Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие - Кестлер Артур - Страница 15

Далее в письме Иосифа говорится о том, как ангел снова явился царю и сказал ему: «„Вот небеса и небеса небес не вмещают меня, но ты [все же] построй храм во имя мое“. Он отвечал и сказал: „Владыка мира, я очень стыжусь перед тобой, что у меня нет серебра и золота, чтобы выстроить его, как следует, как мне хочется“. Он сказал ему: „Крепись и мужайся! Возьми с собой все твои войска и иди в страну Руд-лан (вар. Д-ралан, т.е. Дарьяльское ущелье) и страну Ардил (город Ардебиль в Азербайджане). Вот я вложу в сердце их страх и ужас перед тобой и отдам их в твою руку. Я приготовил тебе два склада: один серебра и один золота. Я буду с тобой и охраню тебя [везде], куда ты пойдешь. Ты возьмешь [это] имущество, вернешься благополучно [к себе] и построишь храм во имя мое“. Он поверил ему и поступил так, как он приказал ему». Это соответствует походу Булана-Булхана перед обращением, а также сообщениям арабских источников, что хазары одно время владели на Кавказе серебряными и золотыми месторождениями (37; 227). Булан следует наставлениям ангела, возвращается с победой и добычей и устраивает «скинию, ковчег, светильник, стол, жертвенники и священные сосуды. До настоящего дня они хранятся в моем распоряжении (т.е. у царя Иосифа)».

В письме Иосифа, написанном во второй половине Х века, больше чем через 200 лет после событий, которые он описывает, безусловно, перемешаны факты и легенды. Перечисление скудного убранства святого места резко контрастирует с перечислением нынешних богатств его страны, которому посвящена немалая часть письма. Времена предка Булана кажутся Иосифу далекой древностью, когда благочестивый, но бедный царь вынужден был ограничиться шатром в качестве священной скинии.

До этого момента письмо Иосифа оставалось всего лишь предисловием к истинной драме, каким предстает в его рассказе обращение. Видимо, отказ Булана от идолопоклонства в пользу «единственного истинного Бога» был только первым шагом. Предстоял еще выбор между тремя монотеистическими религиями. Во всяком случае, именно это следует из письма Иосифа:

«После этого слух о нем [царе Булане] распространился по всей земле, и услышали о нем царь Эдома (т.е. царь христиан) и царь исмаильтян и прислали к нему своих посланцев с великим имуществом и многочисленными дарами, вместе со своими мудрецами, чтобы склонить его [перейти] в свою веру. Но царь был мудр, и приказал привести [также] мудреца из израильтян, хорошо разузнал, расследовал и расспросил [его], а [затем] свел их вместе, чтобы они выяснили [истину] о своих верах. Они опровергали слова друг друга и не соглашались ни в чем [друг с другом]».

Перед нами «мозговой трест» или «круглый стол», как у Масуди, с той разницей, что мусульманина никто заблаговременно не отравил. Дискуссия протекает примерно в том же русле. После долгих и тщетных споров царь устраивает трехдневный перерыв, чтобы оппоненты поостыли, а затем применяет новый метод: вызывает каждого по отдельности. Христианин на вопрос, которая из двух других религий ближе к истине, отвечает: «Иудейская». Такой же ответ дает царю на его вопрос мусульманин. Нейтралитет снова приносит плоды.

Итак, обращение состоялось. Что еще узнаем мы из знаменитой «Хазарской переписки»?

Начнем с самого письма Хасдая. Зачином в нем выступают еврейские стихи в модном тогда стиле «пийют» — напыщенные строки со скрытыми намеками и загадками, часто в форме акростиха. Поэма прославляет ратные подвиги адресата, царя Иосифа; в то же время начальные буквы строк образуют акростих, складывающийся в полное имя автора: Хасдай бар Исаак бар Шафрут, за которым следует имя «Менахем бен-Шарук». Менахем был знаменитым еврейским поэтом, лексикографом и грамматиком, секретарем и протеже Хасдая. Видимо, получив задание придать посланию царю Иосифу как можно более изящный вид, тот воспользовался этим как возможностью обессмертить собственное имя, вставив его в акростих после имени патрона. До наших времен сохранилось еще несколько сочинений Менахема бен-Шарука, так что в авторстве этой части письма Хасдая можно не сомневаться. (См. Приложение III)

После стихотворной хвалы, комплиментов и дипломатических красивостей письмо живописует процветание арабской Испании и благоденствие евреев под дланью халифа Абдар-Рахмана, «какого прежде не ведали…» «Бедные овцы, которые были в печали, поднялись на спасение, а руки угнетателей их ослабели, их рука перестала наказывать и стало легче их ярмо, благодаря милосердию Бога нашего. Да будет известно господину моему, царю, что имя страны, внутри которой мы проживаем, на священном языке — Сефарад, а на языке исмаильтян, жителей этой страны — ал-Андалус (Испания)».

Далее Хасдай объясняет, что впервые прослышал о существовании иудейского царства от хорасанских купцов, потом, уже подробнее — от византийских посланцев. Вот что те ему поведали:

"Я спросил их об этом деле, и они ответили мне, что действительно дело обстоит так и что имя царства — ал-Хазар; что между ал-Кустантинией [Константинополем] и их страной 15 дней пути [91], но что «сухим путем между нами [и ими] находится много народов»; что имя царя, царствующего [теперь над ними], Иосиф; что «корабли приходят к нам из их страны и привозят рыбу и кожу и всякого рода товары»; что «они с нами в дружбе и у нас почитаются» [92], что «между нами и ими [постоянный] обмен посольствами и дарами»; что они обладают [военной] силой и могуществом, полчищами и войсками, которые выступают [на войну] по временам".

Эти сведения, сообщенные Хасдаем хазарскому царю о его собственной стране, очевидно, преследовали цель спровоцировать Иосифа на подробный ответ. Психологический прием удался: Хасдай знал, наверное, что критиковать ошибочные утверждения гораздо проще, чем излагать что-то от себя.

Далее Хасдай упоминает свои предыдущие попытки связаться с Иосифом. Начинал он с отправки гонца, некоего Исаака бар Натана, получившего наказ добраться до хазарского двора. Однако Исаак не проник дальше Константинополя, где с ним учтиво обошлись, но не дали продолжить путь. И можно понять, почему: учитывая двойственность отношения империи к иудейскому царству, в интересы Константина вовсе не входило способствовать союзу между Хазарией и Кордовским халифатом, где главным министром оказался еврей. Пришлось посланцу Хасдая вернуться в Испанию ни с чем. Но вскоре представилась новая возможность: в Кордову прибыло посольство из Восточной Европы. В нем были, в частности, два еврея, мар Саул и мар Иосиф, вызвавшиеся переправить письмо Хасдая царю Иосифу. (Судя по ответу Иосифа Хасдаю, передано было третьим лицом, неким Исааком бен Елиезером.)

Итак, изложив во всех подробностях историю написания своего письма и попыток его отправить, Хасдай задает ряд прямых вопросов, отражающих его жадный интерес к сведениям обо всем, что касается Хазарии, начиная с ее географии и кончая соблюдением Субботы. Заключительный пассаж письма Хасдая звучит уже совсем не так, как начало:

«Испытующий сердца и исследующий помыслы знает, что я сделал это не ради славы, а чтобы [только] разыскать и узнать истину, [а именно] существует ли [где-либо] место, где имеется светоч и царство у израильской диаспоры, и где не господствуют над ними и не управляют ими. Если бы я узнал, что то, что я слышал, верно, я бы пренебрег своим почетом и отказался бы от своего сана, оставил бы свою семью и пустился бы странствовать по горам и холмам, по морю и суше, пока не пришел бы к месту, где находится господин мой, царь, чтобы повидать его величие, его славу и высокое положение. […] Еще одна удивительная просьба есть у меня к моему господину: чтобы он сообщил своему рабу, есть ли у нас указание касательно подсчета [времени] „конца чудес“ (т.е. времени окончательного избавления еврейского народа), которого мы ждем вот уже столько лет, переходя от пленения к пленению и от изгнания к изгнанию. Какая может быть [еще] надежда у ожидающего, чтобы сдерживаться в таком состоянии, и как я могу успокоиться [и не думать] о разрушении нашего великолепного храма, об уцелевших от меча, которые попали в огонь и воду, [не думать] о нас, которые остались в малом числе из множества, сошли с высоты славы и пребываем в изгнании и не имеем сил [слушать], когда нам говорят каждый день: „у каждого народа есть [свое] царство, а о вас не вспоминают на земле“».