Саламандра - Никитина Елена Викторовна - Страница 24

Мой первый полноценный брачный день уже многообещающе клонился к вечеру. Снежные вершины гор, видимые из окна, окрасились красно-желтыми отблесками заходящего солнца, в окно заползали длинные призрачные тени. Красиво, романтично, мечтательно. В другой бы обстановке, в другое время и с более приятными личностями все это… Только мое положение как-то не способствует лирическому настрою.

Я лежала на кровати в гордом одиночестве, закинув передние лапки за голову, и сосредоточенно таращилась в потолок. Не то чтобы там было на что посмотреть, а просто так лучше думалось. О чем? Да все о себе, насильно замужней. Вот угораздило-то меня нарваться, и ладно бы по собственной глупости, а то за чужие корыстные интересы страдаю… Век теперь папашке этого не забуду, удружил, родитель разлюбимый! Не мог порядочного жениха найти, познакомить с ним для начала, устроить несколько свиданий, если уж на то пошло. Чтоб у него все три головы обыкались!

Только мне-то что теперь делать? Перспектива прожить всю жизнь в виде ящерицы совершенно не радовала. Мне обязательно нужно менять ипостась хотя бы раз в несколько дней, иначе она может смениться сама, только уже без моего сознательного вмешательства, а это чревато нежелательными последствиями. Связь между моим человеческим сознанием и огненной сущностью слишком тонка и хрупка, чтобы пренебрегать ею ценой собственной жизни. Оно мне надо?

Еще днем я вся извелась, никак не решаясь воспользоваться прекрасной возможностью побыть хоть немного человеком. Никогда так долго не оставалась в животном облике, я все-таки в первую очередь человек, тяжеловато мне. С одной стороны — когда еще так несказанно повезет (Полоза в комнате нет; свечи, несмотря на день, горят; я совсем одна), а с другой — вдруг кому приспичит нанести мне визит вежливости. Такое, как правило, всегда происходит не вовремя. Из роли же противной рептилии я выходить не собираюсь, даже не ждите!

И все-таки я решилась. Хоть и говорят: кто не рискует, тот дольше живет, — но… тут как раз молоденькая служанка такой шикарный обед принесла. А я со вчерашнего дня ничего не ела, между прочим. Благоухающая куриная ножка, запеченная с овощами, колбаска, сыр, суп-пюре, сладости… Это-то и решило окончательно исход моей внутренней борьбы. Съесть все это я была в состоянии, только будучи человеком. В ящеркообразном виде мне достаточно было энергии огня и немного фруктов, но восполнять силы все равно надо, я же не бесплотный дух, а сказки и легенды врут безбожно. В огне витаминов, белков, жиров и углеводов даже не ночевало.

Я очень вежливо попросила служанку зажечь камин, чтобы самой потом не возиться, еле дождалась, когда она соберет все осколки разбитой вазы, покоцанные цветочки, поправит занавески на окнах… В общем, она никуда не торопилась, наоборот — делала все, чтобы задержаться в комнате подольше, все время поглядывала на меня с каким-то подозрительным умилением и постоянно пыталась завязать разговор. Но я была не настроена на общение, девица мне совершенно не нравилась. Таких, как она, совершенно не волнует состояние и судьба предмета плохо сдерживаемого любопытства. Им нужны пикантные подробности личной жизни (чем интимней и нелицеприятней, тем лучше), чтобы потом можно было поведать о собственной избранной осведомленности как можно большему количеству народа, причем в изрядно приукрашенном виде. Дома я таких к себе и на арбалетный выстрел не подпускала, шарахалась, как бывалая мышь от отравы. А вот как бороться с подобным на вражеской территории — пока не знала. Уже через полчаса я готова была вытолкать ее пинками, сопела и всячески давала понять, что ей тут совершенно не рады, но должного понимания своими намеками так и не достигла. Лишь после того, как мои нервы окончательно сдали, служанка наконец поняла, что ее дальнейшее пребывание чревато чем-то нехорошим, и не без сожаления удалилась.

Вздохнув с облегчением, я прислушалась к ее удаляющимся шагам, собралась с духом и яркой вспышкой сменила ипостась. Уф, как же все-таки хорошо снова стать девушкой. Быть ящерицей, конечно, тоже здорово, ощущения ни с чем не сравнимые, но так долго в хвостатом виде я еще никогда не ходила. К тому же менять ипостась я могу, только если рядом есть настоящий живой огонь. Надеюсь, мои брачные поработители об этом не знают. Как закрывается замок на двери с внутренней стороны, я еще утром подсмотрела, но на всякий случай придвинула и тумбочку. Предосторожность лишней никогда не бывает.

Еда оказалась просто божественной и была сметена мною в мгновение ока. Дальше по плану шел осмотр местных достопримечательностей, то есть самой комнаты и вида из окна. Последнее если и оставило меня в итоге относительно равнодушной, то только по причине невероятной высоты — под окном зияла глубокая расщелина, и удрать таким образом можно было только при наличии крыльев, каковых у меня отродясь не наблюдалось. Отпадает. Но вид открывался поистине великолепный. Взметнувшиеся чуть ли не до небес горы с белоснежными вершинами, зеленые островки леса и горных лугов на крутых и не очень склонах, начинающее темнеть на востоке бездонное небо. У меня даже дух захватило от этой красотищи. Здорово! Но долго любоваться прекрасным вражеским пейзажем я не стала, времени и так в обрез. Комната, собственно, тоже не могла похвастаться огромным количеством потайных выходов и нужных лазеек. Я обшарила ее вдоль и поперек, но без особого результата. Выход был один-единственный — через дверь. А если есть только один выход, то и вход также только один. Логично? Еще бы! Гениальный план невинной мстительной шалости напрашивался сам собой…

Замок в двери щелкнул, только когда за окном уже почти совсем стемнело. Поздновато что-то мой муженек возвращается, я уже переживать начала, давненько поджидаю. Только не для того, чтобы встретить его пылкими объятиями и страстными поцелуями. У меня припасены более изощренные способы для такой долгожданной встречи.

Полоз открыл дверь и вошел. Я, затаив дыхание, наблюдала, как большое ведро с водой и остававшимися еще в комнате цветами (их, как ни странно, оказалось довольно много) медленно наклоняется, повинуясь элементарным законам механики, и опрокидывается прямо на голову моего муженька. Пристроить тяжеленное ведро, обвязанное хитросплетениями веревок, над дверным косяком было довольно хлопотным делом, но чего не сделаешь ради собственного удовольствия. Я очень надеялась, что мое устройство сработает как надо, без всяких сбоев. И оно сработало.

Мокрый, как кошка после купания, стоящий в луже с повисшей на ухе хризантемкой, Полоз выглядел просто потрясающе. Пустое теперь уже ведро раскачивалось прямо над ним, радостно поскрипывая ручкой, а я хохотала так, что чуть не скатилась с кровати. Смотреть на своего благоверного, с которого ручьями стекала вода и осыпались листья, было уже выше моих сил. Вот только ради этого единственного момента стоило сегодня рискнуть. Еще как стоило! Давненько я так не веселилась. Жалко, что он один пришел, для полного счастья мне не хватало благодарной публики.

— Ой, не могу, — задыхаясь от смеха, стонала я. — Вот умора! Ой, держите меня семеро…

Однако я рано начала радоваться и слишком увлеклась, совершенно забыв о том, что Полоз умеет не только стоять столбом, но и двигаться. Медленно вытащив из-за уха полудохлый цветочек, муженек не глядя бросил его на пол и резким движением захлопнул дверь. Я еще продолжала постанывать и попискивать, держась за живот и дрыгая задними лапками, когда его цепкие и жаждущие отмщения пальцы сомкнулись на моем трясущемся тельце.

— Умора, говоришь? — прошипел Полоз, рывком сдергивая меня с кровати и сжимая в ладони. — Мы сейчас еще посмотрим, кто из нас посмеется последним.

И он потащил меня в ванную, хлюпая ботинками и оставляя за собой мокрые следы на полу.

— Куда ты меня волочешь? Шуток не понимаешь? — Я попыталась вырваться, еще продолжая хихикать, но его пальцы только сильнее сжались.

— Почему же? — совершенно серьезно ответил он, даже не замечая моих бесплодных потуг освободиться. — Я тоже люблю посмеяться, чем сейчас и займусь.