Транс - Кесслер Ричард - Страница 2

Драммонд наблюдал, как женщина, во всех движениях которой чувствовалась неосознанная сексуальность, крупными легкими шагами уверенно шла к автостоянке. Ее светлые волосы развевались на ветру. Внезапно к горлу Драммонда подступил комок, защемило сердце. Эта грациозная, полная жизни актриса внезапно напоминала Полу о его невосполнимой личной утрате. Два года. Неужели ему всю жизнь будет недоставать его обожаемой Вив?

Облокотившись о железные перила, прищурив глаза от слепящих лучей солнца, медленно опускавшегося за вершины Сан-Хасинто, Драммонд продолжал наблюдать за актрисой. Вот она подошла к роскошному желтому "роллс-ройсу" с откидным верхом, весело помахала рукой сидевшему в автомобиле мужу – молодому красавцу – киноактеру, которому последняя роль принесла мировую известность и значительное состояние.

Драммонд улыбнулся, заметив, как подчеркнуто взволнованно молодой человек подскочил на водительском сиденье и театрально прижал руку к сердцу, признаваясь своей возлюбленной в безграничной любви. Диана Харт ответила таким же театральным жестом, села в автомобиль и бросилась в объятия мужа. Потом оба повернулись к Драммонду. Он рассмеялся и помахал им рукой, давая понять, что оценил по достоинству этот спектакль, устроенный специально для него.

Они помахали Драммонду, машина, круто развернувшись на полупустой стоянке, рванула с места и на бешеной скорости помчалась в сторону Эль-Пасео.

Драммонд стоял недвижимо, наслаждаясь теплом октябрьского солнца, вспоминая Вивиан и их молодую сумасшедшую любовь.

Ему часто приходилось лечить пациентов от тоски. Почему же он так и не смог справиться со своей собственной?

Закрыв глаза, он мысленно повторил – в который уж раз! – все ту же фразу: "Что было, то прошло... жизнь продолжается". Но легче от этого не становилось. Лечит только время. Может, лет через двести, триста...

Тяжело вздохнув, Драммонд оттолкнулся от перил и направился к себе. Вот уже полтора года он арендовал помещение в этом доме. Здание было современное, построено со вкусом, в испанском стиле. По верхнему этажу тянулись коридоры, нижний был разделен на четыре части легкими, прозрачными перегородками. В каждой части три большие комнаты. По соседству с офисом Драммонда располагались офисы адвоката и терапевта. В здании обосновались также агенты по продаже недвижимости, юристы, дизайнер, работал косметический кабинет. Драммонд любил этот дом. Тишина, царившая в нем (несмотря на то, что окна дома выходили на оживленный центральный проспект Эль-Пасео), давала возможность Драммонду проводить сеансы гипноза. Приемная, кабинет Пола, жилые комнаты находились в задней, самой тихой части здания.

Распахнув стеклянные двери в конце коридора, Драммонд вошел в свою небольшую приемную, для удобства пациентов разделенную на несколько секций. У Пола никогда не было ни секретаря, ни какого-либо другого обслуживающего персонала. Опыт и интуиция подсказывали, что все его страдающие неврозами пациенты, и в первую очередь самые богатые и знатные, превыше всего ценили конфиденциальность. Они не хотели, чтобы их сокровенные тайны стали достоянием какой-нибудь болтливой секретарши. Именно поэтому Драммонд привык в своей работе обходиться без помощников – их отлично заменяли компьютер и первоклассное электронное оборудование.

Была и еще одна причина, по которой Драммонд предпочитал работать один. Три дня в неделю – с понедельника до среды – он практиковал в Лос-Анджелесе. Не имея обслуживающего персонала, он мог спокойно – если этого требовали обстоятельства – курсировать между долиной и городом, не осложняя жизнь проблемами взаимоотношений с коллективом.

В последнее время Драммонд не раз задумывался над тем, что же заставляет его продолжать частную практику в Лос-Анджелесе? В первое время после убийства Вив и его бегства в местечко Палм-Дезерт была вполне оправданная необходимость довести до конца лечение пациентов, проверить результаты их лечения. Когда необходимость в этом отпала, Драммонд убедил себя, что, сохранив частную практику в Лос-Анджелесе, он сможет по-прежнему оказывать помощь малоимущим – он зачастую лечил их бесплатно. Все это так. Но была еще одна причина, может быть, самая главная.

Драммонд не мог и в глубине души знал, что никогда не сможет оставить частную практику в Лос-Анджелесе, потому что там он начинал работать вместе с Вив. Продолжая эту деятельность, он как бы поддерживал связь с прошлым. Но когда-нибудь, конечно, придется все же отказаться от этой практики, так же как и от дома в Малибу.

Когда-нибудь... В один прекрасный день.

Но сейчас даже мысль об этом вновь вызвала тот кошмар, который постоянно мучил его вот уже два года, и от которого, казалось, невозможно было избавиться. В нынешнем его состоянии легче было каждое утро по понедельникам гнать автомобиль за сто миль в Лос-Анджелес.

Драммонд миновал приемную, повернул направо, прошел по короткому коридорчику (из него вела дверь в ванную комнату) и оказался в своем кабинете. В этой просторной, с бесшумным кондиционером комнате он обычно проводил консультации. Из окон кабинета открывалась великолепная панорама. Гранитный хребет Сан-Хасинто, надвигавшийся на западную окраину долины Коачелья, где проступали неясные очертания маленького поселка Палм-Дезерт, в закатных лучах солнца окрасился в пурпурный цвет. Потом вокруг одной из вершин возник сверкающий золотистый веер, а по всему небу пробежали желтые и малиновые полосы, медленно тающие в кобальтовой сини надвигавшейся ночи.

Это прекрасное зрелище всегда вызывало в душе Драммонда особые чувства. В такие чудные вечера в его памяти возникали воспоминания о других закатах, которыми они любовались вдвоем...

Пол с усилием прогнал эти мысли.

Загорелась и замигала лампочка автоответчика, возвещая о телефонном звонке. Решив, что телефонный звонок отвлечет от печальных мыслей, Драммонд нажал кнопку. В аппарате что-то щелкнуло, и в трубке послышался знакомый голос.

– О, доктор, это действительно вы? Могу ли я поговорить с доктором Полом Драммондом, который раньше работал в Лос-Анджелесе, а теперь любуется звездами в Палм-Спрингс, Палм-Дезерт и дальше к югу?

Драммонд рассмеялся. Дик Гейдж был прирожденным актером, и сейчас он нарочито наигранно подражал шепелявому коту из популярного мультфильма "Щебечущий пирог".

– Эй, док, – теперь Гейдж копировал актера Богарта, – ты бы хоть на минуту перестал считать деньги и позвонил старому приятелю... уф! – и сразу же голосом Джимми Стюарта: – Вы, конечно, могли бы... Ах, ах, черт побери! Что же я хотел сказать? Забыл. Но в любом случае позвони. – Автоответчик отключился. Улыбнувшись, Драммонд набрал прочно засевший в памяти номер – номер участка Западного округа полицейского управления Лос-Анджелеса. Именно Дик Гейдж проводил расследование убийства Вивиан, и именно Дик с тех пор стал самым надежным другом Драммонда.

– Отдел по расследованию грабежей и убийств.

– Попросите лейтенанта Гейджа... Это Пол Драммонд. В трубке послышался голос, копировавший Джимми Кагни.

– Ну ты, вонючая крыса, когда у тебя прием пациентов?

– Клянусь, Дик, ты лучше бы подражал Санни Боно.

– Мерзавец! Это же Эдвард Г.[1] собственной персоной.

Подлинный голос Гейджа был похож на бас Харрисона Форда, тихий, но внушительный. Гейджу, как правило, не приходилось напоминать о своей просьбе дважды. Внешне он напоминал Питера Фолка, одевался броско, как Коломбо.

– Какие новости, Драм?

– Да я давно там не бывал.

– Ну, ладно, – отозвался Гейдж и не стал продолжать тему.

Они с Драммондом часами говорили о постигшем доктора горе – Гейдж не просто сочувствовал Полу, но искренне переживал за него. В конце концов он согласился с Драммондом, что в его случае лучший лекарь – время. Гейдж, как мог, пытался вернуть Драммонда к жизни, часто приглашал его в компанию своей привлекательной жены Анны и какой-нибудь симпатичной девушки. Но никогда не давил. Он был неплохим психологом.