Дракон 2. Назад в будущее - Алимов Игорь Александрович Хольм ван Зайчик - Страница 28

Лян оказался мощным и стремительным. Недаром был он силен и здоров, как стадо быков. Разбойник обрушил на Чижикова град размашистых ударов. Котя все их добросовестно блокировал, чувствуя, как предплечья заныли от боли.

Лян дрался, как парни в колхозе «Новый путь» после танцев в клубе: обстоятельно замахивался и со всей дури, от души хекнув, лупил, особенно не глядя, куда именно, причем умудрялся проделывать все это достаточно быстро. Ни о какой комбинации ударов тут не могло быть и речи, а уж про то, чтобы поддержать атаку ударами ноги, разбойник, похоже, вообще никогда не задумывался. Он пер вперед как взбесившаяся ветряная мельница.

Чижиков отступал, уклоняясь и блокируя сыпавшиеся на него удары. Он мгновенно понял, что ни про окинавское карате, ни про кэндо тут слыхом не слыхивали, а расцвет ушу, то есть воинских искусств со всеми их изощренными приемами, наступит в Китае даже не послезавтра. Это было полезное знание, коим следовало мастерски распорядиться, причем — немедленно: Котя допятился уже почти до самых зрителей, и те с обидным смехом потрясали копьями и прочими орудиями убийства, а Лян все долбил и долбил кулачищами.

— Извини, брат, — сказал ему Чижиков. — Я понимаю, это нечестно и все такое, но ты не оставил мне выбора.

Чижиков присел, увернувшись от кулака Ляна, проскользнул у него под рукой и нанес серию коротких ударов по корпусу, как на тренировке, поскольку противник и не думал закрываться. Лян содрогнулся — все удары попали в цель! — и от неожиданности и боли опустил руки, и вот тут-то Чижиков провел красивый апперкот. Он хотел вложить в удар всю холодную ярость, весь страх, все вопросы без ответов, и сокрушить разбойничью челюсть, но вовремя сдержался и ударил вполсилы.

Костяшки пальцев пронзило болью, даже в плече отозвалось, — попал так попал! — и еще мгновение назад победно молотивший его Лян на глазах изумленных соратников вдруг вздрогнул всем телом и безвольно рухнул на спину, картинно разбросав в пыли руки и ноги.

— Нокаут, — констатировал Котя.

Над холмом снова установилось напряженное молчание.

На Чижикова никто не бросился, никто не попытался достать его копьем — разбойники были слишком потрясены внезапным исходом поединка. Котя беспрепятственно сделал пару шагов, поднял с земли амулет-переводчик, завязал узлом порванный шнурок, повесил на шею. После чего вернулся к Ляну, встал над ним. Увидев, что глаза разбойника открылись и в них появилось осмысленное выражение, протянул руку:

— Вставай, старший брат.

Эпизод 12

И благовещий зверь снизошел

Памятуя о том, что осмотрительность есть высшая форма храбрости, Шпунтик следовал за плененным неизвестными людьми хозяином скрытно. Ни на минуту не упуская их из вида, кот незаметно двигался через лес параллельным курсом: чуть в стороне и чуть позади. Нужно было правильно оценить обстановку, а потому Шпунтик отбросил посторонние мысли о всяких несущественных теперь материях вроде лягушек и всецело посвятил себя слежке.

По лесу шли довольно долго: Шпунтику уже изрядно надоело красться сквозь все эти ветки, завалы и буреломы. В какой-то момент скорбное однообразие происходящего заставило кота почувствовать себя крайне несчастным и брошенным — ведь он остался сирота-сиротой в раскинувшейся вокруг необозримой природе. Вот совсем рядом в кустах кто-то страшно захрустел ветками: явно крупный, больше Шпунтика в несколько раз — а вдруг выскочит и напрыгнет на одинокого кота? Природа была прелестна, когда хозяин рядом, но и опасна, когда тот далеко.

Шпунтик, высоко поднимая лапы, затрусил прочь от пугающих кустов. Тут же раздался подозрительный хруст слева, и кот на всякий случай взлетел по ближайшему дереву на пару метров вверх, замер, вцепившись в ствол когтями, и огляделся.

Никого не было видно. То есть — опасного, кто хрустел. Хозяин и другие люди по-прежнему шли в одном им известном направлении и совсем не обращали внимания на отсутствие кота. Шпунтик хотел было заорать от обиды, но тут ему прямо на голову нагадила какая-то дерзкая птица, и кот от изумления сполз на когтях вниз по стволу. Вот за что он всегда не любил птиц, в частности — голубей: они гадят, где попало и на кого попало, совершенно не заботясь о том, чтобы убрать за собой. Зарыть, например, в землю! Не говоря уже о том, чтобы чистоплотно вылизаться после похода в туалет.

Туалет! Шпунтик вспомнил об их с хозяином туалете с нежностью. Какой прекрасный, теплый и удобный был у них в квартире туалет! Как приятно и уютно было в нем греметь когтями о бортики пластмассовой кюветы, разгребая катсан! И как всегда хвалил его хозяин, когда Шпунтик, гордый собой, покидал туалет с чувством выполненного долга! Хозяин!

Кстати, где он?

Шпунтик увидел, что, увлекшись страхами и нахлынувшим одиночеством, он вовсе упустил хозяина из виду. А тот вместе с новыми знакомыми уже вышел из леса и теперь поднимается по пологому, лишенному растительности склону холма.

Шпунтик без труда последовал за ними, умело укрываясь в ложбинках и за чахлыми кустиками, и когда хозяин достиг вершины, кот тоже был практически рядом: скользнул ужом в пышные заросли и затаился в них, найдя хорошую точку для наблюдения.

— …Вставай, старший брат, — повторил Чижиков.

Разбойник Лян сфокусировал взгляд над склонившимся над ним Котей, потом в глазах его промелькнуло понимание, он схватил Чижикова за руку и рывком поднялся на ноги. Ляна заметно повело — все же нокаут есть нокаут, но Котя незаметно поддержал его, и разбойничий вожак устоял.

Его соратники взирали на них вопросительно.

— Его рука крепка так же, как его слово! — провозгласил Лян. — В битве он поверг наземь доблестного брата Куна! Все вы знаете, какова отвага нашего брата, сколь стремителен удар его! Секира брата Куна до сего дня не знала промаха!

Кругом согласно загудели: «Да, да, правда!» Кун со своей разящей секирой стоял в первом ряду и смотрел на Чижикова во все глаза, с восхищением.

— Он поверг наземь и меня! — продолжал Лян. — Меня! Ляна Большого! Того, кто кулаком валит насмерть дикого кабана, когда кабан несется на него со всех ног!

Толпа притихла.

— Он великий воин и благородный человек! — выкрикнул Лян, затем повернулся к Чижикову и взял его за другую руку.

— Могу ли я звать тебя старшим братом, неизвестный воин? — спросил Лян, кланяясь. — Примешь ли ты мои жизнь и дружбу после того, как я и мои люди по глупости причинили столь много вреда тебе и твоим благородным спутникам?

И Лян опустился перед Котей на одно колено.

Разбойники замерли в ожидании.

Чижиков догадывался, что даже с его невеликими знаниями о том, как дерутся в двадцать первом веке, он запросто может прослыть в древнем Китае величайшим воином всех времен и народов, но все же произведенный эффект был велик и внезапен. Дальше Котя действовал, полагаясь на интуицию. И на многочисленные гонконгские боевики, к которым питал известную слабость.

— Брат Лян, — сказал он проникновенно. — Мне не по чину звать тебя младшим. Ты и старше, и опытней, и благороднее меня. Ты дрался с честью и не твоя вина, что ты оказался побежден. Мне не нужна твоя жизнь, но дорога дружба, которую ты предлагаешь. Поднимись скорее на ноги и зови меня младшим братом, старший брат Лян!

Вокруг возник легкий шепот, по лицу Ляна пробежала чуть заметная тень облегчения, и разбойник поднялся.

— Как мне называть тебя, мой благородный младший брат? — спросил разбойничий вожак. — И каковы драгоценные имена твоих спутников?

— Зови меня Килэки, — представился Чижиков. — И не удивляйся моему имени, а также и именам моих друзей, потому что мы пришли с далекого севера. Мы чужестранцы здесь, а имена и обычаи в нашей стране отличаются от ваших. Это мой верный спутник Сыпокэ, мудрец и предсказатель, — представил Чижиков Сумкина, которого, равно как и прочих, освободили от веревок. Сумкин хотел было что-то сказать, но вовремя сдержался. — Это сестра моя Кэсы, а это — наш проводник и верный спутник Лю и его помощник Сунь Девятый.