Саламандра - Никитина Елена Викторовна - Страница 32

— Надеюсь, очень надеюсь… — Владыка снова заходил по кабинету. — Все-таки это безумие…

Полоз в ответ равнодушно пожал плечами и уже более внимательно углубился в деловые бумаги.

Я судорожно сглотнула. До чего же нужно быть бесчувственным и жестоким, чтобы так спокойно распоряжаться чужими жизнями? Неужели у моего благоверного действительно вместо сердца холодный слиток золота? Он же к презренному драгоценному металлу испытывает больше нежности и уважения, чем к разумным существам.

— Да, Полоз, и еще. — Голос Владыки заставил меня в очередной раз вздрогнуть и снова обратиться в слух. — Думаю, тебе не надо напоминать, что лучше помалкивать о судьбе всех последних жен Горных Владык? Незачем девочке знать о своем возможном смертном приговоре. Нам важен наследник.

— Отец, хоть женушка у меня уже в печенках сидит, но я не враг своему царству и не хочу наблюдать в бессильной ярости гибель Золотоносных Гор.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

Я зажала лапкой рот, чтобы не закричать от ужаса. Так вот какая замужняя судьбинушка мне уготована. Смерть за право обзавестись наследником для этих… этих… Даже слов подобрать не могу, кто они после всего. Моя смерть, между прочим, которая никого не волнует. Я для них всего лишь способ достичь желаемого, не больше, словно вещь бездушная, пригодная лишь для определенных, узконаправленных целей. Значит, все жены Владык умирали (а слова «смертный приговор» трудно понять иначе), как только появлялся наследник. Но почему именно я? Они что-то говорили про спасение рода. А моя скромная персона тут при чем? Неужели есть то, чего я не знаю, но что висит надо мной карающим мечом? Теперь уверена — есть. И это опасно для моей жизни, пока я остаюсь в этом гадючнике.

Теперь мне стало по-настоящему страшно. Шутки кончились, начались ужасные будни с полным разоблачением и последующим наказанием. Эти змеюки пойдут на все ради того, чтобы «сделать из меня человека». А потом погубить. Нет, надо бежать, и немедленно. Вот что значит вовремя подслушанная информация.

Я развернулась, мигом потеряв интерес к чужому разговору, и сломя лапки бросилась прочь. Все что надо я уже услышала. Как нашла дорогу в спальню — для меня самой осталось загадкой, но размышлять об этом не было ни времени, ни желания.

Я металась по огромной спальне, не зная, что предпринять и как быть. В голове билась единственная мысль: «Бежать. Бежать, пока есть такая возможность». Но куда? Как? Опыта скоропостижного побега у меня не было никакого, поэтому я даже не знала, что нужно делать в первую очередь. Стоп! В первую очередь нужно успокоиться! Разумно? Вполне.

Я постаралась взять себя в лапки. Получилось с трудом, но я, по крайней мере, смогла рассуждать более-менее ясно. Так! Бежать! Это даже не обсуждается, но нужно что-то с собой взять. Вещи там кое-какие, смену одежды, запас провизии на седмицу… Что за бред я несу, а? Какие вещи? Какая одежда? Все равно ведь много не утащу. Представляю себе, как на меня посмотрит любой, встретившийся на моем пути, — маленькая ящерица, волокущая за собой огроменный узел со шмотками. Может, еще сопровождение попросить в виде царского эскорта? Царевна сбежать изволит со всеми возможными почестями. М-да… Не пойдет. Если хоть одна живая (и даже неживая!) душа узнает, что я отсюда делать ноги собираюсь, — мне хана!

И тут за дверью послышались приближающиеся тяжелые шаги моего благоверного. Я застыла от ужаса, будто ко мне спешит сам палач для исполнения вынесенного приговора. В какой-то степени так оно и было, и отсрочка в несколько месяцев роли уже никакой не играла. Сейчас пришествие самого Правителя Преисподней не казалось мне чем-то ужасным. Вельзевул просто душка по сравнению с моим муженьком.

Я в панике бестолково заметалась по спальне, не зная, что предпринять, и, не придумав ничего умнее, привычно сиганула в камин. Он уже еле теплился, но мне и этого было достаточно.

— Саламандра, где ты? — настороженно спросил Полоз, оглядываясь по сторонам. Меня он не видел, я успела с головой закопаться в пепел, боясь даже дышать.

— Саламандра!

Я молчала.

— Салли, пожалуйста, выходи.

Как мы теперь заговорили. И по имени, и «пожалуйста», только что прощения не просит.

— Салли, как тебя еще попросить, чтобы ты вышла из своего убежища?

— Апчхи! — Сдержать чих не получилось. Все-таки я огненное существо, а не пепельное. — На коленях. Апчхи!

Полоз медленно приблизился к камину и… опустился передо мной на коврик. Я даже глаза протерла от удивления, не желая им верить. Стоит. На коленях! А в руках шикарный букет!

— А… У… Э… — Это все, что я могла выдавить на тот момент.

Хорошо же он начал претворять совместный с папочкой план по покорению меня, несговорчивой. Не стал откладывать в долгий ящик. Если б не подслушанный чуть ранее разговор, растрогалась бы от такого романтического выступления. И что теперь с этим делать? Может, заставить его съесть весь этот букет вместе с колючими стеблями?

— У тебя никак свидание намечается? — Я старалась, чтобы голос предательски не дрожал и звучал обычно-насмешливо.

— Намечается, — не стал отпираться Полоз.

— А ко мне что зашел? Совет нужен?

На мгновение в глазах моего благоверного появилось выражение злости, а губы сжались в тонкую презрительную линию, но, надо отдать ему должное, он быстро взял себя в руки.

— Салли, перестань ерничать. Как еще я могу от тебя добиться хоть капли благосклонности? — Фальшь в его голосе я заметила только потому, что знала — она есть. Какой актер пропадает, а говорили, что только я тут спектакли разыгрываю. Его талантам стоит позавидовать.

— Благосклонности? — удивленно переспросила я. — О какой благосклонности может идти речь во время внутрисемейной гражданской войны без правил?

— Предлагаю заключить перемирие.

— И на какой срок?

— Пожизненно.

— С пактом ненападения?

— В каком смысле?

— В смысле того, что моему здоровью, да и жизни вообще, ничего не будет угрожать, а то ты слишком часто стращаешь физической расправой.

Это был тонкий политико-психологический ход. С одной стороны, я понимала, что Полоз даст обещание, не задумываясь, хоть и соврет бессовестно, а с другой — надо было усыпить его бдительность. Мой побег — дело решенное, незачем вызывать лишнюю подозрительность.

— Хорошо, договорились.

Что и требовалось доказать.

Я расплылась в довольной улыбке и подула на еще тлеющие угольки. Не прогоревшие до конца дрова красиво вспыхнули, заставив Полоза невольно отшатнуться и прикрыть от жара лицо букетом.

— Цветочки донес бы уже до того, кому их рвал, а то в копченом виде они будут выглядеть менее романтично, — все-таки не удержалась от колкости я.

— Вообще-то я их тебе нес, — обиженно заявил благоверный, к моему огромному сожалению поднимаясь с колен и брезгливо отряхивая и так чистые брюки.

— Мне?! — пришлось сделать вид, что удивлена и польщена сверх меры. — А по какому поводу? Постой, я попробую сама угадать… Ты вдруг перестал страдать провалами памяти и вспомнил о привитых с младенчества великосветских манерах. Или нет — ты наконец понял, что я все-таки женщина, от которой тебе нужно не только и не столько приготовление блинчиков к завтраку…

— Салли, ты опять…

— Хорошо, молчу, молчу… — Как же тяжело вести себя прилично с этим аморальным и лживым типом, но ради сохранения собственной жизни придется немного поиграть по его правилам. — В вазу поставь, не в огонь же ты их мне совать будешь.

Полоз послушно развернулся и, выкинув прямо в окно какой-то старый увядший веник с туалетного столика, начал водружать на его место новый, для меня лично предназначенный. Интересно, он клумбу дворцовую обдирал или по соседним палисадникам лазил?

— Я сейчас должен отлучиться ненадолго. — Голос Полоза прозвучал несколько виновато. — А вечером мы с тобой поговорим, ладно? Не обидишься?

Я чуть не хрюкнула в полный голос, но вовремя сдержалась и пискнула: