Вечная ночь - Грэй Клаудия - Страница 25

Смущенная и растерянная, я скинула с плеч его пиджак и сказала:

— Спасибо. За все.

— Если я тебе понадоблюсь, только скажи. — Надев пиджак, Балтазар глянул на Лукаса и пошел в сторону школы.

— Это было совершенно ни к чему, — пробормотала я, как только он скрылся из виду.

— Он наклонился над тобой. Навис!

— Я показывала ему звезды! — Я обхватила себя руками, пытаясь согреться. — Ты что, решил, что он собирается меня поцеловать?

— Нет.

— Врешь! — отрезала я.

Лукас застонал.

— Ну ладно, я хотел прогнать его от тебя. Не мог же я смотреть, как этот парень клеится к тебе, и ничего не делать! — Он снял с себя школьный блейзер и протянул его мне.

Жест был таким же элегантным, как у Балтазара, но у Балтазара это были просто хорошие манеры, джентльменское поведение. А Лукас, как мне подумалось, просто отчаянно хотел показать, что я ему небезразлична, хотя бы чуть-чуть. Я взяла блейзер и нырнула в него. Ткань была еще теплой.

— Спасибо.

— Жаль прикрывать твое платье. — Он обвел меня взглядом и слегка улыбнулся.

— Нечего со мной заигрывать. — Какая-то часть меня хотела, чтобы Лукас заигрывал со мной хоть всю ночь, но я знала, что нам необходимо поговорить. — Поговори со мной.

— Ладно. Давай поговорим.

Естественно, после этого ни один из нас не знал, что сказать. Пытаясь потянуть время, я пошла вперед. Лукас шагал рядом. Мы услышали, как неподалеку зашуршали листья, а потом кто-то захихикал. Видимо, и другие парочки ускользнули сегодня в лес и, судя по звукам, развлекались куда лучше, чем мы.

Наконец до меня дошло, что придется начать первой.

— Не стоило тебе говорить такое про моих родителей.

— Я был не прав, — вздохнул Лукас. — Они тебя любят, это всем заметно.

— Тогда почему ты так странно себя повел?

Он задумался, явно не зная, что ответить.

— Мы почти не говорили о моей маме.

Я заморгала.

— Нет. Думаю, не говорили.

— Она немного... настойчивая. — Лукас уставился себе под ноги. Мы шли по толстому мягкому ковру из бурых сосновых иголок, мимо яблони, под которой лежали осыпавшиеся плоды. Их никто не собрал, и они уже сгнили. Их сладковатый запах смягчал воздух. — Она пытается управлять моей жизнью, и ей это в общем и целом удается.

— Мне очень трудно представить себе, как тобой кто-то командует.

— Потому что ты не знаешь мою маму.

— Когда ты повзрослеешь, она изменится, — предположила я. — Раньше мои родители опекали меня гораздо сильнее, чем сейчас.

— Она совсем непохожа на твоих родителей. — Лукас засмеялся, и почему-то этот смех показался мне странным. — Мама видит только белое и черное. Говорит, чтобы чего-то добиться, ты должен быть сильным. С ее точки зрения, в мире существуют лишь два типа людей: хищники и жертвы.

— Это звучит... твердолобо.

— Твердолобая — отличное слово. У нее есть совершенно определенные представления о том, каким я должен стать и что для этого сделать. Я могу с ней не соглашаться, но все равно она — моя мама. И то, что она говорит, на меня здорово влияет. — Он тяжело вздохнул. — Может, это не очень хорошее объяснение, но это основная причина того, как я повел себя в Ривертоне.

Чем больше я думала о сказанном Лукасом, тем лучше понимала, что это многое объясняет. Лукас решил, что мои родители пытаются управлять моей жизнью, потому что его мама командовала им.

— Я поняла. Честное слово.

— Холодно. — Лукас взял меня за руку, и сердце мое затрепетало. — Пойдем. Давай вернемся в школу.

Мы направились в сторону «Вечной ночи», вышли из леса и увидели яркие огни большого зала и силуэты танцующих пар. Я представила, каким мог бы стать этот вечер, если бы мы с Лукасом не поссорились и он пригласил бы меня на Осенний бал. Это было бы так здорово!

— Я еще не хочу заходить внутрь.

— Холодно.

— Меня греет твой пиджак.

— Да, но меня-то он не греет. — Он усмехнулся. Лукас все время казался старше меня — если не улыбался.

— Ну потерпи еще чуть-чуть, — взмолилась я, потянув его к беседке, в которой мы когда-то встретились. — Будем согревать друг друга.

— Ну, если ты так говоришь...

Мы уселись в беседке рядом. Густой плющ закрывал звезды. Лукас обнял меня.

Я положила голову ему на плечо. Просто взяла и положила, и все сомнения и тревоги последних недель улетучились. Да, на балу я почувствовала себя счастливой, но только потому, что меня закружило в том вихре.

А теперь все было по-другому. Я знала, где я, кто я, и испытывала необыкновенный покой. Хотя я прекрасно помнила, почему сомневалась в Лукасе, оказавшись вот так рядом с ним, я почувствовала, что могу полностью доверять ему, и не боялась ничего на свете. Рядом с ним я в безопасности. Закрыв глаза, я уткнулась носом в его шею. Лукас вздрогнул; не думаю, что от холода.

— Ты же знаешь, что я вышел только для того, чтобы найти тебя? — прошептал он. Его губы скользнули по моему лбу. — Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Меня совсем не требуется защищать от опасности, Лукас. — Я обняла его за талию и крепко прижала к себе. — Меня нужно защитить от одиночества. Не дерись из-за меня. Будь со мной. Это все, что мне нужно.

Он засмеялся странным, печальным смехом.

— Тебе нужен кто-то, чтобы приглядывать за тобой. Следить, чтобы все было в порядке. Я хочу быть этим парнем.

Я подняла к нему лицо. Он был так близко, что мои ресницы задевали его подбородок и я ощущала тепло его дыхания. Мне потребовалась вся моя храбрость, чтобы произнести:

— Лукас, все, что мне нужно, — это ты.

Лукас прикоснулся к моей щеке и легко скользнул губами по моим губам. От этого первого прикосновения дыхание у меня перехватило, но я уже знала, что больше ничего не боюсь. Я была с Лукасом, и ничто не могло причинить мне боль. Я поцеловала его и поняла, что сны говорили правду: я знаю, как его целовать. Как к нему прикасаться. Это знание жило во мне всегда, дожидаясь искры, которая оживет и разгорится в пламя. Лукас так крепко прижал меня к груди, что я едва могла дышать. Мы целовались медленно и страстно, крепко и нежно, тысячью разных способов, и все они были правильными. Его блейзер сполз с моих плеч, обнаженную спину обдало холодным ночным воздухом. Руки Лукаса скользнули вверх, укрывая меня, я ощущала его ладони на своих лопатках, его пальцы на своем позвоночнике.

Ощущение его кожи на моей было невероятно приятным, намного приятнее, чем я могла себе представить. Я откинула голову назад и восторженно вздохнула. Лукас целовал меня в губы, в щеки, в ухо, в шею.

— Бьянка... — мягко шепнул он мне в шею, прикасаясь губами к ямке на горле. — Мы должны остановиться.

— Я не хочу останавливаться.

— Здесь... мы не можем слишком увлечься...

— Не останавливайся. — Я поцеловала его в лоб, потом в волосы.

И могла думать только о том, что теперь он принадлежит мне. Только мне, и больше никому.

Наши губы снова встретились, но теперь поцелуй изменился, стал резким, почти неистовым. Мы с Лукасом дышали прерывисто и не могли сказать ни слова. В мире не существовало ничего, кроме Лукаса и настойчивого голоса внутри меня, твердящего: «Мой, мой, мой».

Его пальцы нырнули под узкие бретельки моего платья. Оно соскользнуло с плеч, приоткрыв грудь. Лукас провел большим пальцем от моего уха до плеча. Я хотела, чтобы он двинулся дальше, чтобы прикасался ко мне так, как мне мечталось. Сознание затуманилось, я вообще не могла ни о чем думать; осталось только мое тело и то, чего оно от меня требовало. Я знала, что должна сделать, хотя еще не могла себе этого представить. Я знала.

«Стоп», — велела я себе. Но мы с Лукасом уже миновали тот миг, когда можно было остановиться. Я хотела его — всего, и немедленно. Взяв его лицо в свои ладони, я нежно прижалась к его губам, к подбородку, к шее. Я видела, как под кожей пульсирует жилка, и голод сделался настолько сильным, что я уже не могла сдерживаться.

Я укусила Лукаса в шею. Сильно. Услышала, как он ахнул от боли и потрясения, но в эту секунду его кровь потекла мне в рот. Густой металлический привкус растекся во мне, как огонь — жаркий, неуправляемый, опасный и прекрасный. Я сглотнула, и вкус крови Лукаса во рту показался мне слаще всего на свете.