Любовь в полдень - Клейпас Лиза - Страница 40

 — Если бы ты выглядел рядом с ней счастливым, если бы искренне хотел соединиться, то как же иначе?

 — Я хотел тебя. — Сильные, властные губы вернулись к губам. — Едва с ума не сошел: я пытался найти в ней любимые черты и никак не мог. А потом начал замечать их в тебе.

 — Прости...

 — Надо было сразу сказать правду.

 — Знаю. Но я очень боялась твоего гнева и думала, что тебе нужна мисс Мерсер. Красивая, светская, кокетливая...

 — Остроумная, как кочерга.

 — Но почему же тогда ты ей написал?

 — Я страдал от одиночества, знал ее плохо, но отчаянно нуждался... в ком-то. А когда получил ответное письмо с рассказом об осле мистера Модсли, запахах мая и октября и прочем... сразу влюбился. Решил, что это другая сторона Пруденс, которую я просто не успел узнать. Разве могло прийти в голову, что чудесные письма написаны кем-то другим? — Он нахмурился и недоверчиво покачал головой.

Беатрикс сокрушенно пожала плечами:

 — Я знала, что мои письма тебе не нужны, да и сама я не в твоем вкусе.

Кристофер легко перевернул любимую на бок и прижал к себе: возбужденное мужское естество изнывало от вожделения.

 — Чувствуешь? Разве это не свидетельствует об обратном?

Жар напряженного тела лишал способности думать и рассуждать, пьянил, доводил до безумия. Беатрикс прикрыла глаза, уткнулась в неожиданно ставшее родным плечо и спрятала лицо.

 — Ты считал меня странной, — пробормотала она глухим, сдавленным голосом.

Он провел губами по шее и добрался до уха.

 — Ты очаровательная и любимая. — В нежном шепоте послышалась улыбка.

Она улыбнулась в ответ и тут же вздрогнула от новых ощущений. Кристофер снова оказался сверху и развел бедром ноги, зажег кровь бесконечными нетерпеливыми поцелуями, принялся ласкать сильными мозолистыми руками — руками солдата. Бриджи мешали; резким движением он сдернул их и обнажил женственные молочно-белые бедра.

Ладонь проникла в таинственную развилку, и оба задышали быстрее. Пальцы гладили, раздвигали интимные складки, отыскивая вход в заветную глубину.

Беатрикс лежала неподвижно, пораженная неведомыми ощущениями, и лишь сумасшедшее биение сердца выдавало волнение. Вот палец проник еще дальше, и давление превратилось в испытание терпения и готовности к переменам. Кристофер склонил голову и провел губами по плавным холмам груди, настойчиво подбираясь к вершинке. Теперь рот и рука действовали в едином ритме — дразнили, требовали, умоляли, обещали...

Беатрикс едва выдерживала стремительно нарастающее напряжение. Волна невообразимого наслаждения захлестнула и понесла на гребне в сияющую звездную даль. С тихим стоном вырвались бессвязные слова:

 — Кристофер... не могу...

 — Не сопротивляйся, — шепнул он в разгоряченную кожу. — Уступи, отдайся.

И продолжал гладить смело и чувственно, поднимая возлюбленную все выше и выше. Неопытное тело страстно отвечало на новые впечатления. Беатрикс запустила пальцы в густые волнистые волосы и жадно приникла губами к пылающим губам. Ни на миг не прерывая дерзкие ласки, Кристофер с готовностью выпил стоны и вздохи.

Восторг отступал медленно, лениво, оставляя взамен легкую дрожь и ощущение восхитительной слабости. Наконец Беатрикс пошевелилась, открыла глаза и обнаружила, что почти раздетой лежит на полу, в объятиях любимого человека. Удивительный, неожиданный, опасный миг. Слегка повернув голову, она увидела Альберта: вполне довольный жизнью, верный товарищ сладко спал в кресле и ничуть не интересовался происходящими рядом событиями.

Кристофер продолжал мягко ласкать; прикосновения стали нежными, успокаивающими, едва ли не благоговейными.

Беатрикс перевела взгляд с собаки на хозяина. Смуглая кожа блестела от пота, напоминая отполированную бронзу, и от этого мужественное, четко очерченное лицо казалось чеканным. Восхищенное выражение слегка удивило: можно было подумать, что тело ее создано из какой-то драгоценной, невиданной прежде субстанции. Вот он поцеловал запястье — внутреннюю сторону, где бьется пульс, — и прижал кончик языка к тонкой голубоватой жилке. Близость поражала новизной и одновременно казалась столь же необходимой, как дыхание и стук собственного сердца.

Беатрикс поняла, что больше не хочет покидать кольцо надежных ласковых рук и мечтает лишь об одном: навсегда остаться рядом.

 — Когда мы поженимся? — лениво поинтересовалась она.

Кристофер провел губами по щеке и обнял еще крепче. Но не произнес ни слова.

Беатрикс удивленно подняла голову. Молчание обдало холодом.

 — Мы ведь собираемся пожениться, правда?

Кристофер заглянул в растерянное лицо.

 — Трудный вопрос.

 — Ничего подобного, выбор невелик. Ответа всего два: да или нет!

 — Не могу жениться, пока не уверюсь в том, что это пойдет тебе на пользу.

 — Какие сомнения?

 — Сама знаешь.

 — Ничего не знаю!

Кристофер криво улыбнулся.

 — Приступы безотчетной ярости, кошмары, странные видения, запои... Как по-твоему — мужчина с подобной характеристикой годится в мужья?

 — Но ведь ты собирался жениться на Пруденс! — возмущенно воскликнула Беатрикс.

 — Нет, не собирался. Я не обрек бы на мучения ни одну женщину, а уж тем более ту, которую люблю больше жизни.

Беатрикс отстранилась, села и принялась приводить в порядок растерзанную одежду.

 — И сколько же предлагаешь ждать? Согласна, ты не совершенство, и все же...

 — «Не совершенство» — это лысина или следы от оспы на лице. Мои проблемы несравнимо серьезнее и опаснее.

Беатрикс заговорила торопливо, взволнованно:

 — Все в нашей семье имеют недостатки, но все же женятся и выходят замуж по большой любви — тоже за далеко не безупречных людей. Каждый имеет право на счастье.

 — Мое чувство слишком велико, чтобы рисковать благополучием и безопасностью той, которую считаю единственной на свете.

 — Напротив, постарайся любить так, чтобы жениться, несмотря на все препятствия.

Кристофер нахмурился.

 — Согласись: было бы значительно проще получить желаемое, не задумываясь о возможных последствиях. Ты нужна мне всегда, постоянно, каждую минуту, днем и ночью. Я хочу видеть тебя рядом с раннего утра до позднего вечера, прижимать к груди во сне. Я нуждаюсь в твоей любви, как в дыхании, а может быть, и больше, но не имею права нанести даже малейшего вреда, да еще и собственными руками.

 — Ты никогда не сделаешь мне больно; инстинкт не позволит.

 — Разве можно доверять инстинктам безумца?

Беатрикс грустно покачала головой.

 — Ты готов принять мои проблемы, но не позволяешь мне разделить твои. Значит, не доверяешь? — В ее вопросе прозвучало неприкрытое отчаяние.

 — Дело вовсе не в тебе, и ты прекрасно это знаешь. Если я и не доверяю, то только самому себе.

Нервы не выдержали, и она горько расплакалась. Ну почему, почему в жизни столько несправедливости? Почему счастье так неуловимо и обманчиво?

 — Беатрикс! — Кристофер встал на колени и обнял ее, словно ребенка. Она окаменела. — Иди ко мне, — шепнул он на ухо.

 — Если не поженимся, то когда и где я смогу с тобой встречаться? — спросила она, жалобно всхлипнув. — Во время визитов, под присмотром родственников? На прогулке? На редких тайных свиданиях?

Кристофер провел ладонью по спутанным волосам и заглянул в полные слез глаза.

 — И все же это больше, чем прежде.

 — Может быть, и больше, но все равно недостаточно. — Беатрикс доверчиво прильнула. — Ни капельки тебя не боюсь. — Подтверждая свои слова, она сжала на спине рубашку и слегка потянула. — Я люблю тебя, ты любишь меня, и единственное, что нас разделяет, — это твое упрямство. Никогда не поверю, что человек выжил в страшных битвах, перенес столько мучений и боли всего лишь ради того, чтобы вернуться домой и...

Он приложил палец к обиженно надутым губам.

 — Подожди, дай подумать.

 — О чем же здесь думать?

 — Беатрикс! — властно остановил он.

Она посмотрела в серьезное лицо и замолчала.