Век железа и пара - Величко Андрей Феликсович - Страница 39

Глава 20

В середине октября, то есть в разгар австралийской весны, которая тут все-таки являлась лучшим временем года, хотя и остальные были тоже неплохи, в Ильинск после долгого отсутствия вернулся его величество Илья Первый. Небольшая эскадра подошла к входу в Порт-Филипп поздним вечером и, ориентируясь по радару и зажженному на недостроенной башне маяка прожектору, вошла в бухту. До порта она добралась уже ночью, так что никакой торжественной встречи не было. Да и не очень торжественной тоже, потому как Илья заявил, что он желает наконец-то отоспаться за несколько месяцев, ибо в экспедиции это не очень получалось. Основные новости мы с Михаилом уже знали – ведь по мере приближения кораблей к Австралии стала возможна связь с ними не только в телеграфном, но и в телефонном режиме. Так что Илья в сопровождении своего сына отправился во дворец, а утром население колоний узнало, что к нему вернулся император. Ближайшие четыре дня его величество изволит отдыхать, а потом пойдут приемные часы по обычному расписанию. Как и ожидалось, первым записавшимся на прием был Темпл.

Официальная версия гласила, что император на неопределенное время удалился в метрополию по государственным делам, а полуофициальная – что в той метрополии возник если не заговор, то определенное брожение в верхах. Ну а теперь англичане узнают, что кризис преодолен, в верхних эшелонах власти произведены необходимые перестановки, и вообще все кончилось настолько хорошо, что даже вешать почти никого не пришлось.

Естественно, высокородного герцога Романцева слова о начале приема через четверо суток не касались, и в три часа следующего дня я обедал в компании недавно проснувшегося императора. Илья самую малость осунулся за время экспедиции, но, судя по тому, с какой скоростью и в каких объемах он поглощал продукцию дворцовой кухни, в ближайшее же время ширина физиономии будет восстановлена, а с фигурой и так ничего не стало.

Слегка заморив червячка, на что ушло минут сорок, Илья велел передать на кухню, чтобы готовили новую порцию шашлыка, а то эта уже почему-то кончилась, и приступил к описанию своих свершений.

С летающей моделью радиусом действия в сто пятьдесят километров и с двумя телекамерами они нашли англичан довольно быстро – за две недели. Но все же немного опоздали, потому как один корабль уже успел утонуть. Судя по всему, во время ночного шторма его разбило об айсберг. Второй пребывал в плачевном состоянии и, достигнув кромки льдов острова Ватерлоо, пристал к ним для ремонта.

– Хорошо, хоть за Полярный круг болезных не занесло, – делился впечатлениями Илья, – а то мы бы их ночью точно не нашли, а день там наступил бы через полгода.

Когда ремонт был кое-как закончен, от экипажа оставалось всего одиннадцать человек – мало того что больных, так еще и полуослепших, потому как последнюю неделю стояла ясная погода, а люди и не пытались защитить глаза от сияния льдов коротким антарктическим днем.

А потом поднялся ветер, и то ли корабль сорвало с якоря, то ли три человека на нем решили сбежать, что было совершенно идиотской идеей, но восемь англичан остались на острове без припасов, с одной палаткой и в не очень соответствующей сезону одежде, пока Илья три дня ловил их корабль. Наконец он его нашел, но на нем был всего один матрос, да и тот с дыркой от пули в голове. В общем, мой друг не стал выяснять, что там произошло, а просто пригнал посудину к Ватерлоо, где его экипажи занялись ее более основательным ремонтом, а император с верховным шаманом приступили к сеансам гипнотического внушения.

– Это оказалось не очень трудно, – пояснил Илья, – они уже и сами толком не понимали, на каком пребывают свете. Двое, кажется, рехнулись окончательно. В общем, плыть в Антарктиду зимой было далеко не лучшей мыслью, мы и то там пару раз едва не потонули.

Дальше Илья рассказал, что, оказывается, англичане и до встречи с ним не только видели австралийский ледяной корабль, но даже успели сфотографировать его. Эта экспедиция брала с собой фотоаппарат, подаренный нами Свифту, полтора десятка наших пластинок и около сорока произведенных уже в Англии. Существенно хуже качеством, но и на них можно было получать вполне приемлемые снимки.

Я посмотрел фотографию, сделанную с расстояния около трех километров. Действительно, айсберг довольно правильной утюгообразной формы, на «носу» и «корме» выступы, отличающиеся по цвету от основного тела ледяной горы, а на плоской центральной части – множество черных фигурок.

– Пингвины?

– Они самые. Приближаться англичане не рискнули, да им бы и ветер не дал, но в подзорную трубу они даже видели, как им приветливо махали руками. Я поначалу и сам удивлялся – пингвины действительно совсем как люди машут этими своими верхними ластами, то есть якобы крыльями.

Ну а дальше пошла уже, так сказать, слегка подкорректированная история. Теперь у англичан имелось еще два снимка ледяного корабля, сделанных с гораздо более близкого расстояния, где можно было рассмотреть достаточно деталей.

Дальнейший сюжет выглядел так. То ли с корабля все-таки сообщили о виденных пришельцах на берег, то ли это была просто случайность, но через три дня с юга прилетел огромный дирижабль. Он спустился довольно низко, что позволило сделать великолепную фотографию, и выстрелил из пушки по курсу идущего первым английского корабля. А там то ли сдуру, то ли от избытка героизма как-то задрали ствол своей пушчонки вверх и пальнули. Причем, что прискорбно, попали, дирижабль загорелся, но все же успел двумя выстрелами уничтожить своего убийцу. А потом взорвался, каковой момент фотографу, находящемуся на втором корабле, тоже удалось запечатлеть.

Оставшийся в одиночестве английский бриг взял курс на север, но следующим утром на горизонте показался мощный столб дыма. Капитан вовремя подвел бриг к плавучей ледяной горе, так что вскоре показавшийся из-за горизонта очень большой военный корабль прошел мимо, не заметив англичан. Судя по курсу, он спешил к месту крушения дирижабля. А высадившиеся на айсберг смельчаки, фотограф со своим помощником, успели сделать три снимка, основой для которых, насколько я смог рассмотреть, стал броненосец «Севастополь» времен Русско-японской войны.

После чего был долгий путь по бурному темному морю, где день длился лишь три часа, множество опасностей, которые экипаж, теряя людей, героически преодолевал…

– Мы довели их до Магелланова пролива и направили прямо на два английских корабля, следующих в сторону Европы, – закончил Илья. – До них оставалось километров двадцать, когда мы ушли. Но с модели потом глянули – все нормально, англичане подобрали свою экспедицию, так что скоро Вильгельм сможет оценить мой уровень работы в фотошопе. Думаю, ему понравится – я же старался.

– Постой-постой, – сообразил я, – ведь мы же сейчас должны вовсю выражать возмущение и готовить эскадры для бомбардировки Лондона! А то приплывают тут всякие, наши дирижабли за просто так сбивают.

– Откуда мы знаем, что это дело рук именно англичан? Цеппелин взорвался, не успев ничего передать, и выживших в катастрофе не осталось. Может, он это сделал от какой-нибудь технической неисправности. Но даже если предположить, что виной здесь чей-то корабль, то он может быть и французским, и испанским, и еще черт знает чьим, вплоть до турецкого. Так что ты подумай, каким именно образом нашим английским послам удастся краем уха услышать, что в метрополии при неясных обстоятельствах погиб дирижабль. Ведется следствие, за результатами которого я слежу лично, но пока ничего определенного установить не удалось.

– Ладно, это я как-нибудь, но зачем вообще понадобилась вся история с дирижаблем? Вильгельм же небось теперь поседеет от переживаний.

– Ничего, под париком не видно. А выбор тут простой. Если экспедиция вообще не встречала воздушных кораблей, англичане могут задуматься – а сколько тогда их у австралийцев, – может, раз-два и обчелся? Нехорошо. А тут дирижабль появился сразу, ну а то, что его удалось сбить, – это чистая случайность, помноженная на разгильдяйство пилота, не участвовавшего в боевых действиях и потому утратившего осторожность и опустившегося слишком низко. Кроме того, данная история будет неплохим тестом для английского короля. То, что он отнюдь не дурак, мы уже знаем. А вот насколько он склонен к стратегическому риску с хорошими шансами? Если нет, он скоро прибежит в наше посольство, разохается о роковой ошибке, эксцессах исполнителей и выдаст нам остатки экспедиции в полном составе, а потом предложит материальную компенсацию. Но в это я верю слабо. Следующий вариант – он решает делать вид, что никакой экспедиции вообще не было. Тогда уцелевшие ее члены скоро умрут, дабы не разболтали чего по пьянке или еще как. И наконец, третий вариант – он рискнет оставить их в живых и в обстановке величайшей секретности начнет отрабатывать методы противовоздушной обороны, отлично понимая, что если мы про это разузнаем, то наши претензии будут в первую очередь к нему лично и его шансы пережить их не так уж велики.