Стервятники (Мертвый сезон) - Кетчам Джек - Страница 23

– Спасибо, нет, – ответил он, чувствуя, как колотится в груди сердце. Карла распахнула дверцу холодильника, и вырвавшийся из него поток света сделал ткань ее ночной рубашки почти прозрачной. Дэн как зачарованный смотрел на женщину. Грудь у нее была полнее, чем у Марджи, да и бедра отличались большей округлостью. Что и говорить, в этой позе она смотрелась просто великолепно.

– У тебя тоже неплохой видок, – заметил он.

Она налила себе апельсинового сока, опустила взгляд на ночнушку и сказала:

– Спасибо. – После чего закрыла дверцу.

Дэн только тогда испытал чувство неловкости.

– Ну, мне пора идти, – сказал он. – Хотел вот подбросить несколько поленьев в топку. Но как же ты меня напугала! Ладно, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – откликнулась Карла.

Он закрыл за собой дверь.

– А неплохие титьки у твоей сестрицы, – сказал он, обращаясь к Марджи.

Та откинула одеяло, и Дэн увидел, что она наконец избавилась от своего ночного одеяния.

– Лучше, чем эти? – спросила Марджи.

Вместо ответа он запрыгнул на нее.

Карла увидела, как за их дверью погас свет. А что, – подумала она, – симпатичный парень этот Дэн, да и она вовсе не шутила, когда обмолвилась насчет его «попки». К тому же ей было приятно, что у Марджи оказался хороший вкус в подборе партнеров – по крайней мере, с точки зрения телосложения. Интересно вот только, добьется ли он в жизни чего-нибудь серьезного? И тут же подумала: «Да ты, подружка, рассуждаешь в точности, как твоя матушка».

А уж их матушка определенно не потерпела бы в доме ни одного из всех собравшихся здесь мужчин. Писатель, актер или кем там был этот Дэн – дизайнером? Ну уж нет, только не они, поскольку любой из них, несомненно, символизировал бы собой финансовый крах будущей семьи. Впрочем, самой ей казалось, что из всех них один лишь Джим смог бы поладить с ее матушкой. Проблема заключалась в другом: просто ей, Карле, не хотелось вращаться вокруг Джима, как вокруг некоей оси. Ведь если он даже сейчас являлся прожженным эгоистом (а она нисколько не сомневалась в том, что так оно и было), то что же будет, когда он разбогатеет и станет известным?

Однако следовало признать, что вкалывал Джим, что называется, как ломовая лошадь.

Он даже в постели любил устраивать нечто вроде маленького спектакля – разыгрывать сценку типа «Хозяин и Рабыня». Впрочем, Карла не возражала. Более того, это ей даже нравилось, поскольку несло в себе какой-то смысл. Во всех же других отношениях она с годами обязательно бы стала волевой, даже властной женщиной. Уж с собой-то она шутить не позволит – никому. Между тем, она... а в самом деле, почему бы, если так можно выразиться, не примерить новую юбку?

А все же как странно меняются люди, когда они занимаются сексом. Вне постели Джим неизменно старался произвести слишком уж хорошее впечатление; все эти его взгляды и улыбки прямо-таки лучились искренним желанием угодить другим. Что до Карлы, то ей он определенно нравился – правда, в небольших дозах, – тогда как окружающие нередко находили его чересчур угодливым. «Воды не замутит» – вот, пожалуй, что раздражало ее в нем больше всего.

В постели же Джим вел себя агрессивно, подчас даже чуточку жестоко. Сама она отнюдь не считала, что подобная практика полезна для здоровья, хотя, если разобраться – черт с ним, если тебя саму это возбуждает. Ну, ясное дело, – все эти фантазии о том, что тебя насилуют. После мастурбации для нее это было лучшим средством, чтобы как следует побалдеть. Внезапно она почувствовала, что пора возвращаться в постель.

Карла повторно наполнила стакан, на сей раз уже яблочным соком. Ничего, пусть подождет, – подумала она. Обоим надо потерпеть и как следует нагулять аппетит. Она мысленно представила себе, как он, голый, лежит поверх одеял на раздвижном диване и чуточку злится за ее задержку. Зато когда она прикоснется к его телу, особенно к шее, плечам и маленькому, мальчишескому заду, кожа его покажется ей такой мягкой, прямо-таки шелковистой.

Но это же глупо! – подумала она. – Чего я здесь выжидаю? Она снова закрыла дверцу холодильника и на несколько секунд задержалась, покуда глаза привыкали к темноте. В той стороне, где в гостиной располагалась печка, сейчас можно было различить лишь слабое свечение. Похоже, все почти выгорело.

И снова в ее душе возникло страстное желание насладиться этой дивной, невероятной теменью деревенской ночи; той самой ночи, от которой у нее просто кружилась голова. Даже при полнолунии внутренние помещения дома оставались погруженными в темноту, которая казалась особенно густой по углам дома, вокруг каждого изгиба стены, предметов мебели, а сами они словно растворялись в черном, непроглядном тумане. Хоть глаз выколи, – подумала Карла. – Словно в аду оказалась. Ей всегда нравилась эта фраза, навевавшая воспоминания о темных сновидениях детства.

Она двинулась в сторону источника света. Где-то снаружи протяжно крикнула чайка. Оказавшись в дверях гостиной, Карла снова обрела способность видеть. Джим лежал на постели в точно той позе, которую она себе нарисовала – голый, выискивающий ее взглядом. Улыбается? Трудно сказать наверняка. А может, в такие моменты Джим вообще не улыбается?

Карла заметила, как повернулась его голова, когда она наклонилась перед печкой, чтобы положить в нее последнее оставшееся в доме полено. Изнутри топки вырвался язык пламени, который тотчас же лизнул сухую кору и согрел ее своим приятным теплом.

Она повернулась и посмотрела на Джима, очертания тела которого, бледные в лучах лунного света, резко выделялись на фоне окна. Потом медленно сдвинула с плеч бретельки ночной рубашки и позволила ей соскользнуть на пол. Несколько мгновений постояла так на фоне пламени печки, прекрасно сознавая, что ему это нравится и что она действительно прекрасно смотрится, освещенная желтоватыми отблесками огня. Ей даже показалось, что жар собственного нарциссизма по-особому расцветил ее кожу; впрочем, не только ее – его тоже.

Карла медленно двинулась в сторону кровати. Ни один не проронил ни звука. Протянув руку, она нащупала его член, зажала его в ладони, чувствуя, как он наливается теплой, пульсирующей кровью. А потом, разжав руку, всем телом подалась вперед, оседлала его, одновременно помогая ему протиснуться внутрь себя.

– Нет, – услышала она голос Джима.

Чуть приподняв ее, он извлек пенис и, опершись на локоть, повернулся на бок. Пару секунд оба смотрели друг на друга, после чего он довольно грубо завалил ее на спину, улыбнулся и прижал ладонями оба ее запястья к постели. Заметив подчеркнуто строгое выражение его лица. Карла почувствовала позыв к смеху. Нельзя сказать, чтобы каждый раз повторялась одна и та же сцена, однако определенное сходство все же просматривалось.

Игра началась.

Часть третья

19 сентября 1981 года

00.02.

За исключением комнаты, в которой мужчина и женщина топили печку, весь дом был погружен в темноту. Они хорошо представляли себе, сколь отчетливо будут заметны в лучах лунного света, если кто-то из обитателей вздумает выглянуть в окно, а потому старались держаться поближе к дому, прижиматься к стенам. Бесшумно передвигаясь от передней двери к задней, они установили расположение всех находящихся в доме людей. В одной комнате спала пара – это были Дэн и Марджи, – тогда как еще один мужчина, расположившийся в комнате по соседству – Ник – все еще бодрствовал. В комнате, где горел очаг, занимались любовью еще двое. Находясь в относительно освещенной комнате, они при всем желании не смогли бы разглядеть, что творится снаружи, хотя сами для посторонних наблюдателей оставались видны как на ладони.

И те наблюдали, тем более, что там было на что посмотреть.

Сначала они увидели, как мужчина зажал соски женщины между большими и указательными пальцами и принялся методично вращать их, после чего чуть изменил хватку и стал вдавливать их в глубь ее груди. Следовало признать, что обращался он с ней довольно грубо. Через стекло им были слышны ее стоны; они видели, как она оседлала его, вставила внутрь себя пенис и принялась словно еще глубже вгонять его вглубь собственного тела. Между тем мужчина, обхватив ее тело обеими руками, подтянулся и принялся кусать ее плечи, шею и груди.