Любовь и преступная ненависть - Кин Дей - Страница 2

– Мое имя Талбот, прокурор Тэд Талбот, – сообщил он телефонистке. – Я хочу поговорить с миссис Талбот в Рено, штат Невада. К сожалению, я не в курсе, в каком отеле она остановилась. Вы сможете ее разыскать?

– Можно попробовать. Какой ваш номер телефона мистер Талбот?

Тэд продиктовал ей номер кафе Рили, который прочел на аппарате.

– Позвоните мне, каков бы ни был результат.

Когда Талбот вернулся в бар, Вики пересела и теперь ее табурет находился рядом. Ей нельзя было дать больше восемнадцати лет. Она была очень мила, очень свежа, а ее фигурка приятно округлена. Весьма вероятно, что, если бы он оплатил ее несколько стаканов спиртного, она согласилась бы сопровождать его в коттедж. Эта мысль не была неприятна Талботу. Если Джейн не смилостивится, он не станет ронять слезы в стакан. И Генеральный прокурор не всегда бывает теленком.

Вики наморщила лобик.

– Я вас знаю, а вы меня нет. Я верно говорю?

– Да.

– Вы очень милы.

Черт знает что! Лучше быть глухим, чем услышать подобное... Он – Генеральный прокурор, его рост сто девяносто, вес девяносто, а его называют милым!

– Это только вы, мисс, считаете меня таким, – буркнул Талбот, поднимая глаза на часы, висевшие над баром: без четверти двенадцать.

Вики отхлебнула из своего стакана.

– Я хочу объяснить. Если мистер Талбот огорчен тем, что случилось с Конли, то он напрасно беспокоится – Конли виновен и в этом нет сомнений.

– Благодарю, – медленно проговорил Талбот. – Но если поверить моей жене и "Ивнинг Таймс", то убийцей в этом деле являюсь я.

Вики взяла бутылку Талбота и налила себе в стакан.

– И потом, – она замолкла и посмотрела на часы. – Это должно произойти сейчас, не так ли?

– Через несколько минут.

В баре стало жарко, потому что из-за грозы закрыли все окна. Талбот задыхался, его горло пересохло. Он жалел, что не позвонил губернатору в Талахасси, ведь тридцать дней это немного... Между тем... Талбот еще раз мысленно просмотрел все документы, все заключения. Он уже не раз проделывал это за последнее время. Конли виновен. Конли и его соучастник Эл Бакер ворвались в Национальный банк Мидлтоуна утром пятнадцатого марта. Трое служащих и вице-президент опознали обоих мужчин и присягнули, что это Конли убил кассира. Шестнадцатого марта обнаружили тело Эла Бакера, плавающее у берега с пулей в голове. Пулей, выпущенной из револьвера Конли, который хранился у него, когда три дня спустя его задержала полиция. Джим Конли отрицал свою вину и клялся, что провел весь день пятнадцатого марта со своей женой. Но никто ему не поверил, за исключением Джейн.

В кабинке зазвонил телефон. Талбот вскочил со своего табурета.

– Извините меня...

– Ну, конечно, – улыбнулась Вики в свой стакан.

Телефонистка была очень огорчена, но никакой миссис Талбот ей не удалось обнаружить ни в одном из отелей, ни в элегантных ранчо Рено. Мистер Талбот желает продолжать поиски?

– Нет, не надо...

Безрассудно было надеяться. Все, что Талбот мог сказать Джейн, ни к чему бы не привело. Уж если Джейн принимала какое-нибудь решение, она никогда не отменяла его.

Талбот возвратился на свое место, раскуривая сигарету. Вики показалась ему чем-то обеспокоенной.

– Плохие новости?

С трудом отведя взгляд от часов, Талбот перевел его на свою соседку. Он внимательно рассматривал ее: она была очень молода и довольно обычна на первый взгляд. По всем признакам, ее воспитанию уделяли мало внимания. Но Тэд знал этот тип женщин. Он достаточно распространен на Юге. Эти женщины отдавали свою душу и тело избраннику своего собачьего сердца. И, надев на палец обручальное кольцо, они поддерживали своих мужей во всех бурях и невзгодах.

Вики больше не улыбалась.

– Вы сравниваете меня с вашей женой, не правда ли? – поинтересовалась она.

– Да, – признался Талбот.

Она взяла его за руку.

– Я, может, не так красива, как она, и мое происхождение не так блестяще, но, если бы я стала женой такого большого человека, вы могли бы осудить все население, если бы нашли его виновным. И во всяком случае, не должно быть женщин-адвокатов. Место женщины только в постели мужа.

Талбот наполнил стаканы.

– Вы знаете, Вики...

– Что?

– Вас так же приятно слушать, как и смотреть на вас.

Она ответила без всякой улыбки:

– Я могу стать для вас большим утешением. Стоит вам сказать одно лишь слово... В сущности, вы даже не помните меня, но не показываете вида, чтобы сделать мне приятно. Ну вот, так случилось, что вы были очень милы со мной.

Вики отхлебнула из стакана и продолжила:

– Я пришла сюда не случайно. Вот уже три недели, как я вас караулю с того дня, когда прочитала в газетах, что миссис Талбот требует от вас развода из-за того, что вы пошли против нее в суде.

– Мне кажется, вы знаете про меня довольно много.

– Да.

– Вики замолчала, потому что дверь резко распахнулась и в бар ворвался Харман. Капли дождя стекали с его панамы, а белый костюм совсем промок. Он взглянул на Талбота и произнес:

– Я из коттеджа. Так как там тебя не оказалось, я решил, что ты здесь, – он приблизился к бару, оставляя за собой мокрые следы. – Ты еще не совсем потерял разум, Тэд?

– Я еще достаточно хорошо соображаю. Но почему ты так кричишь? Что случилось?

Харман попросил у Рили стакан, налил его до краев, но пить не стал.

– У меня дурные новости, Тэд.

– Джейн?

– Нет, Конли.

Талбот посмотрел на часы: десять минут первого.

– Конли? Он мертв.

Харман взял свой стакан, но потом поставил его на место.

– Знаю. Когда я убедился, что мне из-за бури не добраться до Талахасси, я позвонил из твоего коттеджа Райфорду.

Талбот заинтересовался.

– А зачем ты позвонил в тюрьму?

Харман вытащил из внутреннего кармана своей мокрой куртки листок машинописного текста и положил его перед Талботом.

– Эта бумажка пришла сразу же после твоего ухода. Это из Тампы. Патрульную машину вызвал служащий отеля "Ибор-Сити" по поводу самоубийства одного из постояльцев. И там обнаружили некоего Эдди Марлоу. Ты помнишь Эдди? Рядом с ним на кровати лежал револьвер. Половина его черепа была разбросана по номеру.

Талбот попытался разобрать написанное на мокрой бумаге.

– И что это может значить для нас?

– Ты не соображаешь?

– Нет.

– Это копия его признания, – произнес Харман, поднося к губам стакан. – Он признается, что совершил нападение на банк Мидлтоуна вместе с Элом Бакером, а не с Конли. Похоже на то, что здорово прошляпили и Джейн оказалась права. Вы приговорили невиновного.

На лбу у Талбота выступил холодный пот. Он ухватился за стойку, чтобы не упасть.

– Это шутка? Ты издеваешься надо мной!

– Очень хотел бы ошибиться, но... Ты помнишь, ведь мы задержали Марлоу, потому что он подходил под словесный портрет одного из убийц, но никто из свидетелей не опознал его.

Талбот пытался бороться с подступающей тошнотой.

– Полиция Тампы уверена, что это он?

– Совершенно уверены почти все, и я тоже.

– А почему ты так уверен?

– Существуют признания...

– Существуют помешанные, которые признаются бог знает в чем.

– Это правда, но копы Тампы нашли в чемодане Марлоу пять тысяч долларов в сотенных купюрах. Прежде чем бежать к тебе, я проверил номера билетов, и, поверь мне, я сделал это вовремя.

Талбот взглянул на часы.

"Я вас умоляю, – говорила Бет Конли. – Если вы попросите губернатора провести дополнительное следствие, он, без сомнения, даст отсрочку в тридцать дней. Это немного – тридцать дней, когда речь идет о жизни человека, но может случиться что-нибудь".

Он ответил ей, что это невозможно, что он очень огорчен, тогда как ему стоило лишь протянуть руку и снять телефонную трубку.

Глава 2

Пресса хочет получить твою голову, прокурор Талбот

Барабанная дробь дождя по крыше прекратилась, но глухой шум воды удручал Талбота. Он с детства не выносил его. Тэд очень сожалел, что проснулся, ему хотелось бы проспать еще не меньше месяца. Голова его гудела в ритме потоков воды, во рту пересохло. Он с трудом открыл глаза. Оказывается, он лежал на широкой кровати коттеджа. На стуле было заботливо сложено маленькое белое платье. Кто-то гремел на кухне посудой. Талбот спустил ноги на пол и стал шарить на ночном столике в поисках сигареты. Он четко помнил, что в пачке оставалось еще одна штука. Сперва табак показался ему очень горьким, но затем все пришло в норму.