Сойка-пересмешница - Коллинз Сьюзен - Страница 19

— Китнисс? — Слева раздается голос, вырываясь из общего гула. — Китнисс? — Из ниоткуда меня хватает чья-то рука. Я цепляюсь за нее для поддержки. Рука принадлежит молодой женщине с ранеными ногами. Кровь сочится сквозь массивные повязки, на которых кишат мухи. На ее лице отражается боль, и что-то еще, что-то совсем несовместимое с ее состоянием. — Это правда ты?

— Да, это я. — Я отстраняюсь.

Радость. Вот что отражается на ее лице. Услышав мой голос, оно озаряется, моментально стирая все признаки муки и страдания.

— Ты жива! Мы не знали. Люди говорили, что ты жива, но точно мы не знали! — говорит она.

— Меня неплохо потрепало. Но сейчас мне лучше, — отвечаю я. — И вы тоже поправитесь.

— Мне нужно сказать брату! — Женщина пытается сесть и позвать кого-то через несколько кроватей. — Эдди! Эдди! Она здесь! Это Китнисс Эвердин!

Мальчик, лет двенадцати, поворачивается в нашу сторону. Повязка скрывает половину его лица. Часть рта, как я замечаю, открывается, будто он хочет воскликнуть. Я подхожу к нему, убираю со лба волнистые каштановые пряди. Он что-то пытается произнести. Он не может говорить, но его здоровый глаз рассматривает на меня с таким упорством, словно он пытается запомнить каждую черточку моего лица.

Я слышу свое имя разрывающее горячий воздух, распространяющееся по госпиталю.

— Китнисс! Китнисс Эвердин!

Звуки боли и горести отступают, им на смену приходят слова надежды. Со всех сторон меня зовут голоса. Я начинаю продвигаться, пожимая руки, протянутые ко мне, с теми, кто не мог двигаться, я разговариваю, здороваюсь, спрашиваю как дела, говорю, что рада встрече. Ничего особенного, никаких громких слов воодушевления. Но это и неважно. Боггс прав. Один лишь взгляд на меня, живую, уже вдохновляет их.

Требовательные пальцы поглощают меня, желая ощутить мою плоть. Раненый мужчина обхватывает ладонями мое лицо, и я мысленно благодарю Далтона за предложение смыть макияж. Как смешно и нелепо я бы выглядела в глазах этих людей в Капитолийской нарисованной маске. Шрамы, усталость, несовершенство. Именно такой они знают меня, именно это роднит меня с ними.

Несмотря на сомнительное интервью с Цезарем, многие спрашивают о Пите, уверяют меня, что он говорил по принуждению, что им это известно. Я стараюсь выдавить из себя как можно больше позитива, говоря о нашем будущем, но когда они узнают, что я потеряла ребенка, они расстраиваются. Я хочу признаться и рассказать одной рыдающей женщине, что все это было обманом, просто удачным ходом в игре, но образ лжеца не пойдет Питу на пользу. Или мне. Или Благому делу.

Я начинаю по-настоящему понимать, как далеко зашли люди, чтобы защитить меня. Что я значу для всех этих мятежников. В этой непрекращающейся битве против Капитолия, которая часто казалась мне одиночным путешествием, я была не одна. На моей стороне были тысячи и тысячи людей из дистриктов. Я стала их Сойкой-пересмешницей задолго до того, как вошла в эту роль.

Во мне начинают зарождаться новые чувства. Хотя осознаю я их только тогда, когда уже, стоя на столе, машу рукой на прощание толпе, которая скандирует моё имя. Власть. Я обладаю властью, о которой даже и не подозревала. А Сноу знал с тех самых пор, как я вытащила те ягоды. И Плутарх знал, когда спасал меня с арены. И Койн теперь знает. Причем моя власть настолько сильна, что она вынуждена публично напоминать людям о том, что это она владеет ситуацией.

Когда мы выходим на улицу, я прислоняюсь к стене склада, пытаясь перевести дыхание, и с удовольствием принимая фляжку с водой, которую протягивает мне Боггс.

— Ты великолепно справилась, — говорит он.

Ну да, не упала в обморок, меня не вырвало и я не убежала с воплями и криками. По большому счету, я просто прокатилась на волне эмоций, захлестнувшей это место.

— Мы отсняли неплохой материал, — говорит Крессида. Я смотрю на оператора-«насекомого», из-под аппаратуры струится его пот. Мессала делает какие-то пометки. А я даже и забыла, что они меня снимают.

— Да я ничего не сделала, — отвечаю я.

— Многие из твоих прошлых поступков делают тебе честь, — поясняет Боггс.

А что я сделала в прошлом? Я думаю о тени разрушений, преследующей меня по пятам. Колени подкашиваются, и я сползаю вниз по стене.

— Это еще с какой стороны посмотреть.

— Ну, может ты и неидеальна. Времена остаются теми же, тебе придется действовать.

Гейл садится рядом со мной, качая головой.

— Поверить не могу, что ты позволила всем этим людям трогать себя. Я все ждал, когда же ты бросишься к выходу.

— Заткнись, — говорю я, смеясь.

— Твоя мама будет тобой гордиться, когда увидит съемку, — говорит он.

— Моя мама меня там и не заметит. Она будет слишком ошарашена здешними условиями. — Я поворачиваюсь к Боггсу и спрашиваю. — И так в каждом дистрикте?

— Да, большинство под обстрелом. Мы пытаемся доставить помощь, куда только возможно, но этого недостаточно. — На минуту он замолкает, отвлекаясь на что-то в своем наушнике. Я осознаю, что не слышала до сих пор голос Хейтмича, и начинаю копаться в своем, проверяя, не сломался ли он. — Нам необходимо улетать. Немедленно, — говорит Боггс, поднимая меня рукой. — Возникли проблемы.

— Какие еще проблемы? — спрашивает Гейл.

— Бомбардировщики на подходе, — говорит Боггс. Он протягивает руку мне за шею и натягивает шлем Цинны мне на голову. — Вперед!

Не понимая, что происходит, я бегу вдоль стены склада, по тропинке, ведущей к взлетно-посадочной полосе. Только я не чувствую никакой внезапной угрозы. В безоблачном голубом небе никого. На у лицах тоже, не считая людей, которые тащат раненых к госпиталю. Никаких врагов, никакой тревоги. Но в следующее мгновение завывает сирена. За считанные секунды над нами появляются Капитолийские штурмовики V- образной формы и из них начинают сыпаться бомбы. Меня отшвыривает в стену склада. Сразу же я ощущаю жгучую боль чуть выше коленного сгиба на правой ноге. Что-то ударило в спину, но видимо мой жилет воспрепятствовал проникновению внутрь. Я пытаюсь встать, но Боггс пихает меня обратно на землю, прикрывая своим телом. Земля сотрясается каждый раз, как из планолетов падают бомбы.

Будучи прижатой к стене, когда бомбы дождем сыплются с неба и взрываются вокруг, испытываешь поистине ужасающие ощущения. Как там говорил мой отец про легкую добычу? Не бей лежачего. Мы те самые лежачие.

— Китнисс! — слышу я голос Хейтмича.

— Что? Да, что? Я здесь! — отвечаю я.

— Слушай меня. Пока они бомбят, мы приземлиться не можем. Главное, чтобы они не вычислили тебя, — говорит он.

— А они что, не знают, что я тут? — удивляюсь я. Обычно, наказывают за мое присутствие.

— Разведчики считают, что нет. Что это нападение было спланировано заранее, — объясняет Хейтмич.

Присоединяется голос Плутарха, спокойный, но властный. Голос Главы распорядителей Игр, привыкшего отдавать приказы в подобных ситуациях.

— Через три здания от вас есть голубой склад. Там есть бункер в дальнем северном углу. Вы сможете туда добраться?

— Сделаем, все, что от нас зависит, — говорит Боггс. Видимо Плутарх подключился ко всем, потому что подскакивают и съемочная группа, и мои телохранители. Я инстинктивно ищу глазами Гейла. Он стоит на ногах, его не задело.

— У вас около сорока пяти секунд до следующего нападения, — предупреждает Плутарх.

Из меня вырывается стон от боли в ноге, когда я поднимаюсь, но продолжаю двигаться. Нет времени осматривать ранение. В любом случае, сейчас вообще лучше туда не смотреть. К счастью, на мне обувь, которую смоделировал для меня Цинна. Соприкасаясь с асфальтом, она с легкостью отталкивается от него при расслаблении ноги. В тех неподходящих по размеру ботинках, которые мне выдали в Тринадцатом Дистрикте я была бы безнадежна. Боггс продвигается во главе, но больше никто меня не обгоняет. Наоборот, они прикрывают меня со спины и по бокам. Я через силу заставляю себя бежать, а секунды утекают как вода. Мы пробегаем второй серый склад и бежим вдоль грязной коричневой стены. Впереди виднеется голубое здание. Бункер там. Мы подбегаем к последней площадке, перебежать нужно только ее, чтобы добраться до двери склада, но внезапно начинается новая волна взрывов. Я инстинктивно кидаюсь на землю и начинаю катиться к голубой стене. На этот раз своим тело меня прикрывает Гейл, защищая собой от осколков. На этот раз бомбежка длиться дольше, но и мы на этот раз дальше.