Укрощение Зверя (СИ) - Кислюк Лев - Страница 30

– Слушаюсь владыка. Но если я умру, то кто спасет Майю?

– Ты, я и Майя – маленькие песчинки в песке мироздания. Мы можем спасти тысячи песчинок ценой жизни одной! И это нужно сделать. Понял?

– Да, владыка.

– Ну, вот и хорошо. Я прикажу собрать тебе все в дорогу. Завтра с утра отправишься в путь. С тобой поедут ещё два человека. Они сами подойдут к тебе и назовут имя Майя. Это не простые люди. Они многое умеют. Понятно?

– Все понятно.

– Вот и хорошо. Помни сын мой, от тебя зависит судьба московского княжества и тысяч русских людей. Желаю тебе найти и спасти свою невесту. Повенчаю сам лично в Кремле.

– Спасибо, владыка.

– Ты когда-нибудь видел, как укрощают диких зверей?

– Никогда, если не считать диких лошадей. Этих сам объезжал.

- А дикого тигра, льва, пардуса[43] не приходилось укрощать?

– Нет, владыка, они у нас не водятся.

– Скоро заведется лютый зверь. Пострашнее огнедышащего дракона. У него тысячи голов. Победить его мечом сейчас невозможно. Нужно найти его слабые места и заставить подчиняться. Заставить! Укротить зверя!

– Кажется, я понимаю вас, отче.

– А теперь иди, отдыхай.

Михаил вышел из кабинета митрополита, как и в первый раз с полным сумбуром в голове. Поехать в далекий персидский Тебриз и что-то кому-то передать – это еще, куда ни шло, хотя сам путь достаточно опасный. Но убить правителя Азербайджана, Мираншаха, сына амира Тимура – это ведь верная смерть! Его, наверное, охраняют по всем правилам, не простой человек. Это все равно, что подобраться к самому Тимуру, но в бою все возможно. В Азербайджане нет войны и Мираншах, вряд ли ездит без охраны. Арбалет с собой взять невозможно. Хотя… Может быть в разобранном виде, в разных тюках… А это мысль! И Михаил в сопровождении своих соратников поскакал на постоялый двор. Готовиться к отъезду.

От митрополита Михаилу привезли несколько тюков соболиных и песцовых шкурок. Четыре кошеля наполненных драгоценным речным жемчугом, подорожные грамоты, деньги и одежду купца. Привез все это человек небольшого роста, в скромном коричневом армяке. Из-под шапки русых волос на Михаила смотрели молодые карие глаза.

– Сначала заветное слово – Майя. Меня зовут Яков Ефимов. Я еду с вами, Михаил. Можно я буду так вас называть?

– Да ради Бога! Только оставь это выканье, у казаков это не принято. У нас все товарищи и все «на ты». Постой! Ефимов ты сказал?

– Да, я брат Афанасия Ефимова, к которому мы направляемся. Мы оба из старинного купеческого рода. Наши деды и прадеды имели лавки в Багдаде, Дамаске и Самарканде. Эти лавки и сейчас наши. Безукоризненная коммерческая репутация – вот наш главный товар. Афанасий с детства мечтал о том, чтобы продолжить дело наших предков.

– А ты?

– Я? Мне нравилось путешествовать, изучать разные языки, обычаи, традиции разных народов. Но особенно интересно мне было наблюдать и сравнивать поведение разных людей в одинаковых обстоятельствах.

– Мне тоже это нравится.

– Я слышал об этом. И я понял одну интересную шутку – все предсказуемо.

– Может быть. Прости Яков мне не до пространных разговоров, у меня невесту украли, и, кажется, везут в Кафу.

– Почему именно в Кафу?

– Вот записка. Ты знаешь Семена Бельского?

– Знаю. Погоня выслана?

– Казаки прочесали всю округу и не нашли никого.

– Это очень ловкий и подлый человек. Он всегда на стороне победителя. Прослышал, что Тимур Гуркани собирается напасть на Русь и хочет примкнуть к нему.

– Ты так думаешь?

– Уверен. Мы пойдем по его следам и, что-то мне подсказывает, что он приведет нас именно в Тебриз.

– Что ты умеешь, Яков?

- Я знаю шестнадцать языков и двадцать семь наречий. Разбираюсь в ядах и могу их найти где угодно – в лесу, в пустыне, во дворце или в лачуге дровосека. Я умею читать следы на дороге, в песках, на такырах[44], в горах и городах. И ещё – я всегда знаю, когда мне говорят правду, а когда лгут.

– Как тебе это удается?

– С детства тренировал внимание и наблюдательность.

– Тогда в путь?

– Утром из города выходит большой караван сарайского купца Шамиля-Атая, я уже договорился, пойдем с ними. Напиши Касиму письмо, объясни, что отправляешься в погоню за Бельским. Он ведь не знает где ты сейчас. Волнуется. Добавь – пусть будет крайне осторожен.

– Хорошо, советник Яков!

– Надень кольчугу и не снимай её в пути. Прости за навязчивость, я понимаю ты боярин – я купец…

– Перестань Яков, спасибо за заботу.

14

(Разум важнее седин. Иоанн Богослов)

Большой караван разноцветной лентой тянулся по дороге. Лошади, верблюды и мулы, груженные разнообразными тюками, медленно шли на юг. Наемная охрана, конная и разномастно вооруженная, скакала тут же, не утруждая себя авангардной разведкой. Путь был известен и много раз хожен, чего опасаться? Чем дальше уходил караван, тем мягче и разнообразней становилась растительность. Птицы пели веселее, насекомые стрекотали громче. Ночи были темнее, а дни ярче. Давно остались позади придорожные корчмы, и теперь караван вступил в степную зону, которую русские издавна называли Дикое Поле. Но это было только название. На самом деле все тут было поделено и правила поведения известны купцам очень хорошо.

Пока караван шел по московскому княжеству и подвластным ему землям, достаточно было заплатить пошлину московской городской таможенной страже. Теперь путь шел по земле принадлежащей аланскому хану Камбулату, подвластному Золотой Орде и купцы с минуты на минуту ожидали появления пограничного дозора ордынцев. Далеко. Почти у самого горизонта появились маленькие точки и стали быстро приближаться к путникам. Постепенно точки увеличились и оказались десятком всадников на красивых гнедых и вороных конях. Их кольчуги блестели круглыми стальными бляхами с эмблемой Золотой Орды. Шлемы сняты – кого им бояться? Все оружие в походном положении приторочено к седлам.

Десятник миролюбиво подъехал к главе каравана купцу Шамилю-Атаю, и они заговорили на звучном аланском языке. Проговорив минут десять, вежливость не позволяет быстро прервать разговор, купец вытащил из-за пазухи небольшой кисет, звякнул им перед носом десятника и отдал ему. Довольный стражник тут же поскакал к своим воинам, наверное, делить полученное серебро. Осталось уплатить официальный сбор и путь в Крым был открыт. Но это Шамиль-Атай сделает позже в ауле пограничной стражи, в юрте сотника.

Муса Гирей (это имя Михаил назвал Шамилю-Атаю) и Яков Ефимов ехали верхом около своих телег и вьючных лошадей. На каждой стоянке Яков беседовал с кабатчиками, встречными купцами и другими путешественниками. Старался выведать, не проезжал ли тут купец или воин с живым товаром – русскими девушками. Почти никто ничего не видел, но в одном караван-сарае ему повезло. Мальчишка, разносчик пирогов видел меленькую группу вооруженных мужчин сопровождавших крытую кибитку. Остановились они не в постоялом дворе, как все, а в ближней роще. Сами приготовили себе пищу и носили её в кибитку. Кому? Мальчишка не видел – из кибитки никто не выходил. Купили у парня несколько горячих пирогов и тоже отнесли в кибитку. Командовал ими человек похожий на Семена Бельского. Когда это было? Да уже с неделю назад. То есть если это был Бельский, то они вполне могли уже быть в Крыму. Это была плохая новость.