Опасные забавы - Никитенко Е. С. - Страница 12

Кэрри схватила брошюру. Ей не пришлось даже листать глянцевитые страницы, поскольку на первой же, венчая собой список персонала, красовались имена известнейших пластических хирургов.

Неужели ею займутся те же специалисты, к услугам которых прибегают известнейшие, влиятельнейшие люди столетия? Бог свидетель, не помешает подумать о себе! Речь не о пластической хирургии (в сорок пять начинать с этим рановато), но что-то предпринять стоит. К примеру, мешки под глазами по утрам становятся все тяжелее, и уже нельзя отмахнуться от этой маленькой, но важной проблемы. Недостаток сна, затяжные рабочие часы, двадцать чашек крепкого кофе в день, гиподинамия и никакой гимнастики — все это рано или поздно сказывается на женской внешности.

В приглашении говорилось, что добраться до «Утопии» из Лос-Анджелеса проще всего через Денвер, откуда самолет поменьше доставит до Аспена. «Утопия» расположена в горах, в пятнадцати минутах езды от другого курорта — лыжного. Если зарегистрироваться вечером, то уже утром к услугам клиента все необходимые специалисты. Кэрри отметила, что к числу предоставляемых процедур относится и липосакция — указана как нечто простое и повседневное, под общим массажем.

Ну как тут было отказаться? Особенно после того, как выяснилось, что деньги, внесенные анонимно, в случае отказа не возвращаются. Тони сделал вид, что эта маленькая приписка только сейчас попалась ему на глаза, в то время как сам нахально разбазарил деньги компании. Не из личных же сбережений он платил! Такие не способны отложить про запас и доллар. С тех пор как Кэрри пошла на слияние с его фирмой, он только и делал, что транжирил деньги. Ни бережливости, ни деловой сметки — никчемный тип!

Тем не менее разговор пошел в более спокойном русле. Тони заявил так: не важно, откуда приглашение, главное, что оно имеется, а раз так, пусть Кэрри считает его подарком ко дню рождения (этот дуралей искренне полагал, что дареному коню в зубы не смотрят). Он также выразил надежду, что между процедурами она поразмыслит над откровениями консультанта и святостью семейных уз. Он самым очевидным образом ждал, что, разнежившись в роскоши, жена пересмотрит свой взгляд на вещи и поймет как нелепость своих претензий, так и то, что в глубине души она его по-прежнему любит.

У Кэрри были совсем иные намерения. Она собиралась, пока идет процесс обновления, поработать над рекламным роликом в надежде, что удастся изобрести нечто совершенно убийственное — такое, чтобы компания взлетела ввысь как на крыльях. Чтобы превратилась во вторую «Клио». Последний раз они были отмечены почти четыре года назад, и по мере того, как шло время, нарастало беспокойство. Конкуренция — штука суровая, почище гладиаторских боев, в особенности на Манхэттене, в особенности в наши дни, когда в силу вступило неписаное правило «чем моложе, тем лучше». Кое-кто вообще отказывался иметь дело с народом старше тридцати, так что в качестве вывески пришлось взять в фирму трех совсем молоденьких девчонок-менеджеров. Кэрри иронически называла их «мои малолетки».

Бизнес требовал постоянно идти в ногу со временем, не давая себе ни малейшей передышки. Никого не занимают прежние достижения, важно, что ты собой представляешь на данный момент. Поскольку каждый лез наверх, расталкивая других локтями, приходилось поднатужиться, продвигая «Звездочет».

Голливуд, этот капризный ребенок, дарил свое внимание только тем, кто умел удержаться на гребне волны. Если бы Кэрри постоянно не подталкивала свой персонал все вверх, вверх, вдогонку за самыми предприимчивыми, фирма давно уже стала бы вчерашним днем.

Своей первой «звездочкой» Кэрри была обязана племяннице. «Мыльная опера» шла на ура, когда главная героиня вдруг устроила забастовку под тем предлогом, что ее обирают, и потребовала невозможно высокой прибавки. Глупышка думала, что держит компанию за горло только потому, что хорошо вписалась в сериал. И надо сказать, она добилась бы своего. Не будь Эвери, прибавку пришлось бы дать. Кэрри упрашивала племянницу, пока та, хоть и вне себя от ужаса, не согласилась выступить в роли главной героини. Актриса из нее была, можно сказать, никакая, но роль этого и не требовала. Довольно было хорошенького личика и стройной фигурки, а всего этого Эвери было не занимать. Сериал имел бешеный успех, и, вырази племянница хоть малейший интерес к такого рода карьере, Кэрри могла бы без труда обеспечить ей годичный контракт. Однако Эвери сбежала сразу, как только выдался шанс. Вернулась в школу, а чуть позже поступила в институт.

Летом тетка и племянница снова работали бок о бок, однако на том условии, что Эвери не придется покидать кабинета. Вот этого Кэрри было просто не понять. Откуда такое упорное желание держаться в тени? Эвери словно и не подозревала, а если подозревала, то была глубоко равнодушна к тому, что получила от Бога сногсшибательную внешность.

Впрочем, кинозвезде больше пристало быть поверхностной и тщеславной, а Эвери была личностью цельной, вдумчивой и рассудительной, с четким мнением на каждый счет и глубоким подходом к вещам. Она раз и навсегда решила для себя, что в жизни важно, а что нет. Иного нельзя было и ожидать. Разве не Кэрри воспитала ее в таком духе? Странно скорее то, что сама она застряла там, где всем заправлял поверхностный подход, где тщеславие ставилось во главу угла.

Каким завзятым лицемером она стала! Как далеко ушла от того, что постоянно проповедовала племяннице! Чтобы хоть немного походить на Эвери, следовало чаще бывать в ее обществе.

Так, едва проникнувшись идеей поездки в «Утопию», Кэрри решила прихватить с собой и племянницу. По телефону она долго умоляла Эвери провести с ней там хотя бы неделю. Обычно та проводила большую часть отпуска в отделе по присмотру за трудными подростками, и Кэрри прибегла к известной уловке — надавить на чувство вины. «Если бы ты проводила с родной теткой хоть сотую долю того времени, которое…» и так далее. При этом она умолчала о том, на какие издержки идет. Эвери хватил бы удар, узнай она истинную стоимость поездки. Для Кэрри было только в радость немного потратиться на племянницу, потому что против воли она исключительно тратилась на мужа. Вообще говоря, Кэрри сделала бы для Эвери все, буквально все, как раз потому, что та никогда ни о чем не просила. Непонятно было, как можно существовать на такое крохотное жалованье. Однако бесполезно было предлагать Эвери материальную помощь. Она отказывалась мягко, но наотрез, уверяя, что ей вполне хватает.

Эвери как бы удерживала Кэрри на твердой земле, не давая воспарить в заоблачные выси крупных расходов. Вот и теперь было совершенно ясно, что она откажется от большей части процедур.

Интересно, что она скажет насчет липосакции? Скорее всего возмутится и выступит с речью о тщеславии как таковом. При мысли о доводах, которые приведет племянница, на губах Кэрри затеплилась улыбка. Даже ворох новенькой спортивной одежды заставит ее укоризненно покачать головой — еще бы, все одно к одному и за бешеные деньги. Она, конечно же, заявит, что поддерживать себя в надлежащей форме можно в самых невзрачных тренировочных штанах и майке.

Скорее бы повидать ее!

— Чему ты улыбаешься, дорогая?

Голос мужа вырвал Кэрри из мечтаний и вернул к текущему моменту. Оба они — и Тони, и консультант — смотрели выжидающе и с некоторым подозрением, так что пришлось небрежно пожать плечами:

— Да вот, представила себе, как много всего нужно обдумать!

Ничего поумнее не пришло в голову, но хватило и этого. Доктор Прик просиял так, словно Кэрри этими словами позволила своему внутреннему сорванцу поваляться в грязи. Прик благосклонно кивнул и встал, показывая, что аудиенция окончена.

— Ты точно не хочешь, чтобы я проводил тебя до аэропорта? — спросил Тони, возвышаясь над ней, когда они шли к лимузину.

— Точно, точно!

— Приглашение не забыла?

— Нет, конечно. — Тут водитель подошел открыть дверь, и Кэрри высвободилась из супружеского объятия. — Я отправила Эвери три сообщения, а она так и не позвонила. Хотелось перед отъездом договориться хоть о главном.