Странный свидетель - Кин Дей - Страница 18

— Оставьте меня в покое!

Джексон на мгновение остановился, чтобы сориентироваться, и медленно направился к двери, надеясь, что она выведет его за пределы здания, и облегченно вздохнул, когда перед ним оказался проезд.

Теперь он услышал вой полицейской сирены. Видимо, известие о том, что он находится в больнице, уже было передано по радио. Казалось, к больнице со всех сторон мчатся патрульные машины. У самого входа шофер машины-хлебовозки, уложив в кузов последние пустые ящики, сел за руль машины.

Джексон вскочил на место рядом с водителем.

— Двигай! — прохрипел он.

— Что за штучки! — запротестовал было шофер. — Моя фирма запретила брать мне попутчиков. Кроме того… — В этот момент он заметил револьвер в руке Джексона и позабыл, что он еще хотел сказать. Адамово яблоко у него запрыгало, лицо покраснело. — Но я не из таких… — выдавил он. — Я сделаю все, что вы скажете.

Он испуганно нажал на акселератор и выкатит со двора. В квартале от больницы он вынужден был притормозить, чтобы избежать столкновения с патрулем, мчавшимся на бешеной скорости. Полицейский за рулем постоянно нажимал кнопку сирены и не обратил никакого внимания на фургон с хлебом. Патрульная машина остановилась перед воротами, из которых только что выехал Джексон. Из нее выскочили двое полицейских и, взяв оружие наизготовку, начали оглядывать прохожих, идущих по улице.

Шофер хлебовозки вынужден был задержаться у светофора.

— Как только загорится зеленый, двигай по улице до Харрисон-стрит и сворачивай на восток.

Перепуганный шофер повиновался беспрекословно и лишь выдавил испуганно-вопросительно:

— Это вас ищет полиция?

— Не исключено, — лаконично проронил Джексон. — В следующем квартале сбавьте скорость… Нет, не в этом…

Черная машина стояла на том же месте, где он ее оставил. Джексон хотел сойти, но потом раздумал. Надо поскорее выбраться из этого района, пока его не блокировала полиция. Он снова уселся поудобнее.

— Езжайте прямо, я передумал.

Шофер чуть не заплакал.

— Такого со мной еще не было. Мне это может стоить места.

— Ну и что? Может, мне зарыдать по этому случаю?

Плюшевый зайчик упал на пол кабины. Джексон поднял его и положил в руку Ольге, но это ее не утешило.

— Ты же обещал, что я смогу навестить Тельму.

— Прости меня, крошка, — удрученно извинился Джексон.

Ольга снова заплакала. Очевидно, это было ее любимым занятием в свободное время.

— Не называй меня так… Я тебя больше не люблю…

— А я все равно тебя люблю, — возразил Джексон, и разговор на этом прекратился.

Мимо фургона снова промчалась полицейская машина. Джексону показалось, что в ней сидит Мак-Крини, но он не был в этом уверен. Как бы там ни было, а он здорово постарался, чтобы полиция не заскучала.

Фургон опять остановился перед светофором, и шофер от волнения чуть не заглушил мотор. Теперь, когда они выбрались из опасной зоны, Джексон глазами искал такси.

Полицейские глупы. Такое утверждение он сотни раз слышал в тюрьме. И оно его всегда радовало. Но люди, которые это утверждали, сейчас сидели за решеткой, а полицейские, которые их ловили, сейчас попивали чай с женами или подружками, а может, потягивали пиво в одиночестве. И ежемесячно получали свое жалованье.

Можно, конечно, раз-другой провести какого-нибудь полицейского, но против системы ты бессилен. Когда тревога распространится по всей больнице, наверняка кто-то вспомнит, что он проходил через столовую. Старик вспомнит об Ольге. Наверняка кто-то видел хлебный фургон. Патрульная машина, которая чуть не врезалась в них, тоже вспомнит об этом фургоне и тогда вся чикагская полиция получит указание проверять хлебовозки.

У шофера так дрожали руки, что он с трудом вел машину по мокрой улице.

— Долго мне еще вас возить?

— Недолго, — утешил его Джексон. Он уже увидел два такси, стоявших перед пивнушкой на Кэнал-стрит. — Высадите нас на ближайшем углу, а потом езжайте прямо и не вздумайте оглядываться назад.

Джексон сунул револьвер обратно в карман, но шофер знал по телефильмам, что он наготове.

— Ладно. На ближайшем углу я вас высажу, а сам покачу дальше.

Стоя почти по щиколотку в грязном снегу с Ольгой на руках, прижимавшей к себе плюшевого зайца, он наблюдал за удалявшимся фургоном. Затем подошел к такси и открыл дверцу.

Водитель отложил газету и недоверчиво взглянул на своего обросшего пассажира.

— Вам куда?

Мысли Джексона запрыгали, как шарики ртути. Надо было назвать адрес, но он совершенно не представлял, куда ему податься.

— К полевому музею, — брякнул он наобум, — к тому, что у самого озера.

Водитель включил сигнал — знак, что машина занята.

— Вы думаете, я не знаю, где он находится? Ведь я, уважаемый, все же водитель такси. Хотя теперь он называется иначе: чикагский исторический музей.

Джексон откинулся на мягкую спинку сиденья. Душевное и физическое напряжение, оказывается, было сильнее, чем он полагал. Его руки дрожали так, что он с трудом попал в рот сигарой. Нет, эту игру в кошки-мышки ему долго не выдержать. Рано или поздно, но его схватят либо полиция, либо люди Эванса. Ведь у него в активе против них ничего, кроме побега.

Может быть, разумнее всего было бы покончить с мыслью о мести и сдаться полиции?

Если Тельма была в состоянии и могла говорить, то почему же тогда она не рассказала Мак-Крини всю правду? Почему не сказала, что в нее стреляли Монах и Эванс? Это представлялось ему бессмыслицей.

Но внезапно он все понят. Конечно, она боялась сказать правду. Ока ведь не знала, что Ольга находится под его защитой. Она думала, что ребенок у Эванса, и боялась за жизнь своей сестры.

— Какая свинья, — прошептал Джексон.

Ольга с удивлением посмотрела на него.

— Это же плохое слово!

— Прости, — подавленно вздохнул Джексон. — Я вспомнил о том плохом человеке в клубе.

— Ах, вот оно что!

Джексон прижал ее к себе.

— И мне действительно очень жаль, что ты не смогла повидать Тельму. Я ведь тоже очень хотел ее повидать, так же как и ты.

— Это серьезно? — спросила у него Ольга. Джексон сжал сигару в зубах и заставил ответить вместо себя зайчика:

— Конечно! Ведь этот глупец влюблен в Тельму.

Ольга захлопала в ладоши и радостно улыбнулась.

— А как ты это сделал?

— О, это фокус, — серьезно ответил зайчик. — Но если ты будешь себя хорошо вести, я тебе его как-нибудь покажу.

Такси проезжало через Лупу. Когда они задержались у светофора возле перекрестка на Лассаль-стрит, Джексон заметил на другой стороне магазин «Цветы».

— Прошу вас, остановитесь перед цветочным магазином.

— Воля ваша, — пожал плечами шофер.

Джексон отвел Ольгу в магазин, посадил на прилавок и пересчитал наличность. Пятьсот долларов, которые он получил за чемодан и пальто, быстро таяли. Этот мошенник вытянул у него сто пятьдесят долларов за револьвер, которым он собирался прикончить Эванса. Десятка ушла на выпивку с молодой проституткой, за номер в Логан-отеле шесть долларов, четыре — за комнату в бардаке, да за еду, сигары и всякую мелочь еще десять долларов. Затем тот ревельвер, что он имел сейчас, шляпа и куртка обошлись ему в две сотни. На всякий случай он пересчитал деньги и обнаружил, что у него осталось сто пятьдесят долларов.

Продавщица была вежлива, но нетерпелива.

— Что вы желаете, мистер?

Джексон указан на великолепные красно-желтые орхидеи, стоящие на витрине.

— Сколько они стоят?

Девушка презрительно уставилась на его потрепанную куртку.

— Полагаю, что эти цветы не для вас, мистер. Это — «королева катлейк».

Джексон улыбнулся. Раньше он любил дарить девушкам орхидеи.

— Знаю, это «катлейк довиана арна». Но, как я припоминаю, я спросил вас о цене.

— Пятнадцать долларов штука, сэр, — испуганно сообщила она.

Джексон выложил на прилавок сорок пять долларов.

— Я хотел бы приобрести три штуки. И пошлите их, пожалуйста, миссис Джексон в Кук-Хаунти госпиталь, палата 313. Да поспешите!