назад вынудила их срубить. И все это началось сразу же, едва они приступили к строительству дома. Кай как раз продал свою фирму по торговле канцелярскими принадлежностями, выручив несколько миллионов, и они решили пораньше выйти на пенсию, продать дом в Гётеборге и поселиться во Фьельбаке, где всегда проводили летние месяцы. Но покоя они так и не увидели. Лилиан все время придиралась к ходу работ, собирала подписи под протестами и спешила обжаловать решения суда, чтобы только помешать им. Не добившись прекращения стройки, она принялась выдумывать поводы для придирок. В сочетании со вспыльчивым нравом Кая это привело к тому, что дрязги между соседями вышли за все мыслимые и немыслимые рамки. Балкон Флоринов был лишь последним звеном в их междоусобице, но замаячившая в перспективе победа давала Каю преимущество, которое он использовал на всю катушку.

Выглядывая из-за занавески, Кай взволнованно зашептал:

— Вон двое парней выходят из дома и садятся в полицейскую машину. Вот увидишь, с минуты на минуту они придут и постучатся к нам. Что бы там ни было, а здесь они услышат всю правду. А Лилиан Флорин не в том положении, чтобы писать жалобу в полицию. Разве не она недавно подбежала к изгороди, ругалась и кричала, что постарается сделать так, чтобы я получил по заслугам? Незаконные угрозы — вот как это, по-моему, называется. За такое могут и посадить…