Бабочка под стеклом (СИ) - Риз Екатерина - Страница 79

- Маринка места себе не находит, - наконец на выдохе произнёс Николай Викторович. – Ты зачем это сделал? Ты мне объяснить можешь?

- Чтобы у неё выбор был.

- Выбор? Какой, к чертям, выбор? Между тобой и этим маменькиным сынком?

- Она от него двоих детей родила. И жила с ним… много лет жила. Вот пусть и думает.

- Ну, ты дурак. Честно. Я даже не подозревал.

Гранович невольно усмехнулся.

- Всё когда-нибудь наружу выходит.

Стеклов пробормотал что-то возмущённое и трубку положил, а Дима уже поздно спохватился, понял, что про Марину так ничего и не спросил. Как она… и с кем она.

А вдруг он не прав? И отпускать её не нужно было? Наоборот, нужно было вцепиться в неё и не позволять даже на шаг отходить. И Стеклов вот на это намекал, мол, схватить, увезти, и не давать ей возможности назад оборачиваться. Вот только страшно. Она ведь может опомниться потом, через несколько лет, когда неожиданно осознает, что не пережила тогда, не всё выяснила с бывшим мужем, и осадок на душе до сих пор остался: обида, боль, вперемешку с любовью или чем-то похожим. И что тогда? Сколько лет в пустоту уйдёт? Он ведь и сейчас видит, что Марина не может решиться на последний шаг к своему будущему, так зачем себя обманывать?

И дети, наверное, будут рады, если родители помирятся. Даже Антон. Возможно, тогда он прекратит злиться и ощетиниваться, если увидит, что Марина спокойна и довольна, и всё это благодаря его же отцу. Простит его наконец. И Игорь успокоится, когда получит всё, что хочет. Повод от жены бегать у него пропадёт.

А если не пропадёт? Если он сам себя обманывает? Уговаривает, убеждает, а на самом деле Маринка мучается и страдает, и виноват в этом он, а не Игорь. Он же не может сказать точно, прав он или нет. Решил за всех, а теперь мучается. И вообще ему плохо, не только морально, но и физически. А это просто убивает. Дмитрий терпеть не мог болеть, а уж когда ты один, и не кому, банальным образом, стакан воды подать, совсем грустно и тоскливо становится. И про Марину с детьми каждую минуту вспоминал.

- Ты точно заболел. И не спорь со мной. – Наталья зашла к нему парой часов позже, в конце рабочего дня, и, стараясь действовать решительно, к нему приблизилась, и лоб потрогала. – Температура, Дим.

- Я очень за себя рад, - проговорил он как можно более спокойно, хотя слово «температура» неприятно ударило по нервам. На кресле откинулся и плечами осторожно повёл, зябко ёжась.

- Вот тебе только и остаётся, что пошутить. – Наталья разглядывала его в задумчивости, потом за руку потянула. – Давай я отвезу тебя домой.

- Я сам доеду… Сейчас поеду.

- Не выдумывай. – Она пиджак его с вешалки сняла. – Вставай. Дима, вставай. Я отвезу тебя домой, накормлю… Конечно, шедевров не обещаю, но всё-таки. И лекарства куплю. У тебя дома, наверное, кроме шипучих таблеток от похмелья и нет ничего.

Гранович лишь усмехнулся, на большее сил не хватило. И решил всё-таки дать ей возможность проверить это утверждение самой. А попросту не сопротивлялся, попасть домой очень хотелось. В машину её сел, она довезла его до дома, а сама поехала в магазин. Дима же поднялся к себе в квартиру, и сразу на диван сел, глаза закрыл, но долго в тишине не провёл, Наталья приехала. С пакетами, сияющая, по квартире его ходила и в полный голос комментировала то, что видит. Дима даже покаялся, что разрешил ей к нему зайти. Ему видеть никого не хотелось, он с большим удовольствием сказал бы ей «спасибо» и выпроводил за дверь, но это ведь Наташка. В ответ на все его предостерегающие взгляды, она улыбалась и болтала без умолку. Кажется, всерьёз решила ему зубы заговорить.

- Димка, квартира – супер. Большая такая. А что за той дверью?

- Комната, - проговорил он недовольно. С дивана перебрался в своё любимоё кресло с высокой спинкой.

- А за той?

- Тоже комната.

Девушка остановилась в дверях и приняла соблазнительную позу.

- Зачем тебе столько комнат?

- На будущее.

- А-а. Это хорошо, что ты о будущем думаешь. – Она вернулась в прихожую за пакетами. – Я купила тебе продуктов, и в аптеку зашла. Вот это, - она зашелестела пакетом, - тебе нужно выпить прямо сейчас. Я принесу тебе воды.

Дима глазами её проводил, чувствуя, как изнутри закипает. Наташка, со своей неуёмной энергией, его раздражала. Особенно сейчас, когда самому хотелось лечь и умереть. Но ему принесли таблетки, весёлого голубенького цвета, и стало ясно, что умереть ему всё-таки не дадут. В рот их кинул и водой запил. Поморщился от боли в горле. Глаза закрыл и голову на спинку кресла откинул.

- Наташ, шла бы ты домой.

- И оставить тебя одного страдать?

- Думаешь, с тобой мне будет лучше?

Она промолчала, что-то делала, Дима глаз не открыл, и не видел, что именно, но потом почувствовал, что присела на диван.

Наталья по привычке руки на коленях сложила.

- Дима, ты ведь уехал. Ты всё решил сам.

- Я не хочу об этом говорить.

У неё вырвался недовольный вздох.

- Ладно… Но давай я всё-таки останусь. Разогрею тебе ужин. Буду о тебе заботиться.

- Наташ.

- Ну почему нет? Я сейчас уйду, а ты будешь в одиночестве страдать? – Он молчал, а она разозлилась. – Она тебе даже не звонит!

- Конечно, не звонит. Потому что я не отвечаю.

- Какой-то сумасшедший дом, честное слово. – Наталья поднялась. – Я перестала тебя понимать. С чего вдруг… она?

Гранович неожиданно усмехнулся и плечами пожал. А Наташа кресло его обошла и на спинку облокотилась, нависнув над Дмитрием, посмотрела в его лицо.

- Капризы состоятельного мужчины. Что ж, иногда это на самом деле бывает серьёзно. А меня ты зачем привёз?

- Я тебя привёз? – он всерьёз удивился. – Ты же хотела в Москву. Ты сколько месяцев мне об этом твердила, ты столько работала ради этого перевода. А теперь хочешь меня убедить, что я тебя позвал? – Глаза Дима открыл. – У меня температура, но я пока не в бреду. И всё помню.

- Ну и дурак, - спокойно заявила она.

- И это мне уже объяснили.

- Дурак, дурак, - подтвердила она свои же слова. – Разве вы с ней пара? Все эти дети, кошки, проблемы. Тебе это нужно?

Он сглотнул и снова поморщился от боли.

- Выходит, что да.

Наталья наклонилась к самому его лицу.

- Если бы тебе это было нужно, Димочка, ты бы не уехал. – Отошла, взяла с журнального столика свою сумку. – Ладно, я пойду. К чему привыкнуть никак не могу, так это к пробкам… Но ты, если что, не стесняйся, звони. – Она многообещающе улыбнулась. – Я приеду. И лекарство пей! – напомнила она громко уже из прихожей. А потом хлопнула, закрываясь, входная дверь, и стало очень тихо. В первые две минуты Дмитрий этой тишиной наслаждался, а потом вернулась тоска в обнимку с головой болью. Она колотилась в висках, и даже думать было невыносимо. А ещё горло драло, глаза щипало и во рту сохло. Гранович вздохнул, а вышло с хрипом и совершенно несчастно.

А Наташка, кажется, замуж за него собралась! С таким явным интересом квартиру его осматривала, всё-то её интересовало, планы, наверное, строит уже. Конечно, он сейчас не только несчастный, но и больной, самый момент к рукам его прибрать. Сварить куриный супчик, поднести стакан воды и таблетку. И можно всерьёз рассчитывать на благодарность. А он благодарен? Или он настолько не чуткий, настолько холодный и эгоистичный…

Вот так начнёшь задумываться о себе, и всю веру в будущее потеряешь, честное слово.

Дошёл до спальни, разделся, но несколько секунд тянул, прежде чем в постель лечь. Она казалась чужой и холодной, и, не смотря на температуру, в неё совсем не влекло. Перед глазами была совсем другая постель, со стёганным вручную одеялом и с наволочками с цветами на подушках, вышитыми гладью. А подушек – несчётное количество, и хочется лечь и утонуть во всём этом. А вот в эту постель, застеленную руками домработницы, ложиться совсем не хочется.

…По его одеялу кто-то крался. Дима глаз не открывал, но чувствовал мягкую поступь, явно кошачью. Чутко прислушивался, даже уже приготовился схватить наглеца за тугой тёплый бок, пальцами пошевелил. Потом какой-то звон и громкий крик Антона: