Казанова - Кестен Герман - Страница 90

В Париже он остановился с ней в отеле «Монморенси». Париж был словно новый мир: новые улицы, новые знакомства, новые связи, новые вкусы, новые актрисы. 17 октября 1767 года Шарлотта родила мальчика, которого отдали кормилице Ламарр в воспитательный дом, где он умер через тринадцать дней. 26 октября на руках Казановы умерла Шарлотта. Даже в старости он плачет, когда описывает эту сцену. Едва ее предали земле, он получает от Дандоло сообщение о смерти Брагадино. Двойная потеря жестоко поражает его. Три дня он остается в доме брата Франческо. Историю этих двух покинутых возлюбленных Кроче долго считали сказкой, одной из новелл Казановы. Но Эдуард Мейналь нашел записи о рождениях и смертях в 83 регистре подкидышей Парижа с именами отца, матери, кормилицы и точными датами, которые полностью совпадают с именами и датами Казановы.

На пути в Португалию он хотел побывать в Испании и вооружился множеством наилучших рекомендаций. Но вдруг на концерте он услышал позади как молодой человек говорит: «Казанова стоил мне по меньшей мере миллион, который он украл у моей тетки д'Урфе.» Казанова обругал его, вышел и долго ждал напрасно, что молодой человек ответит на вызов.

Когда два дня спустя он обедал у брата Франческо, пришел посланник короля и дал Казанове бумагу с подписью «Луи», где ему предписывалось покинуть Париж в двадцать четыре часа и Францию через три недели. Это было знаменитое леттр-де-каше. Друзья племянника д'Урфе предотвратили таким способом его дуэль с Казановой. 20 октября 1767 года при лунном свете он покидал прекраснейший город Париж. Европа становилась тесной. «Я наслаждался полным здоровьем, но мое жизнеощущение было совершенно иным… Я потерял все свои источники помощи; смерть сделала меня одиноким; я был уже в своих собственных глазах господином определенно пожилым. В этом возрасте уже мало думают о счастье, а о женщинах и того меньше.»

В Испании ему так сильно не понравилась война всюду присутствующей Святой Инквизиции против свободного разума, против книг и против штанов с разрезами, что он объявил испанскую революцию необходимой. Перед Мадридом таможенники конфисковали две его книги: «Илиаду» и Горация. Министр Аранда сказал: «Что же вы хотите в Испании?» В сорок три года он выучил фанданго, «сладострастнейший танец мира», и начал любовную связь с доньей Игнасией, дочерью настоящего благородного холодного сапожника.

Ночью он посетил другую прекрасную соседку, которая нежно обняла его, откинула полог постели, там лежал труп ее неверного любовника, которого она убила. В залог любви Казанова должен был спровадить этот труп. (Эта история стоит лишь в издании Бузони.)

Из-за того что он прятал оружие в своей комнате и был выдан слугой инквизиции, полицейские чиновники вытащили его из дома дворцового художника и кавалера Рафаэля Менгса, чтобы привести в гнусную тюрьму Буэн Ретиро, куда обычно бросали только галерных каторжников. Казанова написал Аранде и некоторым другим грандам неистовые огненные письма и был выпущен. Согласно своим привычкам он оставлял копии своих писем, эти копии можно во множестве найти в Дуксе.

Его судьба так же редкостна, как он сам. Кавалер Менгс пригласил его жить в своем доме. Министр принимает его, то же делают и гранды. Что других разбивает, то для Казановы становится тропой удачи. Он затевает бойкую фабрикацию прожектов. Для колонистов из Швейцарии он подыскивает Сьерру Морену — родину дон Кихота! Казанова набрасывает программу поднятия их духа и морали. Он приносит министру готовый план табачной фабрики в Мадриде. В Испании слишком много праздношатающихся, цыган, гитаристов и нищенствующих монахов? У Казановы есть план внутренней колонизации. Между делом он пишет текст оперы, посещает Толедо и бой быков, порывает с Менгсом, спит с доньей Игнасией, сам выдает Великому Инквизитору свои фривольные крайности, чтобы не быть выданным кем-то еще, общается с шулерами и смертельно оскорбляет своего лучшего друга в Испании, секретаря посольства Венеции в Мадриде графа Мануцци, любимчика посла и сына шпиона инквизиции Джам Батиста Мануцци, того самого, который своими уловками с гадальными книгами Казановы выдал его в лапы инквизиции и привел под Свинцовые Крыши.

Казанова разболтал все тайны своего друга Мануцци какому-то шулеру, что Мануцци мнимый граф, что посол является женой Мануцци, и т.п. Шулер за сто цехинов доказал Мануцци, что его будто-бы друг Казанова является его врагом. А Казанова стыдился знакомства с Мануцци, и еще больше самого себя за гнусное предательство, неблагодарность и болтовню. Мануцци «посоветовал» ему исчезнуть из Испании. Кроме того, у Казановы больше не было ни монетки. В Португалию он не хотел, «так как не получал больше писем». Он уже хотел продать часы и табакерку, когда книготорговец из Генуи занял ему семнадцать сотен франков, которые Казанова не вернул. Он собирался в Константинополь, чтобы сделать там свое счастье, без того чтобы стать мусульманином.

В Валенсии он встретил танцовщицу из Венеции Нину Бергонци, «красивую, как Венера, испорченную, как Сатана», которая содержалась графом Рикла, генерал-капитаном Каталонии, и более или менее открыто терпела Казанову. Она пригласила его в Барселону, он приходил к ней каждый вечер после десяти, когда уходил ее любовник. 14 ноября 1768 года он пришел к Нине и нашел там мужчину, продающего ей миниатюры — это был Пассано. Казанова велел ему убираться. Пассано сказал: «Ты будешь раскаиваться».

Когда на следующий вечер около полуночи Казанова выходил от Нины, на него во тьме напали двое, он закричал: «Убийцы!», ранил одного, потерял шляпу и с окровавленной шпагой пришел к своему швейцарскому хозяину, который посоветовал немедленно бежать. Казанова улегся в постель и на рассвете, несмотря на предъявленный паспорт, был заключен в цитадель, а через четыре дня — в подземную тюрьму, нору, где он не получал ни бумаги с карандашом, ни лампы, ни приличной еды. Находясь сорок два дня в этой норе без книг и источников, как он хочет заставить поверить читателей, он пишет книгу в защиту венецианских порядков «Confutazione…» против работы Амелота де ла Уссе, сатиры на Венецию, которой Уссе каялся, сидя в Бастилии. Позднее Казанова сам создал еще более острую сатиру на республику Венецию в своем «Иксомероне». Кроме нападок на Уссе, «Confutazione» содержит аналогичные нападки на Вольтера и сотни отступлений от темы; мастер отступлений в жизни, в любви и в литературе любил отступление от основного пути почти так же сильно, как и распутство.

28 декабря 1768 года Казанова был освобожден с приказом в течении трех дней покинуть Каталонию. Не поэтому ли он не мог больше мечтать о Константинополе? Не чудо, что от таких душевных потрясений он получил в Аи воспаление легких, которое привело его на край могилы. Он излечился благодаря заботам женщины, которую ни он, ни хозяин, ни врач не звали, и которую не знал никто.

В гостинице он встретил паломника, около двадцати пяти лет, небольшого и хорошо сложенного, и красивую паломницу с распятием в шесть дюймов в руках. Паломника звали Бальзамо. Десять лет спустя Казанова видел его в Венеции; его звали Калиостро или граф Пеллегрини и красивая женщина все еще была с ним. Казанова посоветовал ему ехать в Рим, где его заключили в тюрьму, а его жену заперли в монастырь. Казанова описал Калиостро в памфлете «Soliloque d'un penseur» («Одинокие размышления мудреца»), Прага, 1786.

Маркиз д'Аргенс, друг Фридриха II, подарил Казанове свои сочинения и не советовал ему писать мемуары. Правду нельзя высказать. Казанова знал, что правда — это центральная проблема мемуаристов, да, вероятно, и всей литературы.

На пути в Марсель он въехал в замок Анриетты и узнал, что она уже шесть месяцев находится в Аи и ей он обязан сиделкой, которую узнал в замке. Он написал ей, она ответила, обещала писать и объяснила, что он ее видел и не узнал, потому что она располнела. Она потребовала, чтобы он письменно рассказал свою жизнь, она сделала то же, он получил от нее сорок писем. В Дуксе не найдено ни одного.