Ветер над островами - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 28

«Христиане» и «мусульмане» (друг друга они называли «турки» и «кяфиры») проживали все больше на многочисленных островах, покрывавших всю поверхность моря на много дней пути во всех направлениях. Такая география, признаться, меня озадачила, но и укрепила в мыслях о глобальном потеплении в качестве одной из составляющих минувшей катастрофы.

«Турки» с «кяфирами» друг друга не любили, нередки были между ними вооруженные стычки, организовывались и разбойничьи налеты на территории друг друга, но все в небольших масштабах, так… до сотни человек с каждой стороны, и все больше охотников лихость показать. До реальной войны не доходило и доходить вроде как не собиралось, и при этом обе стороны умудрялись друг с другом торговать. В общем, ничего удивительного, таких примеров и в нашей истории хватало.

По мере того как Илья перечислял груз, с которым довелось ему ходить по морям-окиянам, складывалось некое впечатление о местной экономике. Суда возили лес, пальмовую копру и пеньку, продукты и алкоголь, или то, что принято стало позже называть «колониальными товарами». А вот все серьезное железо, станки и всякая машинерия. которые им тоже доводилось возить, шло с Большого острова.

Так, за неспешной беседой, и закончилась моя вахта.

Передал я ее Ивану — и пошел в трюм спать в гамаке.

Проснулся я в восемь утра, по корабельным склянкам, звук которых перекатывался по всему рейду из конца в конец: порт просыпался. Где-то ругались, где-то хохотали, застучал плотницкий молоток на каком-то судне. Жизнь начиналась. Эстафету с кораблей принял колокол на церкви, пробивший восемь раз, размеренно и уверенно.

Поначалу я даже удивился такому позднему подъему, а потом сообразил — ни конторы, ни купеческие склады, ни что другое раньше чем в девять не открывается, меня Вера еще вчера просветила. Как раз час дается людям на судах умыться да собраться, а кому раньше надо встать, того вахта разбудит.

Перво-наперво я открыл свой ранец и извлек оттуда купленный вчера на базаре несессер с туалетными принадлежностями. Откинул крышку, посмотрелся в зеркало. М-да. Глаз полузакрыт фингалом, уже налившимся лиловым, губа распухла и онемела. Зубы, правда, вчера шатавшиеся, сегодня сидели на своем месте прочно, и вкус крови во рту отсутствовал. Что там полковник говорил про сегодняшнее фотографирование? Не думаю, что теперь даже в его глазах оно выглядело бы хорошей идеей.

Наш маленький экипаж в полном составе собрался на палубе. Все поочередно зачерпывали в баке с пресной водой ковшами и с ними отходили к борту, где и усаживались, свесив ноги, занимаясь утренним туалетом.

Вода была именно пресная — не опресненная, к моему удивлению. Зубной порошок в круглой картонной коробке отдавал мятой, всколыхнув в голове какие-то детские воспоминания. Затем на смену зубной щетке пришла бритва, которую я оправил на ремне, вспомнив, как видел нечто подобное в детстве, в парикмахерской. Откуда что и берется! Брусочек мыла, помазок, и вскоре моя все увеличивающаяся борода приобрела вполне приличные «байкерские» очертания.

Вера, сидевшая рядом, выглядела грустной, глаза были красными. Плакала ночью? Наверное. Игнатий с Иваном явно ее стеснялись, не зная, как правильно себя вести, поэтому вели себя тихо и незаметно.

Под мелодичный звон колокольчиков на пирс завернула небольшая двукольная тележка с запряженным в нее осликом, и сидевший в ней вихрастый светловолосый мальчишка продал Игнатию большой бумажный пакет со свежими булочками, пахнувшими ванилью. Иван сразу поставил чайник на большой бронзовый примус, и вскоре все сидели на палубе, попивая чай. Опять посредине красовалась обколотая со всех сторон голова полупрозрачного голубоватого сахара, а к булочкам появилось еще и клубничное варенье.

— Вера, когда к преподобному пойдем? — спросил я.

— С полудня по этим делам он принимает, — ответила она. — С утра у него школа и больница.

— Я сейчас за командой идти хочу, — с заметным облегчением начал рушить неловкое молчание Игнатий. — Пока то да пока се — к часу дня вернусь.

— А ты в них уверен? — спросила девочка. — Шлюп их помню, но слышала про них мало.

— Конечно, — кивнул шкипер. — У «Красного дельфина» репутация хорошая была, и экипаж не сменялся.

— А что же они шлюп-то свой затопили в таком случае?

В голосе Веры прорезалась некая ирония, которую я счел добрым знаком. Ирония — это эмоция, все лучше, чем грустное молчание.

— Не их вина, — решительно заявил шкипер. — Хозяина их вина, Симеона. Лоцмана ждать не стал, повел судно сам в Чертову банку, ну и загнал его на риф. Сам в долгах теперь, а команда без работы. Хорошо, хоть выплыли — ветер был попутный и море тихое, дошли за неделю до Крыла Чайки, а оттуда сюда, уже как перегонный экипаж, довели чужое судно с верфи, из ремонта.

— Ну хорошо, на тебе ответственность, — кивнула девочка.

— А на ком же еще! — засмеялся Игнатий. — Она всегда на шкипере.

Допив чай, Иван направился к машинному отсеку, где продолжил прерванное вчера занятие, Игнатий тоже ушел с судна, направившись к форту, а Вера спросила:

— Пойдешь со мной на рынок? Надо купить всякого, пройтись по лавкам хочу. А потом и к преподобному.

— Пройдусь, чего же не пройтись, — согласился я. — Ты мне вот что скажи: книгами там торгуют? Я вчера внимания не обратил.

— Конечно, — кивнула она. — Только мы в тот угол площади вчера не заходили. Есть в городе два букиниста. А чего хотел?

— Что-то про ваш мир. Как тут все устроено, история его, карты, может быть.

— Карта у меня в каюте висит хорошая, заходи да и смотри, — ответила она. — А вот насчет книг… можно найти что-то. Даже школьную историю почитать можно. А что знать хочешь?

— Да все хочу, — пожал я плечами. — Хочу знать, например, почему у вас календарь такой. С чего отсчет лет идет?

— С Возрождения, — сразу ответила она. — Когда Совет Основателей объединился на Большом острове и вокруг него первые люди собрались.

— А что до этого было?

— Темные годы, — все так же без запинки, как на экзамене, ответила она. — Каждый выживал как мог, все как негры жили, племенами. Основатели собрали людей, желавших спасти этот мир, помогли им старыми знаниями, начали строить дома и мастерские. И Церковь дала Закон.

Что-то в таком духе я себе и представлял, если честно. Полагать, что такой мир, как сейчас вокруг, получился путем естественной эволюции, было бы неумно.

— А Темные годы после чего случились? — спросил я.

— Ты и этого не знаешь? — поразилась Вера.

— А откуда мне знать? — так же поразился я. — Я тут всего три дня.

— Ну да… — согласилась она со мной. — Темные годы наступили после Великого Разрушения, когда море сменило сушу, а суша раскололась на части. Длилось это все семь лет, погибли почти все люди на Земле. Кто тонул, кто погибал в землетрясениях, кто потом умер от голода и погиб в стычках за кусок хлеба.

— Когда это произошло?

— В смысле?

— Ну в погибшем мире был ведь своей календарь, так?

— Ну да… наверное, — согласилась она. — Как же без календаря!

— Вот и я так думаю, — поддержал я ее в таком выводе. — А по тому календарю когда Великое Разрушение началось? В каком году?

— Откуда я знаю? — чуть возмутилась она. — В каком надо — когда довели Землю до этого, тогда и случилось.

— Довели? — переспросил я.

Даже вот как… а я было укрепился в мысли, что была какая-то природная катастрофа.

— Довели, конечно, — решительно ответила девочка. — Когда решили, что могут управлять Землей во вред друг другу, а вышло так, что Земля ударила сама. И все, тот мир погиб.

Ну вот я что-то и узнал. Почему не удивляюсь, интересно?

— А в книгах об этом прочитать можно?

— Конечно, — кивнула она. — У букиниста спроси, он найдет, что тебе нужно. Карту посмотреть хочешь?

— Пошли, — кивнул я, поднимаясь с палубы, ну и Вера сразу подхватилась.

Спустились по трапу, она открыла легкую дверку в тесную каюту с двумя койками, одна над другой, как в купе поезда. Нижняя откинута, верхняя — поднята. На противоположной стене висела большая карта с заголовком «Новый океан». Я посмотрел на нее и понял — всю географию, что я раньше учил, надо выбрасывать на помойку. Я не мог узнать ни единого клочка суши или воды. Вообще ни одного. Никак. Только вот сетка координат имеется.