Песни Перна - Маккефри Энн - Страница 9

Девочка наконец вдохнула — от изумления у нее даже дух захватило. Неужели королева файров? Не иначе, как она! Только огненные ящерицы могут так походить на драконов, только совсем-совсем маленьких! Птицы такими не бывают. К тому же птицы не спариваются на лету. А ведь именно эта картина предстала перед глазами восхищенной Менолли — брачный полет королевы, которую по пятам преследовали бронзовые. Значит, файры — не просто мальчишечьи выдумки! Затаив дыхание, девочка следила за стремительным, грациозным полетом. Королева поднималась так круто, что более мелкие файры — голубые, зеленые и коричневые — постепенно отстали. Теперь они кружили над землей, стараясь не терять из вида несущуюся в вышине стаю, ныряли и кувыркались в воздухе, подражая движениям королевы и ее бронзовых преследователей.

«Не иначе, как файры!» — думала Менолли, и сердечко ее едва билось, завороженное красотой захватывающего зрелища. Так вот они какие — вылитые драконы, хоть и во много раз меньше. Не зря она все-таки вызубрила всю учебную премудрость. Королева у драконов должна быть золотой, она спаривается с бронзовым, который ее догонит. Именно это событие она сейчас и наблюдала, только участниками его были огненные ящерицы.

Что за волшебное зрелище! Королева устремилась прямо к солнцу, и теперь даже Менолли, несмотря на необычайно острое зрение, едва могла различить в вышине крошечные темные точки.

Она шла все дальше, следуя за отставшими огненными ящерицами. Девочка была уверена: они приведут ее к побережью близ Драконьих камней. Прошлой осенью ее брат Алеми рассказывал, что как-то на заре видел там огненных ящериц, наблюдал, как они на отмели кормились морскими звездами. Его слова положили начало очередному приступу «файровой лихорадки», как назвал это тогда Петирон. Все мальчишки в Полукруглом бредили файрами, мечтали их поймать. Они вконец извели Алеми просьбами снова и снова рассказать об увиденном.

Хорошо еще, что с моря сюда не подобраться — даже самый опытный гребец не решится спорить с коварными течениями. Но стоит только кому-нибудь пронюхать, что здесь водятся файры… От нее-то, во всяком случае, никто не услышит ни словечка!

Будь даже Петирон жив, — решила Менолли, — она бы и ему не проболталась. Сам старик никогда не видел файров, но не раз говорил ребятишкам, что в Летописях встречаются упоминания об этих удивительных созданиях.

— Увидеть-то их можно, — сказал ей как-то Петирон, но поймать — никогда! — и он хрипло рассмеялся. — Хоть люди и не оставляют попыток с тех самых пор, как треснуло самое первое яйцо.

— А почему их нельзя поймать?

— Потому что они не даются в руки. Файры очень хитрые: раз — и нету!

— Они уходят в Промежуток? Как драконы?

— Этого никто не видел, — отрезал Петирон, как будто она допустила оплошность, сравнив каких-то файров с великими драконами Перна.

— Куда же еще они могут деваться? — допытывалась Менолли. — И что это такое — Промежуток?

— Промежуток — такое место, которого нет нигде, — Петирон зябко поежился. — Ни здесь, ни там, — он показал сначала на угол зала, потом на Морскую пристань, находящуюся на другой стороне бухты. — Там лютый холод и нет ничего — ни образов, ни звуков, ни ощущений.

— Так ты ездил верхом на драконе? — спросила пораженная Менолли.

— Случилось как-то раз, много Оборотов назад. — Он снова поежился, вспомнив пережитое. — А теперь, раз уж речь зашла об этом, спой-ка мне Песенку-загадку.

— Все ее загадки давно разгаданы. Какой смысл петь ее снова и снова?

— Значит, спой для меня, чтобы я был уверен: ты ее не забыла, — неожиданно вспылил Петирон. А почему — Менолли так и не поняла.

Но она твердо знала: Петирон ее любит. Как всегда, при воспоминании о недавней утрате, у девочки судорожно сжалось горло. Может, он тоже ушел в Промежуток? Как драконы, которые теряют всадника или от старости больше не могут летать? Да нет — когда уходят в Промежуток, ничего не остается. А после Петирона осталось тело, которое опустили в морскую бездну. А ей остались все песни, которые хранила его память, все романсы, все мелодии. Не было такого приема игры на струнных инструментах, которым бы она не владела, такого барабанного ритма, который не могла бы в точности воспроизвести. Она умела высвистывать двойные трели и наигрывать их на свирели не хуже любой птицы. Но было кое-что в жизни, чему Петирон не успел — или не сумел — ее научить. Может быть, все дело в том, что она — девочка, а есть тайны, подвластные только мужскому уму, — размышляла Менолли.

Но как-то раз Мави сказала им с Селлой: «Есть женские загадки, которые не отгадать ни одному мужчине», так что еще неизвестно, кто — кого.

— «Вот и еще одно очко в пользу женщин, — сказала себе Менолли, следуя за огненными ящерицами. Простой девчонке удалось увидеть то, о чем все мальчишки, да и мужчины Полукруглого только мечтают, — брачный полет файров».

Стая больше не пыталась преследовать королеву и ее бронзовых и теперь играла и резвилась в воздухе, то и дело проносясь над самой землей. И вдруг как будто провалилась сквозь землю! Менолли не сразу поняла, что файры скрылись за обрывом. Песок осыпался под ногами. Она рисковала кувырнуться с откоса или провалиться в яму. Совсем рядом слышался шум прибоя. Менолли изменила тактику и стала крадучись перебираться от одной поросшей жесткой осокой кочки к другой — тут и земля понадежнее, и для файров не так заметно.

Так она добралась до пологого подъема, за которым земля круто обрывалась вниз, к полосе прибрежного песка. Совсем близко, чуть расплываясь в полуденном мареве, вздымались из моря Драконьи камни. До Менолли доносились визги и щебет файров. Растянувшись в траве, она поползла к обрыву, надеясь хоть одним глазком еще раз взглянуть на огненных ящериц.

И правда — сверху все было отлично видно. Стояло время отлива, и файры суетились на мелководье, выковыривая моллюсков из-под обнажившихся валунов, или резвились на узкой полосе белого песка — весело плескались в мелких лужицах, а потом, расправив хрупкие крылышки, сушили их на солнце. То здесь, то там вспыхивали потасовки — файры никак не могли поделить лакомый кусочек. В этом, пожалуй, их единственное отличие от драконов, — решила Менолли, — разве можно себе представить, чтобы драконы дрались? Зато она слышала, что драконам, чтобы насытиться, нужны целые стада скакунов и птицы — вот ужас то! Правда, драконы едят не так уж часто, а то на всем Перне не хватило бы пищи, чтобы их прокормить.

Интересно, по вкусу ли драконам рыба? — Менолли невольно прыснула, подумав, что вряд ли найдется в море такая рыба, чтобы удовлетворить драконий аппетит, разве что сказочная царь-рыба, всегда ускользающая от рыбацких сетей. Полукруглый исправно отсылал в Вейр Бенден положенную десятину соленых, вяленых, копченых даров моря. Иной раз какой-нибудь всадник завернет к ним попросить свежей рыбы для особого случая, вроде пира по поводу очередного Рождения. А по весне и осенью женщины Вейра приезжают собирать ягоды, косить траву, резать прибрежную лозу. Как-то раз Менолли выпала честь услужить Маноре, главной смотрительнице бенденских Нижних пещер. Просто прелесть, что за женщина! Правда Менолли недолго удалось побыть при ней — Мави выставила дочерей из комнаты, заявив, что ей нужно побеседовать с Манорой наедине. Но девочке она понравилась с первого взгляда.

Вдруг стая файров взметнулась ввысь — вернулась их королева и догнавший ее бронзовый. Парочка устало опустилась на мелководье, раскинув крылья, — казалось, оба пребывают в таком изнеможении, что у них даже не осталось сил, чтобы их сложить. Нежно переплетя шеи, королева и бронзовый качались на прибрежной волне, а голубые файры услужливо предлагали им то морских звезд, то моллюсков. Укрывшись за порослью осоки, Менолли зачарованно следила за каждым их движением. Она не могла оторвать глаз от их маленьких повседневных затей, ей было интересно все — как они едят, купаются, отдыхают. Постепенно, поодиночке или парами, файры стали взлетать, направляясь к ближнему из окруженных морем утесов. Там они быстро скрывались из вида, уединяясь в маленьких пещерках-вейрах.