Исчезнувшая пожарная машина (Человек по имени Как-его-там) - Вале Пер - Страница 4

Он распахнул дверь и сразу понял, что уже слишком поздно. Дверь справа, ведущую в прихожую, сорвало с петель, и она заблокировала лестницу. Лестница вспыхнула, словно гигантское бревно, и огонь начал распространяться по деревянным ступенькам. Волна нестерпимого жара ударила Ларссона, он зашатался, обожженный и ослепленный, и отступил назад, на крыльцо. Из дома доносились отчаянные крики людей, охваченных ужасом. Насколько он знал, в доме находилось по меньшей мере одиннадцать человек, безнадежно забаррикадированных в этой настоящей ловушке. Наверное, некоторые из них уже были мертвы. Языки пламени выстреливали из окон первого этажа, словно гигантские факелы.

Гюнвальд Ларссон быстро огляделся вокруг в поисках лестницы или чего-нибудь еще, но ничего не нашел.

На втором этаже распахнулось окно. Сквозь дым и огонь он различил женщину, или, скорее, девушку, которая истерически кричала. Он приложил ладони рупором ко рту и громко скомандовал:

— Прыгай! Прыгай вправо!

Она уже взобралась на подоконник, но все еще колебалась.

— Прыгай! Немедленно! Как можно дальше! Я поймаю тебя!

Девушка прыгнула. Он поймал ее правой рукой за ногу, а левой за плечи. Она оказалась вовсе не тяжелой, наверное, весила килограммов 40 или 45. Он ловко схватил ее и не дал ей даже коснуться земли. Поймав ее, он повернулся спиной к бушующему огню, чтобы ее не обожгло, сделал три шага и положил ее на землю. Девушке было не больше семнадцати. Она была голая, вся дрожала и билась в истерике. Каких-либо ран он на ней не обнаружил.

Когда он снова повернулся к дому, на подоконнике стоял мужчина, завернутый в простыню. Пожар усилился, из-под крыши валил дым, справа языки пламени уже начали прорываться сквозь черепицу. Когда же, наконец, приедут эти чертовы пожарные, подумал Гюнвальд Ларссон, подбираясь к огню как можно ближе. Горящее дерево трещало, фонтаны искр брызгали на его лицо и дубленку, которая уже вся была прожжена. Он громко закричал, чтобы перекрыть рев огня:

— Прыгай! Как можно дальше! Вправо!

В тот момент, когда мужчина прыгнул, огонь захватил край простыни. Мужчина пронзительно закричал и попытался в падении сбросить с себя горящую материю. На сей раз приземление оказалось не таким успешным. Мужчина был значительно тяжелее девушки, он перевернулся в воздухе и ударил Гюнвальда Ларссона в плечо левой рукой, а затем неудачно рухнул на землю, врезавшись плечом в булыжники. В последний момент Гюнвальд Ларссон попытался подставить свою левую руку под голову мужчины, чтобы смягчить удар. Он положил мужчину на землю, схватил горящую простыню и отбросил ее в сторону, при этом безнадежно прожег свои собственные перчатки. Мужчина тоже был голый, на нем было только золотое обручальное кольцо. Он ужасно стонал и издавал гортанные звуки, словно обезьяна. Гюнвальд Ларссон оттащил его на несколько метров дальше и оставил лежать на снегу вне досягаемости от падающих горящих балок. Когда он снова повернулся к дому, из квартиры справа на верхнем этаже прыгнула женщина в черном бюстгальтере. Ее рыжие волосы горели. Приземлилась она слишком близко к стене.

Гюнвальд Ларссон бросился вперед и оттащил женщину от горящей деревянной обшивки в более безопасную зону, погасил горящие волосы женщины снегом и оставил ее лежать на земле. Он видно, что она сильно обгорела, она кричала и корчилась от боли. Очевидно, она еще к тому же и неудачно упала, одна нога ее была вытянута под неестественным углом к туловищу. Она была немного старше девушки, прыгнувшей первой, лет приблизительно двадцати пяти, рыжеволосая, волосы между ног тоже были рыжими. На животе у нее он не заметил каких-либо видимых повреждений, кожа у нее была бледная и вялая. На ее лице, ногах и спине он увидел множество ожогов, на груди тоже, бюстгальтер сгорел прямо на ней.

Подняв взгляд ко второму этажу, Гюнвальд Ларссон увидел пылающую, как факел, фигуру, которая вскинула руки над головой и исчезла. Он догадался, что это четвертый участник вечеринки, и понял, что помощь ему уже не понадобится.

Чердак тоже был охвачен пламенем. В густом дыму потрескивали горящие деревянные перекрытия. Крайнее окно слева распахнулось, и кто-то звал на помощь. Гюнвальд Ларссон ринулся туда и увидел женщину в белой ночной рубашке, перегнувшуюся через подоконник и прижимающую к груди какой-то сверток. Ребенок. Из открытого окна валил дым, однако в квартире, по-видимому, еще не было сильного огня, по крайней мере, в той комнате, где находилась женщина.

— Помогите! — в отчаянии кричала она.

Пожар еще не успел полностью охватить эту часть дома, и Гюнвальду Ларссону удалось подойти вплотную к стене прямо под окном.

— Бросай ребенка, — закричал он.

Женщина без колебаний мгновенно бросила ребенка вниз и едва не застала Ларссона врасплох. Он увидел, что сверток падает прямо на него, и в последний момент успел вытянуть руки вперед и ловко поймал ребенка, как вратарь ловит мяч, пробитый со штрафного удара. Ребенок был очень маленький, он немного хныкал, но не кричал. Гюнвальд Ларссон несколько секунд стоял, держа его в руках. У него совершенно не было опыта обращения с детьми, и он даже не мог вспомнить, приходилось ли ему когда-либо вообще держать на руках ребенка. Он испугался, не слишком ли сильно он его сдавил, и положил сверток на землю. Сзади послышались чьи-то торопливые шаги, и он обернулся. Это был Цакриссон, запыхавшийся и весь багровый.

— Что с вами? — выдавил он. — Как..?

— Где эти чертовы пожарные? — заорал Гюнвальд Ларссон.

— Я думал, они уже здесь… Я увидел пожар, когда был на Розенлундсгатан… вернулся и позвонил…

— Беги снова назад, вызови пожарную машину и скорую помощь…

Цакриссон повернулся и побежал.

— И полицию! — вдогонку ему закричал Гюнвальд Ларссон.

У Цакриссона с головы слетела шапка, он остановился, чтобы ее поднять.

— Идиот! — заорал Гюнвальд Ларссон.

Он вернулся к дому, вся правая часть которого теперь превратилась в бушующий ад. Женщина в ночной рубашке стояла в задымленном окне и на этот раз держала на руках другого ребенка, рыженького мальчика лет пяти, одетого в голубую пижаму. Она бросила его вниз так же быстро и неожиданно, как в первый раз, но теперь Ларссон был начеку и уверенно поймал ребенка. Как ни странно, но мальчик вовсе не казался испуганным.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Ларссон.

— Ты пожарник?

— О Боже, отстань от меня, — сказал Гюнвальд Ларссон и поставил мальчика па землю.

Он снова посмотрел вверх, и в этот момент кусок черепицы попал ему в голову. Черепица раскалилась докрасна, и хотя меховая шапка смягчила удар, у него потемнело в глазах. Он почувствовал резкую боль во лбу, по лицу хлынула кровь. Женщина в ночной рубашке исчезла. Наверное, бросилась за третьим ребенком, подумал он, и в этот момент женщина появилась в окне с большой фарфоровой статуэткой собаки, которую сразу же швырнула вниз. Статуэтка упала на землю и раскололась на мелкие кусочки. В следующее мгновение женщина прыгнула вниз. На этот раз все получилось не так удачно. Она приземлилась прямо на Гюнвальда Ларссона и сбила его с ног. Он упал и сильно ударился головой и спиной, однако тут же сбросил с себя оказавшуюся сверху женщину и вскочил на ноги. Женщина в ночной рубашке, очевидно, не пострадала, но взгляд ее широко раскрытых глаз был безумным. Он посмотрел на нее и спросил:

— У вас есть еще один ребенок?

Она уставилась на него, потом сгорбилась и начала подвывать, как раненый зверь.

— Вставайте и займитесь вашими детьми, — скомандовал Гюнвальд Ларссон.

Пожаром был теперь охвачен весь второй этаж, языки пламени уже вырывались из того окна, откуда прыгнула женщина. Однако двое стариков все еще оставались в квартире слева на первом этаже. Пожар туда еще не достал, но они не подавали никаких признаков жизни. Очевидно, в квартире полно дыма, кроме того, через несколько минут может рухнуть крыша.

Гюнвальд Ларссон огляделся и увидел в нескольких метрах от себя большой камень. Он вмерз в землю, но Ларссон выковырял его. Камень весил килограммов двадцать. Ларссон поднял его над головой на вытянутых руках и что было силы швырнул и крайнее левое окно на первом этаже. Оконная рама и стекли разлетелись вдребезги. Ларссон вскочил на подоконник, сорвал штору и, перевернув столик, спрыгнул на пол, в комнату, полную густого, удушливого дыма. Он закашлялся и прикрыл рот шерстяным шарфом. Вокруг все горело. В дыму он различил фигуру, неподвижно лежащую на полу. Наверное, старуха. Он поднял ее, перенес беспомощное тело к окну, подхватил под мышки и осторожно опустил на землю. Она безвольно привалилась к стене. Без сознания, но, по-видимому, жива.