Сын архидемона - Рудазов Александр - Страница 58

Потом дело пошло еще быстрее. Я протоптал настоящую тропку, так что с утра до вечера успевал сделать полторы полных ходки, а то и больше. Уставал, правда, чертовски. Суставы ломило, позвоночник немилосердно болел, натруженные ноги ныли, умоляя дать отдых.

По ночам я спал, как убитый — прямо на голой земле, маскируясь каким-нибудь кустиком. Ел что попало — в основном фрукты. Пару раз ловил рыбу, а однажды удалось подбить из рогатки небольшую птаху. Встретил как-то раз и местного дронта, но догнать проклятую тварь не удалось — она припустила так, словно нацелилась на олимпийское золото. Камень, выпущенный из рогатки, только прибавил ей скорости.

Я постоянно следил за тем, где сейчас находится яцхен. Мне совершенно не хотелось, чтобы он застукал меня за этим занятием. На мое счастье, шестирукий выродок большую часть времени летал где-то вдалеке — то ли пытался разыскать меня, то ли забил на все и вернулся в лоно природы.

К вечеру двенадцатого дня я наконец приволок к своей поляне четырнадцатую партию кераинита. До самой поляны я его не доносил — закапывал за кустами, все в разных местах. Если верить энгахскому Направлению, яцхен за эти две недели наведывался к моей землянке шесть раз. Наверное, проверял, не вернулся ли я домой.

Самочувствие у меня к этому времени окончательно испортилось. Шея отказалась работать совсем — голова сидела неподвижно и поворачивалась только вместе с телом. Мне к этому не привыкать, конечно, но радости все же мало. Еще и спать постоянно хочется — целую ночь крепко сплю, а потом весь день хожу сонный, клюю носом. Теперь уже окончательно ясно, что я чем-то серьезно заболел, так что надо торопиться — не дай бог помру раньше, чем успею сделать дело…

Должен сказать, мысль о смерти меня как-то совсем не беспокоит. Полное равнодушие. Наверное, дело в том, что последние мои годы — они как бы добавочные. Я ведь уже умер — умер еще в тот день, когда меня сбил автобус… или это троллейбус был? Черт, ведь и не помню толком — а вроде только вчера случилось.

Так или иначе, вся дальнейшая моя жизнь — это уже бонус. Он почти исчерпан — и у меня по этому поводу нет особых сожалений. Уходить, конечно, не хочется — я бы еще побродил по земле, повалялся на свежей травке, покушал раков с холодным пивком… Но что же делать — любой спектакль когда-нибудь заканчивается.

И теперь все, чего я хочу — закончить свой красиво.

Выйдя на поляну, я понял, зачем яцхен сюда прилетал. Вместо любимой землянки моему взору предстала дыра в земле, полная щебня, изрубленных кусков дерева, дерна и сухой травы. Судя по внешнему виду, яцхен еще и полил все это кислотой.

— Цыгане шумною толпою пришли, насрали и ушли… — меланхолично процитировал я Пушкина.

Ну а что тут еще можно сказать?

Разглядывая мусорную яму, которая раньше была моим домом, я понял, что времени осталось мало. Точнее, его нет совсем.

Всю ночь и все утро я пахал, как проклятый. Сначала традиционно возводил навес, потом рыл яму, шил десятки мешочков, делал систему фитилей из туго скрученных высушенных стеблей, пропитывал их пальмовым маслом… как же я задолбался! Я так-то по жизни ленивый, работать не люблю, а тут на меня свалилось столько, что впору с кем-нибудь поделиться.

Когда я наконец закончил, солнце уже перевалило за полдень. Зеленоватый, пышущий жаром круг висел в чистом небе, заставляя меня обильно потеть. Сейчас бы полежать в теньке, пива холодного выпить…

За неимением пива пришлось обходиться водой. Теплой, мутной, скверно пахнущей, отвратительной на вкус… впрочем, я привык.

До самого вечера я следил за яцхеном, не в силах дождаться — когда же эта сволочь наконец заявится? Если он не нужен, так постоянно вертится поблизости, а если нужен, так не докличешься.

Наступила ночь, а там и следующее утро. Я все сидел возле разрушенной землянки и жадно смотрел на последнюю сигарету. Все остальные я уже давно выкурил, а эту решил приберечь. Может, и зря. Может, стоит выкурить ее прямо сейчас, пока есть такая возможность.

Хотя возможности уже нету. Яцхен наконец-то соизволил появиться. Он описал широкий круг над поляной и смачно харкнул в меня кислотой. Я этого ожидал, поэтому успел отскочить. Ядовито-зеленый сгусток врезался в землю чуть левее моей ступни, сжег траву и принялся проедать дерн.

После этого яцхен описал еще один круг и приземлился.

— Здравствуй, Ежик, — приветливо поздоровался я.

— Ну здравствуй, Медвежонок, — хмыкнул яцхен. — Как тебе бездомная жизнь?

— Так себе. Зачем ты это сделал?

— Ну надо же было что-то делать.

А он и правда похож на меня. Собственно, он ведь и есть я… моя темная половина. Мы единое целое.

Только я лучше.

— А где Пазузу? — вдруг спросил яцхен.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто обычно, когда я появляюсь, ты сразу тычешь им в меня и вопишь, что сейчас откроешь. А сейчас почему-то нет.

— Ну ты ведь уже знаешь, что я это сделаю, так зачем зря надрывать связки? — пожал плечами я.

— Логично. Но если он у тебя в кармане, ты можешь не успеть его выхватить до того, как я перережу тебе горло. Поэтому твое поведение странно.

— Тоже логично, — согласился я. — Ну и как же ты это объяснишь?

— Я думаю, при тебе его нет, — осклабился яцхен, сверля взглядом мои карманы. — Ты его… потерял. Ты потерял его, пока шлялся где-то там в джунглях.

— А вот и нет. Вот и не потерял.

— Тогда покажи.

— Не покажу.

— Тогда я тебя убью.

Я пару секунд помолчал, стараясь сдержать бешеное сердцебиение. Потом отступил назад. Еще шаг. Еще.

— Так ты его действительно потерял!!! — в лютом восторге взревел яцхен.

— Не подходи ко мне!!! — истошно завизжал я, бросаясь наутек. — Не трогай меня!!!

Донельзя счастливый, что я остался без единственной защиты, яцхен сделал именно то, на что я рассчитывал. Он медленно, даже лениво зашагал следом, явно растягивая удовольствие. Теперь, когда я в его полной власти, можно и не спешить, можно как следует насладиться моим страхом. Сполна отплатить за те недели, что я не давал себя сожрать.

Тем более, что я так забавно визжу. Прямо поросенок на заклании.

Пробежав полсотни шагов, я запнулся ногой о холмик и полетел носом в землю. Резко перевернулся на спину, лицом к приближающемуся яцхену. На его морде читалось неописуемое наслаждение.

— Не трогай меня!.. — взмолился я, кидая ему мешочек. — Вот, забери это, забери, только не убивай!..

Яцхен поймал мешочек и недоуменно уставился на него. Тот был совершенно не похож на ковчежец Пазузу — обычный клочок материи, кое-как стянутый скрученной из волос ниткой. Внутри что-то твердое.

— Что это за хрень?.. — открыл мешочек яцхен.

И тут в него ударила молния. Яцхен скорчился от боли и раззявил пасть в беззвучном крике. Его буквально припечатало к земле — припечатало, как раздавленного скорпиона.

— Обманули дебила, — криво усмехнулся я, чиркая зажигалкой.