Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Грэй Клаудия - Вечная ночь Вечная ночь

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Вечная ночь - Грэй Клаудия - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

— Вот только не надо делать вид, что речь идет о моем взрослении, — отрезала я. — Это не так, и вам это известно. Речь о том, чего вы оба для меня хотите, и вы твердо намерены добиться своего, нравится мне это или нет.

Я вскочила из-за стола, но не пошла в свою комнату за свитером, а просто схватила с вешалки мамин кардиган и накинула его на плечи.

Несмотря на раннюю осень, вечером на улице было холодно.

Родители не стали спрашивать, куда я иду. Это давно вошло у нас в семейное правило — любой, кто вот-вот разозлится, должен прервать спор, пойти прогуляться, а потом вернуться и сказать то, что по-настоящему думает. И не важно, как сильно ты был расстроен, — прогулка помогала всегда.

Собственно, это правило придумала я, еще в девять лет. Поэтому сомневаюсь, что речь и в самом деле шла о моей зрелости.

Чувство тревоги, испытываемое мною, — это твердая, абсолютная уверенность в том, что мне нет места в этом мире, и дело вовсе не в том, что я подросток. Это часть меня, и так было всегда. Может быть, всегда и будет.

Я шла по территории школы, то и дело оглядываясь — вдруг снова увижу Лукаса? Дурацкая мысль, конечно, с какой стати он будет все свое свободное время проводить на улице? Но я чувствовала себя такой одинокой, поэтому и высматривала его. Однако Лукаса нигде не было. Академия «Вечная ночь», грозно маячившая у меня за спиной, скорее походила на замок, чем на школу-интернат. Я легко представляла себе принцесс, томящихся в подземелье, принцев, сражавшихся с драконами, и злобных колдуний, охранявших двери с помощью заклинаний. Сейчас я меньше всего нуждалась в волшебных сказках.

Ветер сменил направление и принес с собой какие-то звуки — смех с той стороны, где на западном дворе стояла беседка. Наверняка там устроили тот самый пикник. Я поплотнее закуталась в кардиган и пошла в лес — не на восток, в сторону дороги, куда бежала сегодня утром, а к небольшому озеру, расположенному севернее.

Было очень поздно и очень темно, так что я почти ничего не видела, но мне нравилось, как дует ветер среди деревьев, нравился холодный аромат сосен и уханье совы неподалеку. Размеренно вдыхая и выдыхая, я перестала думать о пикнике, и о «Вечной ночи», и вообще обо всем. Я словно растворилась в настоящем.

Внезапные шаги меня испугали. «Лукас!» — подумала я, но по дорожке, засунув руки в карманы, шел мой папа. Конечно, он легко меня нашел.

— Сова так близко, а ведь ей следовало нас испугаться.

— Наверное, она чует запах еды и не улетит, пока есть возможность полакомиться.

Словно в доказательство моих слов, над головой тяжело захлопали крылья, закачались ветки деревьев, и к земле темным пятном устремилась сова. Послышался отчаянный писк — то ли белка, то ли мышь попалась ей на ужин. Сова улетела так быстро, что мы с папой толком ее не разглядели. Я знаю, что должна была восхититься охотничьими талантами совы, но мне было очень жалко мышку.

— Если я повел себя слишком сурово, извини, — сказал папа. — Ты уже юная женщина, и мне не следовало в этом сомневаться.

— Все нормально. Я просто немного сорвалась. Понятно же, что нет никакого смысла спорить насчет нашего приезда сюда — теперь уже нет.

Папа ласково улыбнулся мне:

— Бьянка, ты же знаешь, что мы с мамой даже не надеялись, что ты у нас родишься.

— Знаю. — «Пожалуйста, — думала я, — только не надо снова заводить речь о „чудо-ребенке"!»

— Когда ты появилась в нашей жизни, мы полностью посвятили себя тебе. Вероятно, перестарались. Это наша вина, а не твоя.

— Папа, нет. — Я очень любила всю нашу семью, когда во всем мире были только мы трое. — Не нужно говорить об этом как о чем-то плохом.

— Я и не говорю. — Голос его звучал печально, и впервые в жизни я подумала, что и ему все это не очень нравится. — Но все меняется, милая, и чем скорее ты с этим смиришься, тем лучше.

— Я понимаю. И мне стыдно, что я все еще позволяю себе злиться. — В животе заурчало. Я наморщила нос и с надеждой спросила: — А можно мне подогреть ужин?

— Подозреваю, что мама уже позаботилась об этом.

Так оно и было, и остаток вечера мы провели чудесно. Я решила, что должна извлечь из него как можно больше удовольствия. Гленна Миллера сменил Томми Дорси, а его — Элла Фитцджеральд. Мы болтали и шутили, в основном обо всяких глупостях — о фильмах и телевидении, в общем, обо всех тех вещах, на которые мои родители и внимания не обратили бы, если бы не я. Впрочем, раза два они попытались пошутить про школу.

— Ты встретишься здесь с поразительными людьми, — пообещала мама.

Я покачала головой, думая о Кортни. Вот уж она точно одна из наименее поразительных людей, встреченных мною в жизни.

— Этого ты знать не можешь.

— Могу и знаю.

— Так что, теперь ты у нас видишь будущее? — поддразнила ее я.

— Солнышко, почему ты от меня это скрывала? И что еще предскажет наша прорицательница? — спросил папа, встав, чтобы поменять пластинку. У этого человека до сих пор вся его музыкальная коллекция на виниловых пластинках! — Ну-ка, ну-ка, выкладывай.

Мама подыграла ему, прижав пальцы к вискам, как цыганка-гадалка.

— Думаю, Бьянка познакомится... с мальчиками.

Я тут же представила себе лицо Лукаса, и сердце заколотилось сильнее. Родители переглянулись. Неужели они даже через комнату слышат, как громко оно бьется? Может, и так. Я постаралась свести все к шутке.

— Надеюсь, они будут классными.

— Только не слишком классными, — вставил папа, и мы хором рассмеялись.

Мама с папой и вправду решили, что это смешно, а я пыталась скрыть волнение.

Я чувствовала себя странно, не говоря ни слова о Лукасе, потому что всегда рассказывала им почти все о себе и своей жизни. Но с Лукасом было по-другому. Если я заговорю о нем, чары разрушатся. Я хотела, чтобы он оставался моей тайной, — так я смогу придержать его для себя.

Уже тогда я хотела, чтобы Лукас принадлежал только мне.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Ты не отдавала свою форму портному? — Патрис разглаживала юбку, готовясь к первому дню занятий.

Как же я раньше это не заметила? Конечно, все типичные представители «Вечной ночи» отсылали свою форму к портному — ушить блузку тут и юбку там, чтобы они выглядели шикарно и подчеркивали фигуру, а не болтались на хозяйке, делая ее бесполой. Как моя.

— Нет. Я об этом не подумала.

— Это обязательно следует запомнить, — сказала Патрис. — Индивидуальная подгонка одежды по фигуре придает ей совершенно другой вид. Ни одна женщина не должна этим пренебрегать.

Я уже поняла, что она очень любит давать советы, подчеркивая при этом, какая она практичная и умная. Это раздражало бы меня гораздо сильнее, не будь Патрис права.

Вздохнув, я опять занялась своим делом, пытаясь заставить волосы под ободком лежать гладко. Уж наверное сегодня я где-нибудь да встречу Лукаса, и мне хотелось выглядеть как можно лучше в этой дурацкой форме.

Мы выстроились в длинную шеренгу в большом зале, чтобы получить свои расписания уроков. Нам раздавали листы бумаги в точности так, как это делалось сто лет назад. Толпа учащихся была далеко не такой шумной, как в моей старой школе. Похоже, здесь каждый понимал необходимость соблюдать традиции и порядок.

Но может быть, тишина существовала только в моем воображении. Моя встревоженность будто поглощала звуки, приглушая все вокруг, и в конце концов я задумалась: а услышит ли меня хоть кто-нибудь, если я вдруг пронзительно закричу?

Сначала мы с Патрис оказались рядом, но только потому, что на первый урок мы шли вместе; история Америки, преподаватель — моя мама. Вместо папиного курса биологии я выбрала химию у профессора Айвербона. Я чувствовала себя очень неловко, шагая рядом с Патрис и не зная, о чем с ней поговорить, но выбора у меня не было — до тех пор, пока я не увидела Лукаса. Солнечный свет, струившийся сквозь замерзшие окна коридора, превратил золотисто-каштановый цвет его волос в бронзу. Мне показалось, что он заметил нас с Патрис, но Лукас пошел дальше, ни на секунду не замедлив шаг.