Век железа и пара - Величко Андрей Феликсович - Страница 54

Мы передали экипажу «Крота» специально захваченные для них моченые яблоки и квашеную капусту, после чего я полюбовался на добычу за этот сезон. Она была довольно приличной, а один камень и вовсе оказался уникальным. При весе в тридцать два грамма он, похоже, был лишен внутренних дефектов, то есть при огранке его не придется раскалывать на куски.

А затем мы под свежим юго-западным ветром двинулись на северо-запад, потихоньку удаляясь от африканского берега. И по мере приближения к экватору из нашего лондонского посольства один за другим начали приходить ответы на предложение малость подлечить испанского короля.

Первый, подписанный духовником короля преподобным Диасом Рокаберти, содержал категорический отказ. Ну и хрен с вами, пожал было я плечами, но через три дня в посольство был доставлен еще один ответ, с которым оно немедленно познакомило меня. Этот был подписан главой правительства графом Оропесой и содержал категорическое согласие вкупе с выражениями благодарности за своевременное предложение. Пока я пытался разобраться, кто же все-таки главнее – королевский духовник или премьер-министр, – пришло третье послание. Его отправителем был кардинал Луис де Портокарреро. Само же письмо содержало три страницы пустопорожней болтовни – вроде кардинал и не против, но хотел бы получить дополнительные гарантии того, что мы не будем прибегать к помощи врага рода человеческого, каковые может дать только его святейшество папа. Кое-как продравшись сквозь витиеватые фразы данного послания, я пришел к выводу – нас посылают в Рим за справкой о том, что мы не состояли в сношениях с дьяволом. Вообще-то подобная бумага у меня уже была, но от Вселенского патриарха, то есть в данном случае она не годилась.

Так что, повздыхав о засилье бюрократии, я сел думать, когда нам завернуть в Рим – до встречи с турецким визирем или после, – но тут мальтийский корабль доставил в Лондон ответ от папы. В нем его святейшество приглашал герцога Алекса де Ленпроспекто на аудиенцию. Именно так, приглашал, а не соизволил согласиться с нижайшими просьбами о приеме. И чего ему от нас понадобилось, хотелось бы знать? Но вопрос с очередностью визитов был решен в пользу Рима.

Однако до столицы Папской области нам предстояло пройти еще почти десять тысяч километров, которые не обошлись без приключений. Я как раз перебирал свой ящик с ювелиркой, прикидывая, что и в какой последовательности преподносить его святейшеству, когда в мою каюту заглянул юнга Данила и сообщил, что впередсмотрящий видит паруса.

Всю последнюю неделю ветер дул строго с запада и имел скорость порядка восьми метров в секунду, так что мы шли довольно резво. Где-то минут через десять паруса стало возможно разглядеть и с палубы, и я приник к двенадцатикратному биноклю. Так, впереди трехмачтовик, по первому впечатлению галеон, а за ним – явная бригантина. Идут они на юг, их курс проходит где-то километрах в пяти западнее нашего. Флагов пока не рассмотреть, с такого расстояния толком даже не видно, есть ли они вообще. Опа, а что это там у них стряслось?

Оба корабля начали поворот налево и вскоре на всех парусах и при попутном ветре устремились на восток, к берегу Африки, до которого было километров сто двадцать. Чего это им там вдруг так срочно понадобилось?

Вскоре до меня дошло, что вообще-то Черный континент этим встречным совершенно не нужен, но свидание с нами их тоже нисколько не привлекает. И поворот начался тогда, когда там поняли, что именно за корабли идут им навстречу. Правда, теперь им приходилось держать курс, пересекающийся с нашим, но они явно успевали проскочить километрах в пяти перед нами. Разумеется, продолжай мы идти прежним курсом и с прежней скоростью.

Если бы встречные корабли не пытались столь явно уклониться от встречи с нашей эскадрой, то так и случилось бы, но тут меня разобрало любопытство. С какого перепуга эти калоши ведут себя подобно бабкам-торговкам у метро, узревшим милицейского сержанта? И я, спустившись в радиорубку, передал приказ по эскадре.

«Чайка» и «Кадиллак» чуть убавили парусов, пропуская вперед «Ниссан», на палубе которого уже суетились артиллеристы, расчехляя стомиллиметровые пушки. Вот он чуть довернул на запад, открывая сектор стрельбы для кормового орудия, и бабахнул с двух стволов. Пока снаряды летели до цели, было время посмотреть на палубу «Ниссана». Так и есть, у носовой пушки задержка.

Орудия «Ниссана» имели уже нормальный клиновой затвор, но предельно примитивный. Его подвижная часть представляла собой стальной параллелепипед размером примерно с кирпич с дырой одиннадцатисантиметрового диаметра у правого края. Этот затвор мог перемещаться в пазу казенной части орудия. Крайнее левое положение – дыра находится по оси ствола, можно пихать туда снаряд или извлекать стреляную гильзу. Крайнее правое – дыра снаружи, ствол заперт сплошной частью затвора, можно стрелять.

Так вот, у наших новых пушек периодически возникали проблемы с выбросом стреляной гильзы, причем чаще всего на холодном стволе. Гильзу закусывало, и экстрактор просто гнул ее рант, но не мог вытолкнуть наружу. Выбивать ее спереди было не очень удобно, ибо длина ствола составляла три метра. Так что наши гильзы имели резьбу в углублении донца, внутри которого находился капсюль. И в случае задержки экстракции заряжающий быстро ввинчивал туда штырь с подвижным грузом, отводил груз вперед и со всей силы дергал его назад. Груз бил по отбойнику, замковый в этот момент опять рвал на себя рычаг экстрактора, и застрявшая гильза пробкой вылетала из казенника. Именно этот процесс сейчас и происходил на носу «Ниссана».

Переведя бинокль вперед, я пронаблюдал результаты двух наших выстрелов. Первый дал небольшой перелет и рванул метрах в трехстах правее галеона, но на втором выстреле Вака внес поправку и уложил снаряд точно по курсу, метрах в восьмидесяти перед форштевнем флагмана. Учитывая, что до цели было почти пять километров, я оценил результат как отличный. Ведь стреляли-то мы пока не на поражение, а с целью показать людям, что они выбрали какой-то неправильный курс.

После третьего снаряда, окатившего брызгами и осколками бак галеона, там все поняли и начали спускать паруса. И с некоторым, как мне показалось, опозданием подняли флаги, кои представляли собой красный Георгиевский крест на белом фоне. По идее, это означало корсаров на службе Англии, но, насколько я был в курсе, патенты на подобные вещи не выдавались уже года два. Причем на галеоне вроде поначалу пытались поднять какой-то другой флаг, но быстро одумались.

Мы легли в дрейф в полукилометре от галеона с бригантиной и отправили туда шлюпки, так что вскоре я приветствовал их капитанов на борту «Чайки». Причем практически сразу принял решение не приглашать гостей в свою каюту: больно уж долго потом придется ее проветривать. И встал с наветренной стороны от них.

Визитеры представились. Тот, что был постарше, пополнее и пооборваннее, оказался капитаном галеона «Холи Тринити». Я сообразил, что в девичестве, еще будучи испанской, эта посудина называлась как-нибудь вроде «Сантиссима Тринидад». Второй гость, мелкий и тощий тип с некоторыми признаками франтоватости в одежде, командовал бригантиной «Дельфин». На вопрос, что они позабыли в этих краях и почему рванули в сторону, увидев наши шхуны, капитан «Тринити» ответил с самым искренним выражением лица, которое только смог изобразить на своей пропитой роже. Мол, они были корсарами на Карибах, но теперь, в связи с окончанием войны, направляются к родным берегам.

– Вы тоже родились где-то за мысом Доброй Надежды? – поинтересовался я у франтоватого.

Тот с некоторым презрением глянул на своего столь коряво вравшего коллегу и, приосанясь, произнес краткую речь. Из нее следовало, что они действительно были джентльменами удачи, но когда в Карибском море наступили тяжелые времена и пиратов, даже если они называли себя корсарами, начали просто вешать, причем все до того воюющие между собой стороны… в общем, мои собеседники решили сменить ареал обитания. И податься в Индийский океан, где, по слухам, в последнее время наблюдается некоторое оживление по причине увеличивающегося прямо на глазах товарооборота с Австралией. И они, значит, хотели предложить свои услуги этой могучей державе.