Транс - Кесслер Ричард - Страница 25

– Я... Меня интересует война.

– Какой-нибудь конкретный аспект войны?

– Нет.

– Просто общий интерес?

– Думаю, да.

– Ты служил в армии, Том?

– Нет! То есть не помню. Иногда я...

– "Иногда" ты что?..

– Иногда у меня появляется ощущение, что я служил в армии... когда я смотрю на эти фотографии. Мне кажется, что я там был.

– Во Вьетнаме?

– Да. Но все это как во сне. Похоже на тот сон о зеленых парнях... а может, это было кино. Боже мой, Пол, не знаю я ничего!

– Скоро узнаешь. Обещаю тебе. Хорошо. Думаю, хватит вопросов. А теперь я введу тебя в гипнотическое состояние. Я хочу, чтобы ты очистил свое сознание, успокоил его. Слушай, как тикает будильник... просто слушай будильник, Том. И представь себе, как работают "дворники". Медленно... движутся... в такт... часам... вправо... влево... назад... вперед... А сейчас закрой глаза... и сосредоточь все свое внимание... на темени, на мышцах головы...

Когда Драммонд дошел до ступней, Киган уже полностью расслабился. Дыхание у него стало медленное, спокойное, ровное.

– Хорошо. Хочу, чтобы ты поговорил со мной, Том. Расскажи мне первое, что приходит тебе на ум.

Киган откашлялся, облизал пересохшие губы и заговорил. Говорил он медленно, сонным голосом.

– Медсестра... чернокожая медсестра... склонилась надо мной и говорит: "Проснись". Не знаю, где я был... что произошло со мной. Не могу вспомнить.

– А что было до этого, еще раньше?

– Сны. Видел сны... кино... прокручивалось у меня в голове.

– Расскажи мне о своих снах.

– Я уже рассказывал вам. Дом в огне... зеленые люди в саду... смеются.

– Других снов не было?

– Нет.

Драммонд повторил вопросы о возрасте и семье, те, что он задавал до гипноза, но получил те же самые ответы. Затем первая потрясшая его реакция.

– Погружайся в сон, Том, и расскажи мне о картинках в твоей комнате.

– О каких картинках?

– О фотографиях.

– О каких фотографиях?

У Драммонда волосы зашевелились на затылке.

– Опиши мне свою квартиру по адресу: Ломита, четыре-пять-девять. Опиши подробно, начиная с двери.

– Там всего одна комната... ванная и кухня слева... платяной шкаф справа. Есть кровать, кофейный столик...

– Остановись на кровати. Что находится за кроватью?

– Стена.

– Что на стене?

Киган замолчал в нерешительности:

– Краска.

– И ничего другого?

– Нет.

– Никаких картинок?

– Когда-то были.

– Что когда-то было?

– Так себе... всякий хлам... картинка с хохочущим клоуном. Я не мог на нее смотреть... и выбросил.

– А что ты повесил на ее место?

– Ничего.

"Явное отрицание, – думал Драммонд. – Психологический отклик на неприятную ситуацию или событие. Так уж устроен мозг: в сознательном состоянии ум Кигана был одержим войной во Вьетнаме, но в состоянии гипноза ум отказывается проявлять к этому интерес".

Драммонд решил копнуть глубже.

– Том, скажи мне, что ты знаешь о вьетнамской войне?

Реакция была такая, словно Драммонд прокричал прямо в ухо Кигану: "Пожар!"

– Ничего!

Тело Кигана напряглось, он резко сел на кушетке, его била дрожь, широко открытые глаза невидяще уставились в стену, пальцы лихорадочно теребили простыню, на лице выступил пот.

– Я ничего не знаю! Я не имею права говорить! Я не должен этого говорить!

– Почему же? Кто тебе сказал, что ты не должен говорить о войне во Вьетнаме?

– Будет больно. – Лицо Кигана исказилось, будто от мучительной боли. – Ни слова... будет очень больно... я ничего не знаю.

Резким движением он поднял руки, заткнул ими уши и яростно замотал головой, словно пытаясь отвязаться от голоса Драммонда.

– Хорошо, Том. Забудь про все, о чем я тебя спрашивал. Расслабься. Ты в безопасности. Ложись и расслабься.

С Киганом происходило нечто странное. Драммонд заметил это еще во время сеанса судебного гипноза. На каком-то этапе Киган впадал в невероятное беспокойство, эмоции выплескивались, буквально вылетали из него, как выходит воздух из проколотого воздушного шарика. Потом он успокаивался.

Итак, толчок его эмоциям дало слово "Вьетнам". Теперь уже Драммонд не сомневался, что такая бурная реакция Кигана на любую попытку восстановить в памяти путем гипноза некоторые моменты его прошлой жизни и, несомненно, его прежней службы в армии была запрограммирована. И еще Драммонд понял, что восстановить память Кигана будет очень трудно.

Кто бы ни закладывал в Кигана программу, проделал он это первоклассно. Страх был всепоглощающим и вполне реальным. А судя по выражению его лица, выпученным глазам и постоянно повторяемой фразе "Будет больно!", этот страх дополнялся кошмарами, связанными с возникающей в голове болью.

"Да-а, дилемма, – размышлял Драммонд. – Как же все-таки помочь Кигану, не причинив ему, страданий и не навредив его мозгу".

Слишком сильное вторжение в психику Кигана могло бы ввести его в состояние постоянного психоза. В то же время не предпринять никаких мер – значит получить тот же результат.

Надо было что-то придумать, и именно до того, как появится Дик Гейдж с информацией о военной карьере Кигана. В том, что эта карьера была, Драммонд теперь не сомневался. Так как же действовать дальше? Драммонд решил применить к Кигану различные уровни гипноза, и на этом фоне попробовать докопаться до ключевых слов, которые могли бы хоть на какое-то время восстановить память бедняги.

Начал он издалека.

– Том, я прошу тебя очень внимательно прислушаться к моему голосу... к медленному... непрерывному тиканью часов... ты погружаешься... все глубже и глубже... в состояние релаксации.

В течение пятнадцати минут Драммонд вводил Кигана в разные фазы гипноза. Голос его звучал приглушенно, успокаивающе, навевал сонливость, вызывал тяжесть во всем теле, вялость, еще большую сонливость, пробуждая в воображении пациента картины умиротворяющей деревенской жизни, деревенского пейзажа – с травой, цветами, зелеными лугами.

– Ты находишься в саду... это твой сад. Ты видишь его, Том?

– Да.

– Кто еще с тобой?

– Никого.

– Ты слышишь смех?

Киган замер в нерешительности.

– Не здесь.

– А где?

– В другом саду.

– Иди туда. Скажи мне, когда ты будешь в этом саду.

Драммонд отметил перемены в Кигане – от общей релаксации к первым признакам дискомфорта, суровому сосредоточенному взгляду.

– Я... там, в саду.

– Опиши мне то, что ты видишь.

– Люди... зеленые люди...

– Сколько их?

– Много.

– Десять?

– Больше.

– Пятьдесят?

– Больше.

– Что они делают?

– Они смеются... ведут себя как сумасшедшие... падают на землю... умирают со смеху.

– Как они одеты?

– В зеленое... и черное.

– Опиши их лица.

– Зеленые и... грязные... как клоуны.

– Как на картинке с клоуном, которую ты выбросил?

– Он смеялся... я ненавидел его... просто не мог на него смотреть.

– Потому что он напоминал тебе смеющихся парней?

– Да. Я их ненавидел.

– Они над тобой смеются?

– Нет.

– Над чем же они смеются?

– Ни над чем. Они просто сумасшедшие...

– Они пьяные?

– Нет.

– Кто они, Том?

– Не знаю.

– Они солдаты, не так ли?

– Нет!

– Они солдаты в защитной одежде?

– Нет!

– Ты один из них.

– Нет! Я не один из них.

– Но ты ведь солдат. Ты служишь в армии.

– НЕТ!

Голос его звучал протестующе. Киган резко привстал на кушетке, опять задрожал всем телом.

– Том, – поспешил Драммонд, – не думай об этом саде! Вернись в первый сад... мирный сад. Ложись... и расслабься.

Киган откинулся на кушетку и лежал так спокойно, словно ничего не случилось.

"Вьетнам" и "армия". Кто бы ни закодировал Кигана, он постарался сделать так, чтобы тот, даже находясь в состоянии глубокого гипнотического транса, никогда не проговорился о том, чему был свидетелем или в чем, возможно, даже сам принимал участие. Смеющихся парней в зеленом принимать всерьез, пожалуй, не стоило, они появлялись у Кигана во сне, скорее всего, своего рода символика или что-нибудь подобное. Но вот узнать подробности армейской службы Кигана просто необходимо – позднее он позвонит Гейджу.