Потапов, к доске! - Крюкова Тамара Шамильевна - Страница 26

Не везёт

знаете, что такое невезение? Это когда старшая сестра в университет поступила, да не в какой-нибудь, а в педагогический. Я это на собственной шкуре почувствовал. Как только она студенческий билет получила, тут всё и началось. Совсем с катушек слетела. Возомнила себя великим воспитателем и давай надо мной измываться. Я, говорит, буду каждый день проверять, как ты уроки делаешь, а то если над тобой не стоять, так и будешь в троечниках ходить.

Понятное дело, поначалу я на это внимания не обратил. Пускай корчит из себя училку, если ей так нравится.

На следующий день, нагулявшись после школы, я подумал, что пора бы и честь знать. Нужно было приниматься за уроки, тем более что скоро Наташка должна была явиться с лекций. Я чинно уселся за стол, открыл учебник и начал прилежно читать. И тут вернулась сестра. Не успела в дом зайти, как сразу шасть в мою комнату. Видит, я серьёзно так тетрадками обложился и сижу параграф читаю.

«Что, — думаю, — убедилась?»

А она (нет бы оставить человека в покое) спрашивает:

— А письменные работы где?

— У тебя на бороде, — сострил я.

— Понятно. Значит, опять на улице гонял, — строгим учительским голосом сказала Наташка и приказала: — Сейчас сиди и делай уроки, чтобы родителям за тебя на собрании не краснеть.

Вот это номер! Как будто я без её указаний не сижу и не делаю уроки. Понятно, меня это задело.

— Чего ты тут распоряжаешься? Я и без тебя знаю, что мне делать, — отмахнулся я.

— Если б знал, не ходил бы в троечниках. И вообще, пока всё не выучишь, о телевизоре и не мечтай, — отчеканила она.

— Всё выучить невозможно. Можно подумать, ты всё знаешь, — хитро заметил я.

— Побольше твоего, — фыркнула Наташка.

И тут я сразил её наповал. Я приготовил для неё такую фишку — закачаешься! Я придал своему лицу глубокомысленное выражение и спокойно так говорю:

— Между прочим, Сократ говорил: «Я знаю, что ничего не знаю».

Сократ — это такой учёный философ, то ли из Древней Греции, то ли из Рима, в общем, доисторический. Когда я Наташке про него выдал, она аж онемела. Что называется, срезал так срезал! А я будто не заметил, что ей на это возразить нечего, и продолжаю зажигать:

— Небось, Сократ поумнее некоторых, кто не успел в университет поступить, а выпендривается.

Наташка аж пятнами пошла.

— Знаешь, умник, на уроках тебя будут спрашивать, а не Сократа, поэтому изволь все параграфы прочитать. А я после проверю.

Она взяла телефонную трубку и уютно устроилась в гостиной на диване. Это возмутило меня до глубины души. Мою свободу попирали самым наглым образом.

— Хорошенькое дело! — воскликнул я.

— Мне указания даёшь, а сама сейчас повиснешь на телефоне со своим бойфрендом болтать.

— А это не твоего ума дело, — парировала сестра.

Ну тут меня взорвало. Хотел я в неё книжкой запустить, чтоб неповадно было. Схватил алгебру, она поувесистей. Прицелился, как пульну. Учебник птицей пролетел в дверной проём и плюхнулся возле дивана.

«Недолёт», — огорчился я.

— Я тебе перезвоню. Сейчас с этим балбесом разберусь, — сказала Наташка в телефонную трубку.

Она неторопливым жестом подняла алгебру и, не мигая, уставилась на меня. Её молчание ничего хорошего не предвещало.

— Живым не дамся! — воскликнул я, вскочив со стула.

Подражая героям боевиков, я подпрыгнул и сделал выпад ногой, но не рассчитал. Больно стукнувшись о край стола, я ухватился за ушибленный бок и при этом нечаянно смахнул со стола готовальню. Циркуль, описав сальто, вонзился в дремавшего на ковре кота. Не разобравшись спросонок, в чём дело, кот истошно завопил и пустился наутёк. На бегу он зацепил провод настольной лампы. Падая, лампа увлекла за собой подставку для ручек и карандашей, и всё это с грохотом полетело на пол.

Потом я два часа, как Золушка, собирал осколки. И вы думаете, мне кто-нибудь сказал за это спасибо? Как бы не так! Когда родители пришли с работы, мне же ещё и досталось. Мол, ленивый, драчливый, неряшливый. А всё почему? Потому что Наташка поступила в пед. Что и говорить, иметь сестрой будущую учительницу — это вредно для здоровья. Я это и без предупреждений Минздрава знаю. На собственном опыте убедился. Уж если не везёт, то не везёт.

Опоздал

Недавно по телику видел, как награждали нобелевских лауреатов. Клёво! Уважение, почёт и премия нехилая. Я сразу вознамерился сделать какое-нибудь открытие. Не даром же в школе париться. Уж если учиться, так чтоб стать настоящим учёным. Чего там по мелочам размениваться.

Засел за физику, и тут такой облом! Оказывается, всё стоящее уже открыли. Закон Бойля-Мариотта открыт, закон Ома — тоже, какой-нибудь несчастный законишко сохранения энергии, и тот кто- то умудрился открыть до меня. Поняв, что в физике мне переворота не совершить, я вплотную занялся химией. И что же? Все формулы уже успели вывести без моей помощи. Кто-то подсуетился даже таблицу Менделеева составить.

«Нет, мыслящему человеку сейчас в науке делать нечего», — подумал я и принялся скатывать домашнее задание у соседки по парте.

Королевство мудрецов

Любовь

«Ненавижу эту Верку. Тоже мне Клаудия Шиффер местного разлива. Строит из себя топ-модель. Век бы на неё не смотрел!» — думал я, сидя на подоконнике в своей комнате и глядя на Веркино окно в отцовский бинокль.

На улице сгущались сумерки, и даже при сильном увеличении в полутёмной комнате было ничего не разглядеть. Ведь нарочно свет не зажигает. Такую задаваку вообще поискать! Корчит из себя.

Я её в кино пригласил, так она отказалась. Мол, ей некогда. У неё музыкальная школа и бассейн. Фу-ты, ну-ты. Можно подумать, что мне больше делать нечего, как её в кино водить. Не больно-то и надо.

Ладно, если ей так нравится, пускай сидит в потёмках. Мне она до лампочки.

И тут я оживился. Наконец-то в доме напротив загорелся свет. Веркин силуэт вырисовался за тюлевыми занавесками. Я навёл резкость и приник к окуляру.

Верка прошлась по комнате, а потом уселась за письменный стол. Я наблюдал, как она достала тетрадки и полистала учебник. Я сделал увеличение посильнее. Верка встала и подошла к окну. Что это она собирается делать?

Вот вредина! Задёрнула плотные шторы. Всё делает назло. Кому она нужна, на неё смотреть на шестом этаже! Тоже мне зрелище! Рыжая, веснушки по всему носу. Можно подумать, я только и мечтаю поглазеть, как она, уткнувшись в книжку, сидит за столом и грызёт карандаш. Дурацкая привычка.