Канун Рождества в Пятничной гавани - Клейпас Лиза - Страница 13

Длинная подъездная дорожка к дому оказалась забитой полудюжиной транспортных средств, а три четверти акра лужайки было усеяно детьми, некоторые из которых подбежали к Мэгги. Один из них продемонстрировал ей недавно потерявшую зуб десну, другой пытался уговорить её поиграть с ними в прятки. Засмеявшись, Мэгги пообещала поиграть с ними позднее.

Войдя в дом, Мэгги прошла на кухню, где её мать, братья и сёстры со своими супругами были заняты приготовлением блюд. Она поцеловала мать, пышную, но аккуратную женщину с подстриженными под «боб» серебристо-серыми волосами и прекрасным цветом лица, абсолютно не нуждающимся в косметике. На ней был передник, надпись на котором гласила: ВСЁ ВИДЕЛА, ВСЁ СЛЫШАЛА, ВСЁ ИСПЫТАЛА. ПРОСТО НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ.

— Они же не для твоего отца? — спросила мать, опустив строгий взгляд на коробку с пончиками.

— Там только сельдерей и морковные палочки, — сказала Мэгги. — Коробка просто для виду.

— Твой отец в гостиной, — ответила мать. — Мы наконец-то установили «звук вокруг», и с тех пор он буквально прилип к телевизору. Говорит, что теперь выстрелы звучат, как настоящие.

— Если это то, чего он хотел, может, тебе просто стоило свозить его в Такому, — заметил один из её братьев.

На лице Мэгги расцвела широкая улыбка, как только она вошла в гостиную.

Её отец расположился в углу большого квадратного дивана со спящим ребёнком на коленях. Стоило Мэгги войти в комнату, как его пристальный взгляд упал на коробку пончиков у неё в руках.

— Моя любимая дочь, — произнёс он.

— Привет, пап, — наклонившись, Мэгги поцеловала его в макушку и положила коробку на колени.

Отец зарылся в коробку, отыскал пончик с кленовой глазурью и беконом, и начал поглощать его с выражением блаженства на лице.

— Посиди со мной. И возьми-ка ребёнка… мне здесь потребуются обе руки.

Очень аккуратно Мэгги приложила тёплого сонного малютку к своему плечу.

— Чей это ребёнок? — спросила она. — Я его не узнаю.

— Понятия не имею. Кто-то дал мне его подержать.

— Так это один из твоих внуков?

— Очень может быть.

Мэгги отвечала на вопросы о магазине, последних происшествиях во Фрайдей-Харборе, а также о том, не встретила ли она за последнее время кого-нибудь интересного. При этом она лишь слегка замялась, но этого оказалось достаточно, чтобы глаза отца загорелись интересом.

— Ага! Кто он и чем занимается?

— О, да так, никто, он… нет ничего. Он занят. Мы с ним разговорились на пароме по пути сюда. Почувствовав, как ребёнок вздрогнул во сне, она накрыла ладонью его крохотную спинку и успокаивающе погладила. — Мне кажется, что я вроде как нечаянно флиртовала с ним.

— Это плохо?

— Может, и нет, но это заставляет меня спрашивать себя… как понять, что я снова готова с кем-то встречаться?

— Я сказал бы, что случайный флирт — это знак.

— Из-за этого я чувствую себя несколько странно. Он понравился мне, даже несмотря на то, что не имеет ничего общего с Эдди.

До своей болезни Эдди был жизнерадостным, беззаботным балагуром. В человеке, с которым она провела время этим утром, присутствовало больше печали, сдержанности со скрытым намёком на глубокий чувственный импульс. Она не могла помешать себе в самом дальнем уголке своего разума представлять физическую близость с ним, и близость эта виделась Мэгги настолько потенциально необузданной, что даже пугала. Но в то же время в какой-то степени казалась ей привлекательной. Она помнила, что значит испытывать желание к Эдди, внушавшему ей ощущение безопасности. Но теперь поймала себя на мысли, что желает Марка Нолана из-за его полной противоположности.

Опустив голову, Мэгги поцеловала спящего на руках ребёнка. Прижимающееся к ней тельце казалось Мэгги таким уязвимым, и в то же время надёжным, его кожа — чудо гладкости и мягкого тепла. Мимолётно Мэгги вспомнила моменты из тех прошлых, эфемерных дней жизни Эдди, когда, пребывая в тихом отчаянии, она ощущала глубокое сожаление от того, что у них нет ребёнка. Всё, что угодно, лишь бы удержать с собой хоть какую-то часть Эдди.

— Дорогая моя, — услышала она голос отца, — мне никогда не приходилось проходить через то, что прошла ты с Эдди. Я не знаю, когда кончится твоя скорбь или когда ты, наконец, поймешь, что готова идти дальше. Но в чём я точно уверен, так это в том, что следующий парень будет абсолютно другим.

— Знаю. Я сама это понимаю. Думаю, в действительности меня беспокоит сознание того, что я сама уже не та, что прежде.

Отец окинул её недоумённым, рассеянным взглядом, словно последнее утверждение удивило его.

— Это естественно. Разве может быть иначе?

— Но какая-то часть меня не хочет меняться. Эта часть хочет остаться тем же самым человеком, которым я была рядом с Эдди. — Мэгги осеклась, увидев выражение его лица. — Это безумие? Ты считаешь, мне нужно обратиться к врачу?

— Я думаю, тебе нужно сходить на свидание. Одеть платье посимпатичней, насладиться бесплатной едой и подарить кому-нибудь поцелуй на прощание.

— Но как только я начну жить дальше и перестану быть вдовой Эдди, кто будет хранить память о нём? Это всё равно, что потерять его ещё раз.

— Милая, — голос отца был тих и добр, — ты многому научилась у Эдди. Черты его характера, изменившие тебя к лучшему… через них он продолжает жить. Он не будет забыт.

— Мне очень жаль, — сказала Шелби, когда Марк принёс ей чашку горячего чая. Она сидела, свернувшись калачиком на диване, одетая в серый кашемировый домашний костюм. Шелби собиралась сказать что-то ещё, но вместо этого громко чихнула.

— Всё в порядке, — заверил Марк, присаживаясь рядом.

Вытащив платок из коробки, Шелби высморкалась.

— Надеюсь, что это всего лишь аллергия, и ты ничего не подхватишь. Ты не обязан оставаться со мной. Спасай себя.

Марк улыбнулся, глядя на неё.

— Потребуется что-то посерьёзнее, чем несколько микробов, чтобы отпугнуть меня.

Открыв флакончик с лекарством от простуды, он вытряхнул на ладонь две таблетки и вручил их ей. Шелби взяла бутылку с водой с журнального столика, проглотила таблетки и скривилась.

— Мы собирались на такую потрясную вечеринку, — с грустью сказала она. — У Жени самая крутая квартира в Сиэтле, а я собиралась похвастаться тобой перед всеми.

— Ты сможешь похвастаться мною позже. — Марк накинул на неё одеяло. — А пока сосредоточься на выздоровлении. Я даже отдам тебе пульт.

— Ты такой милый. — Вздохнув, Шелби прислонилась к нему и снова высморкалась. — Я очень сожалею о наших испорченных сексуальных выходных.

— Наши отношения заключаются не только в сексе.

— Рада это слышать, — и после небольшой паузы она добавила: — Это номер три в списке.

Марк неспешно переключал каналы кабельного телевидения:

— В каком списке?

— Вероятно, мне не стоит тебе об этом рассказывать. Но недавно я прочитала про пять признаков того, что парень готов к слову на букву О.

Марк перестал щёлкать кнопкой переключения каналов.

— Слово на букву О? — безучастно спросил он.

— Обязательства. И к настоящему моменту ты выполнил три пункта из списка, согласно которому мужчина готов к обязательствам.

— Да? — осторожно спросил он. — А что идёт под номером один?

— Ты устал от ночных клубов и баров.

— Ну, вообще-то, мне никогда и не нравились ночные клубы.

— Во-вторых, ты представил меня своей семье и друзьям. В-третьих, ты только что дал понять, что считаешь меня чем-то большим, чем просто партнёром по сексу.

— А что идёт под номерами четыре и пять?

— Я не могу тебе сказать.

— Почему это?

— Потому что если скажу, ты не сможешь их выполнить.

Марк улыбнулся и вручил ей телевизионный пульт.

— Ну, сообщи мне, когда я их выполню. Не хотелось бы что-нибудь пропустить. — Он обнял Шелби, а она принялась искать подходящий фильм.

Обычно им было комфортно молча находиться рядом. Но это молчание было натянутым, вопросительным. Марк понимал, что Шелби только что открылась ему. Она хотела установить новые границы их отношений, обсудить, к чему они должны привести.