Шимон (СИ) - Кислюк Лев - Страница 11

– Ликвидировать фараона! Но как они себе это представляют, его же охраняют день и ночь!

– Значит, у них есть такие возможности. Подробностей я не знаю. Было очень опасно сейчас выяснять их. Но вот ещё кое-что – сразу после убийства фараона, объединенные войска выступят в сторону Та-Кемет и разгромят деморализованные египетские вооруженные силы. У Менеса ведь нет взрослого наследника?

– Фараон ещё сам молод, его сыновья совсем дети.

– Я даже не представляю, что делать?! По обычной связи эту весть посылать нельзя. Во-первых, долго, во-вторых, возможна утечка. Моих людей посылать нельзя – это сразу заметят и, перехватив гонца, под пыткой все у него узнают. Это смерть.

– А что, охрана городских ворот усилена?

– Удвоена. Совет подозревает, что в городе есть лазутчики.

– Тогда ехать придется мне и как можно скорее. Значит так, Пами и девушек я оставлю здесь, а сам с Сераписом срочно отбываю в Кемет. Как мне быстрее добраться? Мы ехали сюда больше месяца!

– Морем. Я организую вам судно до дельты Хапи, а там уже территория Серкет. Дальше все будет зависеть от вас.

– Все ясно Амилькар, пригласите моих людей сюда, я должен их проинструктировать.

Пока Амилькар ходил отдавать необходимые указания, обеспокоенный Пами спросил меня:

– Шимон, мне кажется – Амилькар знает, что ты сюда прибыл с заданием отстранить его и делает все, чтобы удалить конкурента?

– Откуда он может это знать!? И потом такими вещами как жизнь фараона не шутят. Остаешься за меня, береги Каи и Сепфору. Постарайся вникнуть во все дела Амилькара, найдите походящую легенду для каждого из вас. Если понадобитесь мне в Кемет, я дам знать и тогда, не задерживаясь, летите ко мне.

– Понял, Шимон. Будь спокоен и выполняй свой долг. Слава Серкет!

– Слава Серкет и фараону!

Ночью в порту жизнь продолжается, так же как и днем. Под светом факелов, рабы и матросы разгружали суда, быстро сбегая и подымаясь по сходням. Пахло лежалыми кожами, соленой рыбой, пряностями, фруктами и морскими водорослями. Возгласы надсмотрщиков заглушали резкие щелканья плеток и крики чаек, птицы и ночью охотились за остатками человеческой пищи. Их никто не трогал, все знали, они служат морским Ананукам, за обиду чайки можно поплатиться жизнью.

Путь предстоял каждому кораблю свой: кому-то на Пелопонес к ахейцам, данайцам, генохам или милетцами [21], некоторым предстоял долгий путь в Страну синдов [22], а самые крепкие суда доходили до загадочных стран киммерийцев и кероксов [23]. Мир лежал у ног корабельщиков и казался им маленьким. Но дело это было опасное, пираты морские и сухопутные подстерегали путешественников на всех известных широтах, поэтому люди, на каждом судне, были хорошо вооружены. Тут же в порту находилось несколько кузниц, ремонтирующих металлические части судов и производившие оружие.

Я, и мой верный друг Серапис зашли в одну из таких кузниц и приобрели два длинных, острых шумерских кинжала из очень твердой черной бронзы и один очень дорогой меч, из неизвестного нам белого металла, отполированного мастером до зеркального блеска. Кузнец по секрету рассказал нам, что материал для таких мечей боги посылают очень редко. Он падает с неба в виде темных обожженных камней и нужно целых три дня нагревать его, чтобы сделать пригодным для ковки. Он охотно показал, где стоит нужный нам корабль и, получив свою плату, вернулся в мастерскую.

Корабельщик Адорам, не спрашивая наших имен, указал место на палубе и через два часа судно вышло в море. Дул попутный ветер и через неделю мы уже достигли берегов Кемет, у входа в дельту Хапи. Я сошел на берег и отыскал в лагере египетской береговой стражи жреца богини Серкет. Мы обменялись с ним только нам известными знаками и он по моей просьбе, попросил начальника гарнизона пропустить наше судно в дельту реки. Еще через несколько дней я и Серапис стояли коленопреклоненные в покоях главного жреца богини Серкет в Мемфисе. Выслушав рассказ, жрец решил лично сопроводить меня и могучего данайца к фараону, чтобы мы могли «из первых уст» повторить всё самому могущественному человеку в Та-Кемет.

Дворец фараона поразил нас своими размерами, грандиозностью стоящих везде статуй и количеством войск и часовых у дверей дворцовых покоев. Изображенные, неизвестными нам художниками цари и герои, казалось, живут своей особой жизнью и не замечают нас, таких маленьких и слабых, похожих на муравьёв. Но меня обучали хорошие учителя и, проходя по анфиладам дворца фараона, я отмечал про себя ошибки в расстановке охраны. Мы долго шли по комнатам, потом вышли на внутренний дворик с мраморным бассейном, заполненным голубоватой водой. В бассейне плескались три мальчика разного возраста.

– Это сыновья фараона – шепотом сказал мне жрец – в эту часть дворца пропускают только особо доверенных лиц. Мы пройдем дальше, фараон сейчас на террасе своего рабочего кабинета.

Молчаливый служитель в белой тоге вел нас все дальше, углубляясь в каменные лабиринты, и, наконец, нашему взору предстала скромная комната, посередине которой стоял большой стол с разложенными на нем свитками папируса. На стенах было развешено оружие и щиты разных стран и народов. Колыхавшаяся занавеска говорила о том, что дверь на террасу открыта и хозяин кабинета, скорее всего, находится именно там. Служитель заглянул за занавеску, кивнул кому-то головой и жестом дал нам разрешение войти. Я, жрец и Серапис перешагнули порог террасы и упали ниц, не поднимая глаз. Солнце не успело нагреть мне затылок, как я впервые услышал мощный и глубокий голос фараоны Менеса, так восхищавший меня потом долгие годы:

– Встаньте жрецы богини Серкет и расскажите, какая нужда заставила вас придти ко мне.

Мы встали и увидели такой же стол как в кабинете фараона и сидящего за ним на тростниковом стуле высокого человека, с широкими плечами и длинными мускулистыми руками. Фараон Менес, Гор-Аха Мен, господин Нижнего и Верхнего Египта, Царь-Скорипион, могучий боец и великий стратег смотрел на нас своими зелеными, как море, глазами и ждал ответа. Перед террасой расстилалась панорама огромного города, который Менес сделал своей столицей. Дома теснились один к другому, а кривые улочки разрезали их кое-где, люди, двигающиеся по ним, казались маленькими разноцветными жуками. Первым заговорил главный жрец:

– Господин Верхнего и Нижнего Египта, мощный бык, попирающий землю своими копытами, сын бога Гора и Осириса… – но фараон, недовольно сморщившись, прервал его.

– Уймись жрец! Ты прекрасно знаешь, чей я сын. То, что необходимо на официальной церемонии, неприемлемо в таком важном деле, о котором мне уже предварительно доложили. Поэтому смени тон – коротко и по деловому доложи мне, что произошло.

– Младший жрец Шимон был назначен нашими глазами и ушами в Шумере, он уехал туда и сразу вернулся. Прошу выслушать его.

– Говори, Шимон!

– Когда я прибыл в город Киш, жрец Амилькар живущий там под личиной купца, получил страшную весть, господин.

– Какую весть!? Говори, не тяни за хвост бегемота!

– Ему доложили, что Совет правителей шумерских городов хочет послать в столицу убийц для уничтожения… тебя господин.

– Источник заслуживает веры?

– Амилькар уверен, что заслуживает.

– Как они это хотят сделать? Кто будет послан сюда? Подробности, жрец?

– Не знаю, господин. Я поторопился приехать и донести до тебя эту весть, не доверяя её никаким гонцам.

Фараон встал со стула и сразу оказался выше меня, главного жреца и даже Сераписа. Он подошел к парапету террасы и облокотился на неё. Несколько минут он стоял в этом положении, глядя на вечерний город, видимо размышляя о том, какую смерть ему уготовили шумерские жрецы, как избежать её и, что противопоставить их подлой хитрости. Потом выпрямился, глаза его сверкнули и он, подняв со стола маленький молоток, ударил в стоящий тут же медный гонг. Прибежавший слуга упал на колени, ожидая приказания.