Укрощение Зверя (СИ) - Кислюк Лев - Страница 5

Пограничники проехали несколько рядов глинобитных домов и увидели высокий земляной вал, на верху которого, торчали заостренные и просмоленные колья. Вал был насыпан вокруг цитадели, сложенной из речного известняка. В шести местах в вал встроили каменные сторожевые башни. Все это сооружение производило впечатление мощной боевой крепости, ворота которой открывались только в случае осады, чтобы принять спасающихся жителей или, чтобы выпустить из своего чрева лихую, ощетинившуюся копьями и саблями конницу, следующую в очередной поход или набег. Начальником гарнизона был тысячник Ибрахим.

Должность эта была выборной, а власть непререкаемой и бесспорной, Ибрахим был опытным и жестоким с врагами, а с друзьями и союзниками осторожным и обязательным. За верную и беспорочную службу казары получали от русского князя пшеницу и рожь для еды, а также оружие. Всё остальное, необходимое для жизни, они должны были добывать себе сами. Городище Каракалам существовало уже триста лет. Ни один враг, кроме монголов не смог пройти рубеж, охраняемый казарами, да и монголы, наткнувшись на конный дозор соотечественников Ибрахима, постарались обойти его. Зачем зря терять людей? Казары были грозные, умелые воины, искушенные в военном деле и не являлись целью похода всадников Потрясателя Вселенной. Вот союзниками их хотел иметь каждый завоеватель. И монголы знали, что они были потомками хазар, империя которых существовала тысячу лет, а это было совсем непросто удержать территорию от Волги до Кавказа и Крыма, в окружении таких хищных и воинственных соседей. Казары прекрасно знали местность и окружающий мир, правила ведения боя в любых условиях и любое время года. Умели маскироваться и вести разведку днём и ночью незаметно для врага.

Славяне веками были соседями хазар. А кого мы лучше всего знаем? Конечно соседей! Когда Хазарский каганат закончил своё существование, русские князья, потомки славянских и германских племен, сразу же постарались добром и оружием склонить бывших завоевателей к сотрудничеству. Они прекрасно знали, что если хазарин поклянется на сабле или кинжале, то он никогда не сможет нарушить такую клятву. Во время Куликовской битвы полководец Дмитрия Донского Боброк дал казарскому войску самое опасное задание: всадники в черных одеждах должны были расколоть левый фланг Мамая на две половины, врубиться намертво в генуэзскую пехоту, и дать возможность бронированным русским ратникам окружить и перебить этих опасных наемников. Когда от казар перестали приходить гонцы, Боброк понял – их больше нет. Перед боем он заставил всех казар поголовно поклясться в верности Московскому государству на их черных, широких саблях. Это значило, что они могли покинуть поле боя только мертвыми или победителями. Если гонцов нет, значит, казары погибли все, но русские уже громили генуэзцев своими прямыми и острыми мечами.

Укрепленные города и крепости казары строить умели. Раньше для этого нанимались китайские, персидские или греческие инженеры, которые воплощали эти очень дешевые, но крайне эффективные проекты. Привыкшие к полукочевой жизни казары, не понимали каменных городов, обнесенных тяжелыми стенами, и снабженных окованными железом воротами. Крепости защищают не только стены, сколько люди. Поэтому крепости были небольшими, рассчитанными на кратковременную защиту. За время осады, весть о нападении должна была поднять все казарские воинские формирования в округе. Врага отражали и окончательно добивали в Диком поле, где казарская конница не имела себе равных.

Крепость Каракалам отвечала всем требованиям казарской тактики и стратегии. В цитадели находился штаб тысячника Ибрахима, туда должен был доставить пленного Муса Гирей.

3

(Псковская поговорка. XV1 век.)

Их уже ждали, вести летят быстрее боевых коней. Перед невысоким домом, сложенном из кирпича-сырца, стояло несколько рослых немолодых сотников и тысячник Ибрахим, высокий горбоносый, смуглый воин. Его одежда ничем не отличалась от одеяния простого всадника, казары презирали роскошь. И прическа была подстать остальным командирам, длинная, полуседая чуприна свешивалась с бритой головы до правого плеча. Из под густых черных бровей сверкали молодые голубые глаза, видевшие много схваток и сражений. Длинные седые усы придавали ему грозный вид древнего языческого бога войны, каменные изваяния которого, можно ещё и сейчас встретить в Дикой степи.

Еле живого от тряски на лошади в неудобном положении, пленного джигита стащили с седла и унесли в глубину дома, а запыленных, пропитанных своим и конским потом, Мусу и Иссура повели в баню.

Общаясь со славянами, казары переняли у них и полюбили эту приятную и очень полезную штуку – баню. И сейчас смуглые сухопарые воины, лежа на бревенчатых полках небольшой баньки, построенной, как водится над рекой, чувствовали, как медленно обволакивает их горячий душистый пар. И как усталость покидает их тренированные мышцы, а сухожилия становятся гибкими и упругими. В баню вошли две женщины с березовыми вениками. Это были вдовы воинов, погибших в боях и стычках на границе. Только вдовам разрешалось помогать мужчинам из другого рода, париться в бане.

Казары, как бывшие кочевники, не стеснялись обнаженного тела. В походе приходилось иногда жить вместе и спать вместе, тогда честь девушек охраняли строгие казарские обычаи. Нарушителя закона ждала жестокая казнь, мужчину покусившегося на честь девушки или женщины, без её согласия, живым зарывали в землю. Но всё же, как говорили славяне, береженного Бог бережёт. Вдовам, парившим Мусу и Иссура, было по двадцать два года, в станице редкий мужчина доживал до сорока лет, а жены их, как правило, были моложе.

Опытные парильщицы, вениками прошлись по мускулистым телам воинов, вверх-вниз, вверх-вниз. Горячий пар, казалось, проникает в каждую пору усталого тела! Равномерно взмахивая вениками, женщины выбивали у пограничников не только усталость, но и лишние мысли и воспоминания. Плохое уходило в далекие дали, молодое сильное тело опять было готово к новым походам, засадам и боям. Муса почувствовал, как твердые женские пальцы начали мягко разминать его окаменевшие мышцы спины, бедер, ног. По команде перевернулся на спину, и наступила очередь массажа передних мышц бедра, грудных и брюшного пресса. Он на минуту приоткрыл глаза и увидел над собой обнаженный женский торс с молодым лицом и убранными назад волосами. Кожа девушки блестела, грудь качалась в такт её движений. Муса закрыл глаза и спросил

– Как тебя зовут?

– Меня? Дилайла, а моего мужа звали Ури из рода Иехуда. Ты знал его. Он погиб в прошлом году, в бою с булгарами.

– Дилайла означает «ночь» – очень красивое имя и сама ты красивая. Прости, но во сне я вижу только…

– Я знаю! Вся станица знает, что ты любишь Майю, красавицу Майю, Майю – провидицу. Она хорошая, добрая, но у таких девушек судьба, чаще всего, несчастливая. Если ты сумеешь защитить её от недоброжелателей тогда…

– Я знаю её с детства, но никогда не видел и не слышал, чтобы она предсказывала кому-то будущее. И сама она мне этого не говорила. Мне кажется это все сплетни.

– А вот и нет! – Дилайла даже перестала массировать Мусу от возмущения. -Когда она была маленькая, пять-шесть лет, не больше, этот талант проснулся в ней. Она прибежала к матери и закричала, что отца ранили, и он лежит в тугаях у реки. Точно описала место и путь, по которому наши всадники поскакали и нашли Ибрахима со стрелой в спине. Если бы не она – отец бы погиб!

– Я слышал эту историю, но сама Майя говорит, что она тут ни причем. Мол, воины сами нашли тысячника в камышах, а все остальное придумал какой-то фантазёр.

– Ну, может быть… А ещё она может читать мысли людей.

– Это как?

– Говорят, что солгать ей невозможно! Она смотрит в лицо человека и определяет, лжет он или нет.