Поцелуй или смерть - Кин Дей - Страница 26

– Осторожно! Не называйте своих настоящих имен, парни! Осторожнее! Вот флики!

Менделл открыл глаза. Он лежал на полу спальни. Металлический предмет, о который он ударился, оказался револьвером. Сам он был полностью одет, даже застегнут на все пуговицы. Он сел и позвал Галь.

И тогда Менделл увидел мистера Эбблинга. Отец Галь лежал в нескольких шагах от двери. Черный рукав и белая рука его вытянулись вперед, будто при падении он пытался дотянуться до ручки двери.

Менделл встал, потом, осторожно поворочав головой, прошел в ванную, где его окутала непроницаемая темнота. Пересилив себя, он вернулся, чтобы осмотреть мистера Эбблинга. Его рубашка была перепачкана высохшей кровью. Тесть Барни умер по крайней мере уже час назад.

Они были одни в комнате, у Барни в руке был револьвер. Ясно, что он убил мистера Эбблинга. Но почему? Менделл снова и снова задавал себе этот вопрос. Он очень любил отца Галь, и тот всегда хорошо к нему относился.

Менделл подобрал револьвер и открыл его. В магазине еще оставалось два патрона и, вероятно, один в стволе. Это был "люгер" калибра семь, шестьдесят пять, и он напоминал тот, который Мендел привез из армии в качестве сувенира.

Менделл сел на кровать и попытался думать. Последнее, что Барни помнил, это что он, растянувшись на кровати, курил сигарету. И рядом с ним лежала тихо плакавшая Галь. Между всхлипываниями она повторяла, что предпочитает видеть его мертвым, чем снова заточенным в клинику для душевнобольных. Впервые за два года Менделл ощутил полную ясность мыслей. Тут не о чем спорить. У него был кошмар, этого более чем достаточно. Он закрыл магазин и сунул ствол револьвера себе в рот.

"Это ни для кого не станет потерей", – подумал Барни.

Но нажать на спуск оказалось весьма непростым делом. Разум отдавал приказ, но палец отказывался подчиняться. Барни не боялся смерти – это было именно то, чего он хотел. Но от стыда он покрылся потом. Он покидал компанию, не заплатив по счету. Он истратил последние гроши своей зарплаты, не заплатив булочнику. Он даже ясно представил себе статью Джоя Мерсера.

"Сегодня ранним утром в роскошной резиденции Эбблингов в Лайк-Форест окончательно разоблачил себя Барни Менделл, бывший чемпион по боксу в тяжелом весе. Он закончил два своих мирных дня убийством человека, который пытался его спасти. Потом, сунув ствол револьвера в рот..."

Менделл вынул ствол револьвера изо рта и спрятал его к себе в карман. На языке остался металлический привкус – это был привкус оружия. Если он застрелится, будет конец всему. Его ругали всякими словами, но никто, за исключением Пата, не обвинял в подлости. Он всегда хорошо выносил удары, вынесет и еще раз. Если правосудие потребует у него ответа, Барни готов к этому. Он почувствовал себя лучше и уже собирался встать и отправиться на поиски Галь, когда одна мысль пронзила его мозг, и он снова сел. Он пришел в себя с револьвером в руке. В правой руке! А по натуре он левша. И потом, откуда он мог взять этот револьвер? Мистер Эбблинг, безусловно, не протянул ему его и не сказал:

– Возьмите, Барни, и убейте меня!

В комнате было жарко, и Менделл взмок. Он хотел расстегнуть смокинг, но его толстые пальцы скользили по материи. Пиджак его был застегнут справа налево, как застегивает женщина, как могла бы застегнуть его Галь... Но куда он собирался пойти? Почему он оделся? Он никак не мог вспомнить этого, он хорошо уяснил, что согласился подождать до утра, чтобы сдаться полиции. Тогда почему он оделся? Что означает его черное пальто и шляпа около двери?

Менделл попытался представить себя одевающимся и не смог. Посмотрев на сигареты, он закурил. Затянувшись, Барни положил сигарету в пепельницу и попытался сосредоточиться. Долгое время он неподвижно сидел, и, когда, наконец, повернулся к пепельнице, сигарета на четверть превратилась в пепел. Но это по-прежнему была сигарета, а не сигара.

– Странно, – сказал себе Менделл, – действительно, странно!

Он провел рукой по подбородку, на котором отросла щетина. Внезапно ему многое показалось очень странным. Странным и беспокойным. Он встал, осмотрел ванную, туалет, заглянул под кровать. Где Галь? Где она была, когда убили ее отца? Почему он не помнит никаких криков? Менделл провел рукой по волосам и посмотрел в зеркало на туалетном столике Галь. Как это может быть, что он помнит все идиотские случаи, происшедшие с ним: сигарету, превратившуюся в сигару, звонок, который никто не слышал, кроме него, попугая, накрытого материей, потом вдруг упавшей с клетки, кипяток, вытекающий из крана с холодной водой? Но когда дело касалось столь важных обстоятельств, он ничего не помнил. Как это могло случиться? Как это до сих пор он помнит, что он Барни Менделл? Когда парень сходит с ума, он обычно считает себя Наполеоном или кем-нибудь другим. Во всяком случае, не тем, кем он был на самом деле.

Менделл сел на пуфик перед туалетным столиком Галь и посмотрел на себя в зеркало. На кого становится похож мужчина, когда сходит с ума? У него был обычный вид, такой же, какой и всегда. На лбу Менделла появилась морщина, и он начал дышать через рот. Как это он помнил все эти идиотские мелочи и не мог вспомнить, поднималась ли Вирджиния Марвин в его номер? Сколько он ни сосредоточивался, ему не удавалось вспомнить, что он убил ее. Он, безусловно, не убивал мистера Куртиса. Внезапно Барни засомневался, что это он убил мистера Эбблинга. Если бы он его убил, то, безусловно, сохранил хотя бы смутное воспоминание об этом.

Менделл повернулся на пуфике и посмотрел на кровать. Все равно он не мог ничего вспомнить, он даже не помнил, потушил ли сигарету, которую курил. Барни помнил минуту, когда Галь, такая теплая и нежная в его объятьях, рыдала: "Я в самом деле так думаю, Барни. Я предпочитаю увидеть тебя мертвым, чем снова помещенным в клинику!" Тогда он ответил: "Верно, ты права". Это он хорошо помнил. А что же потом случилось? Менделл уцепился за эту мысль. Могли произойти лишь две вещи – или он потерял сознание, или он заснул. Так какая же из этих двух версий верна?

Барни встал и подошел к двери. Она оказалась запертой на ключ, причем снаружи. Он покрутил ручку, потом вернулся назад и встал на колени над Эбблингом. Лицо судьи ничего ему не сказало, смерть сделала его совершенно невыразительным. Менделл расстегнул рубашку и пояс на теле, чтобы увидеть, откуда текла кровь. На животе виднелись два отверстия – одно в нескольких сантиметрах от пупка, другое немного ниже. Из нижней раны недавно текла кровь, и она имела отвратительный вид. Из нее вытекло так много крови, что запачкалась рубашка. Другое же отверстие напоминало дырку в пластилине. Подобные дырки остаются обычно в мертвой ткани. Менделл нагнулся и рассмотрел поближе отверстия, выпуская дым от сигареты поверх тела. Он был уверен в том, что одно из отверстий было сделано уже в мертвом теле, после смерти Эбблинга. Барни хорошо были известны следы от пуль на теле, он заработал три ордена и красную ленту не за то, что спокойно сидел на заднице и читал газеты.

– Забудь его! – заорал попугай. – Ты прекрасна, прекрасна, прекрасна! И ты моя, вся моя!

Менделл поднял глаза на птицу.

– Держу пари, что ты говоришь это всем мужчинам!

Попугай встряхнул перьями и продолжал орать.

Некоторое время Менделл стоял над трупом. Ему не нравилась одна мысль, которая мелькнула у него в голове. Потом медленно он прошел в ванную и долго рассматривал матовую разрисованную перегородку душа. Надеясь ошибиться, он протянул руку к крану с надписью "холодная", повернул его, и потекла холодная вода. Он немного плеснул себе на лицо – вода действительно была холодной. Барни закрыл кран и повторил эксперимент. Опять потекла холодная вода.

Кровь бросилась ему в голову, смешались облегчение и ярость. Это не было фантастикой и безумием, кто-то специально устраивал это ему. Но почему? Он умылся, причесался и повязал галстук.

– Ну вот, дружище, – сказал он своему изображению в зеркале, – уже давно я тебя не видел. Ты уходил?