Опасные забавы - Никитенко Е. С. - Страница 3

— Да ты! — Джилли с невольной гримасой схватилась за живот. — Расписала мою жизнь как по нотам! Вечно заставляешь меня поступать, «как принято у приличных людей». Господи Боже, мамочка! Мне уже восемнадцать. Я совершеннолетняя, понимаешь? Могу поступать, как считаю нужным.

— Да, но отец ребенка имеет право знать…

— Я понятия не имею, кто отец, — перебила Джилли с долгим демонстративным зевком. — Есть шанс, что это тот парень из Саванны, но шанс невелик.

— То есть как это ты понятия не имеешь? — От неожиданности Лола выпустила руку Кэрри. — Ты же сказала…

— Ну врала я, врала. Хочешь знать правду? Изволь. Отцом может быть любой из целой дюжины мужиков.

Лола покачала головой, отказываясь верить.

— Хватит придуриваться! Скажи наконец правду!

— В самом деле, Джилли, — вставила Кэрри, зная, как той нравится шокировать людей (ведь это означало быть в центре внимания).

— Я и говорю правду. Поначалу я еще считала своих мужиков, но потом потеряла счет. Откуда же мне знать, кто из них отец этого младенца?

На лице Лолы отразилось отвращение.

— Ты поражена, мамочка? — спросила Джилли, весьма порадованная представившейся возможностью. — А что такого? Я нравлюсь мужчинам. Они готовы на все, лишь бы меня заполучить: дарят дорогие подарки, осыпают деньгами. Я все это прячу от тебя, потому что не хочу, чтобы ты умерла от зависти. Когда ты завидуешь — вот так, как сейчас, — то корчишь из себя святошу. Признайся, под этим предлогом ты отобрала бы у меня и деньги, и подарки. К счастью, я не оставила тебе такой возможности. Я не так глупа, мамочка!

— Сколько же мужчин у тебя было? — Лола прикрыла глаза, пережидая приступ тошноты.

— Да черт возьми, мне-то откуда знать?! Ты что, не слушаешь? Сказано же: счет давно потерян! Плевать мне на них, на мужиков! Я просто разрешаю им немного попользоваться моим телом. Понятно? Они обожают меня, а я им не мешаю это делать. Отчего бы им меня не обожать? Ведь я красивее всех актрис Голливуда, вместе взятых. Я прославлюсь, вот увидишь. А секс… что секс? Он идет в виде приятного приложения. Он мне по душе — разумеется, когда хорош. Ты отстала от жизни, мамочка. Не просто состарилась, а высохла изнутри. Должно быть, ты давно забыла, что секс вообще существует.

— Секс за деньги? Знаешь, кто ты, в таком случае?

— Современная женщина.

— Вовсе нет, — негромко заметила Кэрри, отступая от двери. — Ты жалкая грязная шлюшка. И ничего другого из тебя не выйдет.

— А ты бы вообще молчала! Ты понятия не имеешь, о чем речь! Мужчины тебя не замечают, не то что меня! Я свожу их с ума, а ты для них — пустое место! Ты умираешь от зависти, вот откуда весь твой пыл!

— Идем, — сказала Кэрри матери. — С меня хватит.

— Вот и идите! — буркнула Джилли и демонстративно спрятала лицо в подушку. — Я хочу спать. Идите и оставьте меня в покое.

У Лолы едва хватило сил сесть в машину. До сих пор Кэрри не приходилось видеть мать в таком подавленном состоянии. Она не на шутку испугалась. Всю дорогу из больницы Лола просидела молча, глядя в пространство, и заговорила только в самом конце:

— Ты знала… всегда знала, что она собой представляет, и пыталась объяснить мне, но я… я не слушала. Жизнь в розовых очках, вот как это называется…

— С ней что-то серьезно не так, — вздохнула Кэрри. — Ее низость заходит слишком далеко.

— Как ты думаешь, это моя вина? — В голосе Лолы прозвучало искреннее замешательство. — Отец ее баловал, а когда он нас бросил, я продолжала в том же духе, чтобы она не чувствовала себя брошенной. И что же, из-за этого Джилли выросла таким чудовищем?

— Не знаю.

На этом разговор заглох, воцарилось молчание. Кэрри повернула к дому, остановила машину перед воротами гаража и выключила мотор. Она уже собиралась выйти, когда мать вдруг схватила ее за руку.

—Я так виновата, — сказала она со слезами. — Тебя, такую хорошую, добрую девочку, я почти не замечала все эти годы! Все в доме вертелось вокруг Джилли, все наши жизни были посвящены ей. Большую часть этих восемнадцати лет я выбивалась из сил, чтобы ее порадовать… и успокоить. Я только хочу, чтобы ты знала, как я горжусь тобой! Я ведь ни разу не сказала тебе этого, правда? Понадобилась хорошая встряска, чтобы понять, какое ты сокровище… и что я люблю тебя, доченька!

Кэрри не нашлась, что сказать на это. Мать впервые говорила, что любит ее, и это было странное чувство — словно Кэрри только что одержала победу в каком-то жизненно важном состязании, увы, лишь потому, что фаворит неожиданно сошел с дистанции. Поскольку участников было всего двое, второй и получил приз. Такой победы мало, слишком мало.

— Что ты собираешься делать?

— Заставлю Джилли поступить правильно, что же еще?

— Ты так ничего и не поняла, — сказала Кэрри, отнимая руку. — По-твоему не будет никогда. Джилли не может поступить правильно. Не в состоянии, понимаешь? Ей это не дано. Для этого нужно самой быть правильной.

— Джилли избалованна, но я сделаю все…

— Ты упорно держишься за розовые очки, — перебила Кэрри.

Она ничего не могла с собой поделать и громко хлопнула дверьми — и машины, и дома.

Вскоре на кухне появилась и Лола. Первым делом она сняла с крючка фартук и привычным жестом завязала за спиной тесемки. Кэрри выдвинула стул и села к столу.

— Помнишь мой восьмой день рождения?

Лола отрицательно покачала головой, по обыкновению, не желая ворошить в памяти неприятное.

— Накроешь на стол? — спросила она, чтобы уйти от ответа. — А я займусь ужином.

— Ты тогда подарила мне Барби. Я ее ужасно хотела.

— Кэрри, я не настроена предаваться воспоминаниям!

— Сядь. Я все же хотела бы об этом поговорить.

— Зачем ворошить то, что уже быльем поросло?

— В ту ночь я прибежала к вам в спальню, — продолжала Кэрри, не давая сбить себя с мысли.

— Я не…

— Сядь же, черт возьми! Так жить нельзя! Рано или поздно надо взглянуть в лицо фактам! Ей хотелось схватить мать за плечи и изо всех сил встряхнуть, чтобы проклятые розовые очки наконец слетели. Выражение ее лица заставило Лолу сдаться. Она уселась так, чтобы их разделял стол, и чопорным жестом сложила руки на коленях.

— Ну хорошо, хорошо! Я помню ту ночь. Ваш отец был очень расстроен твоими обвинениями. Джилли горько плакала. Ты подняла на ноги весь дом, а почему? Только потому…

— Джилли мне позавидовала. Она хотела отнять Барби, а когда я не дала, пригрозила, что выколет мне глаза. Около полуночи я проснулась и увидела, что она стоит рядом с твоими портновскими ножницами в руке. На губах у нее была улыбка, в точности как у маньяка-убийцы в кино. Ножницы сдвигались и раздвигались с этим ужасным лязгающим звуком. Видя, что я проснулась, она подняла и показала мне Барби… с выколотыми глазами. Боже мой, мама, видела бы ты улыбку у нее на лице! Улыбка психически больного! А потом она склонилась ко мне и прошептала: «Теперь твоя очередь, сестричка!»

— Ты не можешь помнить все эти подробности, — запротестовала Лола. — Ты была еще мала, и столько лет прошло… ты раздула все это в памяти до неузнаваемости!

— Нет, не раздула. Я помню все, как было. Если бы ты видела ее глаза… ее лицо… ты бы знала, что она в самом деле собиралась осуществить свою угрозу. Будь мы дома одни, так бы оно и вышло.

— Нет-нет, что ты! Джилли просто хотела попугать тебя! Неужели ты думаешь, что она способна на такое? Вы же сестры, она любит тебя!

— Не будь дома вас с отцом, она бы выколола мне глаза. Джилли ненормальная, мама, и мне совершенно безразлично, что с ней будет дальше. Речь идет о ребенке. — Кэрри помедлила, набираясь решимости, потом произнесла быстро, чтобы не передумать: — Пусть лучше его воспитают приемные родители, чем она!

— Ни в коем случае! — воскликнула Лола и ударила кулаком по столу. — Это не просто ребенок, а твоя племянница и моя внучка! Я не отдам ее в чужие руки!

— Это ее единственная надежда на нормальную жизнь, — настаивала Кэрри. — Судьба и так обошлась с ней жестоко, дав в матери чудовище вроде Джилли. К сожалению, ненормальность бывает и наследственной. Если это тот самый случай…