Моряк сошел на берег - Кин Дей - Страница 14

Было время отлива. Я разложил свой костер на таком расстоянии от воды, чтобы в часы прибоя вода затопила то место, где был костер, и смыла все следы.

Когда костер как следует разгорелся, я вынул из машины ковровую дорожку. Перед отъездом из мотеля я пропитал ее бензином, скрутил туго, как только мог, и завернул в газету.

– Что это? – поинтересовалась она.

– Коврик, в который мы заворачивали Волковича.

Краска вновь исчезла с ее лица. На какое-то мгновенье я даже подумал, что она сейчас потеряет сознание.

Я бросил пакет в огонь. Потом сел рядом с ней на покрывало и заставил ее выпить прямо из термоса кофе с добавленным в него ромом. На ее щеках снова появился румянец. Она сунула свою руку в мою. А я свободной рукой поглощал сандвич с ветчиной, но только по той причине, что мимо нас часто проезжали машины. Одновременно мы наблюдали, как коврик превращался постепенно в пепел.

Обратная сторона коврика была прорезиненной и издавала удушливый запах, но ветер дул в сторону моря, и для людей, проезжающих мимо, мы были ничем другим, как матросом и девушкой, которые в прохладный день устроили пикник, греясь у костра.

Когда мы уже снова сидели в машине, Корлисс сказала:

– Я рада, что ты не забыл об этом коврике.

– Я тоже, – ответил я, подумав, что было бы хорошо, если бы я в свое время подумал о своих отпечатках пальцев, оставленных в машине Волковича.

Чем ближе мы подъезжали к Лос-Анджелесу, тем становилось холоднее и темнее. Я поднял стекла в машине и включил отопление. Она прижалась ко мне своим телом. Я вдыхал аромат, исходящий от ее волос, и вспоминал о том, как она лежала подо мной, распластавшись, на каменной земле у обрыва. Я снова страстно желал ее...

Наконец мы въехали в туманный Лос-Анджелес.

Корлисс нервничала не меньше меня. Она то и дело теребила пуговицы своего пальто и ерзала на сиденье. Ее губы каждый раз беззвучно шевелились, когда мимо нас проезжала патрульная машина.

Мы прибыли в Анакайм вслед за машиной с номерным знаком, выданным в штате Огайо. На втором перекрестке шофер сделал знак, что собирается свернуть направо, а потом перед самым моим носом резво свернул налево. Я должен был резко нажать на тормоз, чтобы не врезаться в этого подонка. Я поехал дальше, чувствуя, что нервы мои уже на исходе. Корлисс ласково прижалась ко мне, но это не улучшило моего состояния.

– Не надо, – фыркнул я.

– Почему? – недовольно спросила она.

– Потому что, в противном случае, я остановлюсь здесь у тротуара и возьму тебя прямо на глазах прохожих.

Она вытянула немного нижнюю губу.

– Ты не отважишься на такое.

– Можешь быть уверена!.. – заверил я ее.

Ей пришлось поверить.

Я остановился перед часами на Спринг-стрит, которые показывали три часа. Глаза Корлисс все еще выражали недовольство.

– До бюро регистрации браков еще далеко, – жалобно сказала она.

– Сперва нужно подумать о кольцах, – объяснил я ей положение. – Нельсоны, да будет тебе известно, женятся только один раз, но зато женитьба должна быть обставлена чинно и благородно.

Недовольное выражение исчезло с ее лица. Губы ее задрожали, словно она вот-вот расплачется.

– Если ты начнешь плакать, я тебя побью, – предупредил я ее.

Ее нижняя губа все еще дрожала. Она прижала тыльную сторону моей ладони к своей щеке и чуть слышно прошептала:

– Дорогой ты мой...

Кварталом дальше я обнаружил ювелирный магазин. Владелец магазина бросил взгляд на мою форму и отстранил покупателя, чтобы лично нас обслужить.

– Обручальные кольца, если не ошибаюсь?

– Точно! – подтвердил я.

Он исчез за прилавком и снова появился, держа в руке коробку с бархатным дном, наполненную кольцами.

Кольцо, которое больше всех понравилось Корлисс, стоило тысячу восемьсот долларов. Второе кольцо стоило триста. Оно было немного великовато для ее пальца, но она настояла на нем, ибо одно кольцо удержит другое.

Я выложил деньги на прилавок, включая страховую сумму. Очутившись вновь на Спринг-стрит, я широко улыбнулся. Ювелир запаковал кольца в маленькие, выложенные сатином коробочки. На тротуаре я вынул эти коробочки из кармана и хотел надеть кольца на руку Корлисс.

Она спрятала свою руку за спину.

– Нет, не сейчас, Швед, прошу тебя.

– А когда же?

– Когда обручимся, глупенький, – упрекнула она меня и смягчила мое проклятие поцелуем. – Разумеется, если ты не раздумал на мне жениться.

Я провел своей рукой по ее бедру, чтобы между нами не было больше никаких непониманий.

– Как насчет этого? – спросил я.

Она поняла, что я имел в виду. На мгновение улица словно исчезла для нас, а в ее глазах появился какой-то предательский взгляд.

– Я думаю, нам лучше это отложить до того, как мы поженимся.

В бюро регистрации браков мы должны были выстоять очередь. Корлисс назвалась мисс Джон Мейсон, двадцать три года. Профессия: хозяйка мотеля. Семейное положение: вдова. Я зарегистрировался как Швед Нельсон, тридцать три года. Профессия: моряк, холост. Оба – белые и врожденные американцы.

Потом чиновник поинтересовался нашими справками о здоровье. Я объяснил ему, что у нас таковых нет. Он выразил сожаление, но сказал, что без анализов крови он не имеет права составить брачную лицензию, и предложил пройти в одну из лабораторий, которые специализируются на этом. Я поинтересовался, как долго продлится эта процедура.

– Обычно на это уходит три дня, – ответил он, – но иногда укладываются и в два.

– А в Сан-Диего, – вмешалась Корлисс, – там тоже нужна эта справка?

– Этот закон действителен для всего штата, – ответил чиновник.

В коридоре Корлисс упрямо надула губки.

– Ты обещал жениться на мне и причем сегодня.

Я был так же разочарован, как и она, и теперь меня прорвало:

– Что же, черт возьми, я могу поделать? Лететь в Сакраменто и испрашивать особого разрешения у губернатора штата?

Но я мог бы поберечь глотку. Корлисс меня не слушала, а только повторяла:

– Ты обещал жениться на мне. Сегодня. Я не хочу ждать три дня! Не хочу!

Ее нижняя губа опять задрожала, и она заплакала.

Я почувствовал, что она находится на грани истерики. Только этого мне и не хватало. Истерика на улице и какой-нибудь участливый коп, который осведомится о причине.

– Ну, хорошо! Что-нибудь придумаем, – успокоил я ее. – Сегодня – так сегодня.

Она с недоверием посмотрела на меня.

– Но где?

Я честно ответил:

– Пока еще не знаю.

После этого я провел ее в ближайший бар, где заказал две двойные порции рома для нее и для себя. За рюмкой я хотел обдумать ситуацию.

Невероятно, но после того что произошло на утесе, для Корлисс наш брак значил больше, чем тот факт, что нас обоих могли обвинить в убийстве Джерри Волковича. Сейчас, когда она мне отдалась, она хотела узаконить наши отношения.

Или, может быть, она все-таки думала о Волковиче. Может быть, она хотела так же прочно привязать меня к себе, как и я ее.

– Почему ты так спешишь с женитьбой? – спросил я.

Она пригубила свой ром. Ее карие глаза теперь были задумчивы.

– Во-первых, потому что я могу забеременеть.

– Но три дня ведь большой роли не сыграют?

– Для меня сыграют, – ответила она, закусив нижнюю губу. – Ведь это священная миссия женщины...

– Ты серьезно?..

– Да.

Что ж, возможно, некоторые женщины действительно так относятся к своему предназначению. Корлисс не была какой-нибудь там легкомысленной девчонкой. И брак для нас был наилучшим выходом из положения. Она хотела, чтобы все было законно.

Я придвинулся поближе к ней.

– Ну, хорошо, сделаем все официально. Ты хочешь выйти за меня замуж, Корлисс?

– Перестань дурачиться и лучше подумай хорошенько, – ответила она.

– Я не дурачусь, – сказал я. – Хочешь выйти за меня замуж?

– Когда?

– Сегодня.

– Да.

Я вынул из кармана одну из коробочек с кольцом и надел на ее палец кольцо с камнем. В свете настольной лампы, стоявшей в нише, он казался слезой в два карата.