Вечная ночь - Грэй Клаудия - Страница 40

— Да, этому я бы не удивилась. И он как раз такой придурок, который завалил бы хламом свою комнату, чтобы потом кто-нибудь за него убрался. — Но вид у Ракель был неуверенный. — Все равно нам должны задавать вопросы. Учителя, а может, и копы.

— Все обо всем узнают. — От этой темы я чувствовала себя неуютно. — Погоди немного.

— Люди в школе ведут себя так, будто нет ничего особенного в исчезновении ученика. — Покачав головой, Ракель добавила: — То, что я говорила в прошлом семестре, можно умножить на два. Ни за что не вернусь сюда на будущий год.

«Наверное, Эрик сказал то же самое», — подумала я.

До конца дня все вели себя очень странно. Ученики на уроках были рассеянны и держали пари на то, куда делся Эрик. Дэвид отметил, что Эрик взял с собой все учебники и тетради, но оставил одежду — прямо противоположно его обычным предпочтениям. Я ждала, что миссис Бетани созовет общее собрание и хоть что-нибудь объяснит, но этого не произошло.

Тем же вечером я выбралась на ведущую в башню лестницу — с окном шириной в один кирпич, — откуда открывался самый лучший вид на гравийную дорожку, ведущую от главной дороги к школе. Не рассчитывая увидеть Эрика внизу, я тем не менее чего-то ждала.

— Значит, полиции не будет.

Я отвернулась от окна и увидела Лукаса. Он стоял на несколько ступенек ниже меня. Лица я различить не могла, свет, падавший на него сзади из ближайшего коридора, четко очерчивал силуэт. Все мои страхи мгновенно отступили, сменившись тоской и вожделением.

— Нет. Миссис Бетани не будет вызывать полицию, — откликнулась я, слегка задыхаясь. — Это привлечет ненужное внимание.

— И никто не беспокоится, что один из... один из «богатеньких детишек», может быть, до него добрался?

— Нет. Эрик и сам был таким же «богатеньким», как и все остальные здесь.

Лукас сделал шаг в мою сторону, и теперь я могла видеть его лицо, несмотря на тень. Воспоминания обо всех тех часах после Рождества, что я провела, тоскуя о нем, тотчас же вновь вспыхнули у меня в душе, и мне так сильно захотелось положить ладонь ему на щеку или прижаться головой к плечу! Но я этого не сделала. Возникшая между нами преграда могла остаться навсегда.

— Прости, что я не ответил на твое письмо, — сказал Лукас. — Я был... думаю, потрясен.

— Я тебя не виню. — Сердце заколотилось быстрее.

— Мы должны поговорить. Наедине, — произнес Лукас.

Если он доверял мне настолько, чтобы остаться со мной наедине, хотя и знал, что я его укусила, значит, у нас еще есть шанс. Пытаясь говорить как можно спокойнее, я ответила:

— Я знаю такое место. Пойдешь туда со мной?

— Веди, — согласился Лукас, и я позволила себе снова надеяться.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Куда мы идем? — спросил Лукас, когда я повела его вверх по черной лестнице.

— В северную башню. Над и немного позади спален мальчиков. Там просто склад, так что мы будем одни.

— А что, другого места нет?

Сердце мое упало. Вероятно, он не настолько мне доверяет, чтобы остаться со мной вдвоем.

— Думаю, только там мы можем рассчитывать на какое-то уединение. Но если ты... не знаю, может быть, хочешь подождать рассвета или еще чего-нибудь...

— Нет, все нормально. — Голос Лукаса звучал настороженно, будто ничего нормального во всем этом не было, но он все еще шел за мной.

Я решила, что пока и этого довольно.

Ученики редко выбирались на черную лестницу, в основном потому, что она находилась близко к квартирам преподавателей.

Преподаватели, разумеется, тоже были вампирами, причем в большинстве своем очень могущественными. Может, учащиеся вроде Вика или Ракель не понимали разницы между учениками и преподавателями, но, безусловно, ощущали ее. В моей прежней школе ученики то и дело огрызались, но в «Вечной ночи» все — и люди, и вампиры — преподавателей уважали. Некоторые из них, как мои родители, жили в другой башне, но большинство — здесь. Подозреваю, что в этом году мы с Лукасом были первыми, кто решился пройти вверх по лестнице мимо учительских квартир.

Наши шаги довольно громко стучали по каменным ступеням, но нас вроде бы никто не услышал. Во всяком случае, я на это надеялась. Меньше всего мне хотелось, чтобы этот разговор кто-то подслушал.

— Откуда тебе известно про это место? Ты сюда часто ходишь? — Лукас все еще чувствовал себя неуютно.

— Помнишь, я говорила, что занималась разведкой еще до начала учебы? Вот тогда я и нашла это место. Правда, после того я здесь ни разу не была, но готова биться об заклад, что больше никто его не обнаружил.

Мы добрались до двери на самом верху, и я осторожно толкнула ее. Осенью на меня посыпались пауки и пыль. К этому времени пауки, должно быть, куда-то перебрались, потому что мы вошли спокойно. Расположение комнат было такое же, как в квартире родителей, но вместо уютной мебели везде валялись груды коробок, из-под крышек которых выглядывали желтые листы. Это была документация «Вечной ночи» — отчеты о каждом ученике, когда-либо посещавшем школу, начиная со дня ее основания в конце восемнадцатого века.

— Здесь холодно. — Лукас натянул на ладони рукава свитера. — Ты уверена, что другого места нам не найти?

— Нужно поговорить о том, что произошло. Причем наедине.

— Беседка...

— Вся обледенела, мистер Здесь-холодно. Кроме того, нас могут заметить и заставить войти внутрь, и тогда... тогда мы не закончим разговор. — Я повернулась к окну, чтобы видеть звезды; даже сейчас они меня успокаивали. — Мы с тобой оба ловко избегаем главного.

— Это верно. — Лукас сдался и тяжело опустился на какой-то сундук. — С чего начнем?

— Не знаю. — Я обхватила себя руками и посмотрела на горгулью на подоконнике — близнеца горгульи за окном моей спальни. — Ты меня все еще боишься?

— Нет, не боюсь. Совершенно. — Лукас медленно покачал головой. Во взгляде его сквозило изумление. — Хотя и следовало бы... Черт, я не знаю, что я должен чувствовать. Я все время твержу себе, что должен держаться от тебя подальше. Забыть о тебе, потому что все изменилось. Но не могу.

— Что?

Он меня настолько ошеломил, что я даже про надежды свои забыла.

Лукас заговорил хриплым голосом:

— Когда я там, на крыше, увидел, что ты такое, Бьянка, мне показалось, что все, во что я верил до сих пор, неправда.

— Думаю, не так-то это просто — понять, что вампиры существуют на самом деле.

— Вообще-то, меня потрясло не то, что касается вампиров.

И тогда я поняла, что, как бы ни был Лукас шокирован откровениями насчет вампиров, его гораздо сильнее ранила моя ложь.

— Ты рассказал своей матери? И вообще хоть кому-нибудь?

Лукас опять рассмеялся:

— Это вряд ли. — Я посмотрела на него с недоумением, и он добавил: — Нельзя ли придумать для меня более простой способ оказаться в подростковой психиатрической клинике?

— Мда, — пробормотала я. — Пожалуй, это привело бы тебя прямиком в дурдом без права выхода оттуда.

— Кроме того, ты же просила меня никому не рассказывать, — добавил он угрюмо.

Лукас прочитал то длинное письмо, полное откровений, узнал, что я ему врала, — что я не человек, а существо, которое он мог считать монстром, и все же услышал мою мольбу сохранить тайну и сделал так, как я просила.

— Спасибо.

— Я не собирался возвращаться сюда. И не хотел больше тебя видеть. Мне было очень больно, и я решил, что единственный способ заглушить эту боль — заставить себя забыть о тебе. — Он провел ладонью по глазам, словно даже вспоминать ту борьбу с самим собой было мучительно. — Я очень старался забыть, Бьянка. А потом убедил себя, что мой долг — вернуться в «Вечную ночь».

— Долг? — Я растерялась.

Лукас пожал плечами:

— Выяснить правду? Все понять? Не знаю. — Он посмотрел на меня, и взгляд его изменился, стал почти таким же, как прежде, — таким, от которого у меня подгибались колени. Так он смотрел на меня, когда сказал, что у мужчины на картине Климта есть единственная драгоценность. — Но как только я снова тебя увидел, то понял, что ты по-прежнему мне нужна. Что я по-прежнему тебе доверяю. Несмотря на то что ты вампир, или почти вампир — не важно, кто ты. — Лукас произнес слово «вампир» так, словно не мог до конца в это поверить. — Для меня это не имеет значения. Должно бы иметь, но не имеет. Я не могу ничего сделать со своими чувствами к тебе.