Gaudeamus igitur - Быкова Мария Алексеевна - Страница 41

Полин подумала. В глазах у нее отчетливо прыгали нолики.

— Можно, — наконец согласилась она.

Косметикой я пользовалась в первый раз и оттого немножко боялась. Насчет блеска все было просто: с него я и начала, решив, что накрасить губы сможет, верно, каждый. Получилось, кстати, с новой же попытки: а собственно, у кого бы не получилось, всего-то дел — водить тюбиком по губам.

С тушью было немножко сложнее. Во-первых, я знала, что ее накладывать не так-то просто. Во-вторых, Полин всегда красила ресницы в самый последний момент, то есть после подводки — а подводки я боялась сильнее магической войны. Признаться, я бы предпочла и вовсе обойтись без косметики, но мне предстояло выступать, возможно с большого расстояния, а это значит, что нужно подчеркнуть глаза и рот. Иначе все сольется, к мрысам собачьим.

Ладно, мрыс с ним… или я уже повторяюсь? Решительно, точно на экзамене, я открутила крышечку с подводки.

Подводка мне попалась коричневая, а не черная. Подумав, я решила, что оно и к лучшему — я же не вампирша и не радикальная брюнетка (что в принципе почти одно и то же, ибо вампирши все как на подбор или радикальные брюнетки, или не менее радикальные блондинки). А коричневый — это как-то мягче, ненавязчивей.

Вот.

Рука, поднесенная к векам, изрядно дрожала. Собрав всю волю в кулак, я прекратила недостойный тремор и, скрестив пальцы на обеих ногах, прикоснулась влажной кисточкой к коже.

Я решила подвести не верхнее, а нижнее веко — быстрее, ярче и надежнее. Глаза подчеркнет, а большего мне и не надо — кто его знает, вдруг мне не пойдет восточный макияж? Потом стирай его, все равно размажется…

Накрасив один глаз, я поймала себя на том, что машинально приоткрываю рот — уж не знаю для какой необходимости. Попробовала закрыть; не-а, с открытым выходило как-то естественнее и проще.

Надо будет у Полин спросить, отчего оно так происходит…

Вот сейчас и начиналась основная сложность. Как сделать так, чтобы макияж вышел симметричным? Мрыс бы его знал, честное слово… больше всего я боялась, что глаза у меня получатся разные. У-у, как все просто было с блеском! Рот у меня хотя бы один…

Черта под вторым глазом вышла немножко ровнее, чем под первым: чувствовался некоторый опыт. Я чуть отодвинулась от зеркала, проверяя себя на симметричность.

Ну разумеется, вторая черта вышла длиннее!

Выругавшись тихо, но нецензурно, я чуть удлинила первую. Сравнила.

Теперь длиннее получалась уже она.

Мр-рыс эт веллер келленгарм! Подавив в себе желание смыть это все, ко всем… хм-хм… в общем, мифологическим элементам, я снова взялась за кисточку. Так. Здесь недостает примерно миллиметра, вот его сейчас и нарисуем. Так, так… и еще чуть-чуть…

Есть!!!

— Ну что, ты все? — Сзади образовалась Полин, уже определившаяся с обувью. Я краем глаза посмотрела на ее ноги; там имелись черные бархатны туфли а ля балетки, каждая из которых была перехвачена широкой черной же лентой.

— Тушь осталась… — Я дернула помянутое за крышку, но она держалась стойко. — Мрыс дерр гаст! — Я дернула еще раз, крышка протестующе затрещала, но сдаваться и не собиралась. — Почему оно не открывается?

Полин посмотрела на меня немножко странно.

— Потому, что оно откручивается, — после паузы пояснила она.

Все. Крыша едет, дом стоит. Я быстренько открутила упрямую крышку, окунула кисточку в тушь, с некоторым трудом вытащила ее обратно. Щетинки изо всех сил цеплялись за стенки тюбика, явно стремясь остаться в более привычной среде.

— Когда красить будешь, кисточкой делай туда-сюда, — подсказала из-за спины Полин.

— В смысле, вверх-вниз? — уточнила я.

— Ага, и еще вправо-влево…

Я попробовала. Тут главное было не моргать — тушь я выбрала хорошую (Полин только вздыхала), комочков в ней не имелось. Я с некоторым трудом прокрасила дальние ресницы, располагавшиеся у внешнего угла глаза.

Со вторым проблем уже не возникло. Вдохновленная победой над подводкой, я накрасила его буквально на счет раз.

Полин тем временем снимала с волос бигуди, попутно расправляя волосы руками. Прическа у нее немножко стояла дыбом, как грива у льва на потешном лубке.

— А сколько времени? — вдруг вспомнила я. — А, элементаль?

— Двадцать пять минут девятого, хозяйка! — по-армейски вытянувшись во фрунт, отчеканила флуктуация.

— Сколько? — Я едва не выронила тюбик с тушью из рук. — Двадцать пять минут?!

— Теперь уже двадцать шесть, — пунктуально поправила элементаль.

— Все, нас уже нет! — Я щелкнула пальцами, отправляя тушь, подводку и блеск Полин на тумбочку. Щелкнула еще раз; алхимичка протестующе завопила — еще бы, магически ускоренные бигуди с боем выпутывались из ее волос. — Зато быстро, — пояснила я. Ухватила подготовленную с вечера сумку: перо, чернильница, пара пергаментных листов. Амулет-запоминалка — на всякий случай. — Все, вперед!

Мы вихрем промчались по этажу, пугая немногочисленных встречных испуганным видом. За окном, как я отметила мимоходом, было уже светло; углубляться в описание пейзажа было уже некогда, все мое внимание занимала сумка, перекинутая через плечо и ощутимо бившая меня по правому боку. Не знаю, чего в ней было такого острого, но — ручаюсь! — оно там было.

Тридцать ступеней лестницы, ведущей на третий этаж; еще полтора коридора, преодоленные в том же стремительном темпе; я все-таки вырвалась вперед, оставив Полин пыхтеть за моей спиной, — помимо пыхтения оттуда неслись ругательства на эльфийском и невнятные требования остановиться и подождать.

Я влетела в переход, распахнув дверь прицельным пинком. По моим расчетам, минуло от силы две минуты; у нас оставалось еще три, этого времени должно было бы хватить.

— Ellen vigdis аг morau… — неразборчиво твердила алхимичка. — Ar den delle…

«Надо же», — мимоходом отметила я. Как говорил один мой знакомый эльф, это я только кажусь такой хороший мальчик, а на самом деле я ругаться по-гномийски умею…

Мы успели. Более того, мы успели прежде всех, ибо актовый зал был закрыт, а у дверей его было как-то подозрительно пусто. Не поверив глазам, я посмотрела в замочную скважину; внутри было пусто и грустно, только школьный призрак Афилогет кружился вокруг хрустальной люстры. Люстра чем-то напомнила мне ту, ковенскую; судя же по тому, какие зверские гримасы строил призрак, ожидала ее приблизительно та же судьба.

Я оперлась о мраморный заборчик, устало плюхнув сумку на мраморный же пол. Полин молчала, сосредоточенно дыша: похоже, ее лингвистический запас был невелик и успел уже иссякнуть.

— Ну и где все? — едва отдышавшись, спросила алхимичка.

Я красноречиво пожала плечами.

— Я что, выходит, зазря пожертвовала завтраком?

— Внизу столовая, — мрачно сказала я, для пущей убедительности ткнув пальцем в пол. Оттуда и впрямь доносились какие-то запахи; впрочем, назвать их вкусными не посмел бы и самый отъявленный лгун. — Деньги у тебя есть, сходи и поешь.

Полин ехидно хмыкнула:

— Нет, мы что, приперлись слишком рано?

— Не знаю. — Скудный запас терпения уже подходил к концу. — Подожди еще три минуты.

Алхимичка собралась было что-то ответить, но в коридоре послышались торопливые шаги. В предзальный закуток вошел Вигго, с ним — вчерашняя девица, теперь наряженная в платье цвета морской волны. За ними сюда же просочилась адептка с патриотичной фиолетовой папкой в руках. Из папки выглядывали дорогущие бумажные листочки.

Спустя еще полминуты к нам присоединился адепт, не знаю уж, с какого факультета, — в руках у него была точно такая же папка. Он держал ее лицевой стороной вверх, и я увидела, что на ней золотом вытиснено изображение геральдической ковенской совы.

Стало тесно. Меня прижали было к заборчику, но я ухитрилась вывернуться — сомневаюсь, что полторы минуты полета с последующим приземлением на жесткий каменный пол принесут мне такую уж несказанно великую радость.

Адепт и адептка с папками перебрасывались тихими фразами — судя по патетическим ноткам, они повторяли текст. Вигго и девица, притиснутые друг к другу, ничуть не возмущались, а занимались дальнейшим уплотнением. Полин косилась на них с тихой завистью во взгляде. Я примерно так же косилась на привидение, вылетевшее наружу через дверь. Кто-кто, а вот Афилогет уж точно не нуждался в ключах, потому как сам по себе был универсальной отмычкой.