Линия огня - Орехов (Мельник) Василий - Страница 27

Рискуя снова опрокинуть внедорожник, я последовал совету Патогеныча и опасно вывернул руль влево. Джип натужно полз вверх, и я инстинктивно подался всем телом вперед, помогая ему преодолевать эти невероятно сложные сантиметры по скользкому склону. Очередной автоматной очередью нам снесло зеркало заднего вида, уже расколотое пулей темных. Хорошо, что из такой позиции, от блокпоста с дальнего края канавы, солдаты не могли попасть в колеса, иначе игра быстро была бы окончена. Шины армейского джипа, правда, прикрывались специальными решетками, но я совершенно не был уверен в эффективности этих решеток против пули ноль сорок пять.

Наш джип медленно полз вверх по новой трассе и уже поднялся чуть выше прежней отметки – мне были хорошо видны черные полосы справа, протертые нашими шинами в мокрой траве в прошлые разы. Теперь эти следы были сплошь испещрены отверстиями пулевых попаданий.

– Чуть отпусти и снова по газам! – распорядился Патогеныч. – Только не выскакивай на траву – видишь, проскальзывает!

Так я и сделал. Джип, словно обретший второе дыхание, подпрыгнул до самого края канавы. Передние колеса бешено вращались на краю, не в силах зацепиться за размытый дождями грунт, машина висела на склоне, судорожно содрогаясь и раскачиваясь вперед и назад. Это было первостатейное западло, я едва не застонал от отчаяния. Вот он, край канавы. Протяни руку и ухватись.

Хрена.

Надо было еще отпустить и снова с разбегу штурмовать непокорный склон. Однако я отчетливо чувствовал, что эта попытка – последняя. Двигатель работал с таким надрывом, что было ясно: если продолжать насиловать его дальше, следующего рывка он уже не переживет. Поэтому, стиснув зубы, я упорно давил на газ, словно пытаясь пробить педалью днище, словно машина была в чем-то виновата. Головой я уже понял, что игра проиграна, что все было зря и Динку не спасти. Но я никак не мог поверить в это. Напряжение было так велико, что перед моим помертвевшим взором вспыхнула огненная полоса. Если бы руки у меня не были заняты рулем, я бы, наверное, начал в бессильной ярости крушить кулаками пуленепробиваемые боковые стекла.

– Отпусти немного! – заорал Патогеныч. – Посадишь мотор к чертям!..

Мне было уже все равно. Какая теперь разница, посажу я мотор или нет? Намертво вцепившись побелевшими пальцами в руль, я толкал джип вперед, я волок его за шкирку, я умолял его подняться еще чуть-чуть…

Мне казалось, что прошла вечность, хотя все уложилось в два удара сердца. Машина неохотно дернулась вверх, качнулась вниз, опять поползла вверх… А потом кто-то словно подтолкнул ее снизу. Может быть, это были моя материализовавшаяся ярость и жгучее стремление, чтобы чудо непременно произошло. А может быть, джип наконец дотянулся колесами до полосы гравия на краю канавы и впился в нее протекторами. Как бы то ни было, мы резво вынырнули из ямы, и я едва успел бросить руль вправо, в сторону трассы, чтобы не вписаться в фонарный столб.

Теперь мы оказались как на ладони и стрелять по нам было одно удовольствие. Однако между нами и БТРом осталось здание КПП: броневик занимал позицию с той стороны, развернутый в направлении Чернобыля-4, чтобы останавливать машины, без разрешения движущиеся в сторону Зоны, поэтому для того, чтобы перехватить нас теперь, ему необходимо было преодолеть лабиринт из бетонных блоков. Для тяжелой военной техники эта задача оказалась посложнее, чем для джипа. Судя по реву двигателя, бронетранспортер до сих пор маневрировал среди полосы препятствий. Никто, включая и меня самого, даже не предполагал, что мы так оперативно выберемся из канавы.

Что касается солдат, то с их линии огня мы тоже благополучно ушли. Прекратив стрельбу, они бегом бросились огибать КПП, но, когда снова поймали наш джип в прицелы автоматических винтовок, мы уже удалились метров на сто, и о стрельбе в упор речь уже не шла. Мы все же поймали еще несколько пуль в задний бампер и стойку крыши, прежде чем огонь натовцев окончательно стих из-за слишком большого расстояния.

– Уши бы тебе надрать, – проворчал Патогеныч, когда блокпост миротворческих сил скрылся за поворотом.

– Рискни здоровьем, – отпарировал я.

Выбравшись на свободное пространство, бронетранспортер все-таки обстрелял нас из пулеметов – однако мы к тому времени были совсем далеко, и ни одна пуля в джип так и не попала. Черный Сталкер сегодня явно был в хорошем расположении духа.

Глава 8

Темные

С огромным трудом вырвавшись за пределы Чернобыля-4, мы припустили по трассе. Конечно, голливудских гонок на такой технике не устроишь, она дизельная, однако километров сто наша машинка выжимала. Совсем неплохо для разбитых местных дорог, не ремонтировавшихся с момента возникновения городка, хотя мотало и швыряло нас так, что пару раз мы едва не улетели в кювет. Погони за нами пока не было, но я не обманывал себя: сообщение о прорыве заслона наверняка уже ушло в гарнизон. Теперь кто быстрее.

Из-за нашей досадной задержки на блокпосту похитителям удалось оторваться и скрыться из виду. Только деваться им все равно было некуда. Если они движутся в сторону Зоны, дорога у них пока все равно одна. А они, разумеется, движутся в сторону Зоны, потому что время стремительно тикает. Чтобы не разложиться заживо в кашу, как тот контролер, темным нужно как можно скорее оказаться за Периметром.

– Вон они! – внезапно заорал Храп, тыча пальцем в боковое окошко.

– Вижу, вижу… – сосредоточенно проговорил я, не отрываясь от дороги.

Темные ушли с трассы по разбитому проселку и теперь маячили на пределе видимости. На месте военных я бы давно перекрыл и этот проселок тоже – это кратчайший путь от городка к Периметру, и наверняка им пользуется добрая половина сталкеров, пробирающихся в Зону через Чернобыль-4. Впрочем, военным виднее. Может быть, не хватает людей и ресурсов, особенно сейчас, когда после Большого Прорыва им приходится срочно латать множество дыр в первых двух линиях обороны. Натовцы вообще больше полагаются на патрулирование с воздуха, чем на заслоны и блокпосты. И хорошо: нам это всегда было на руку.

Местность вокруг проселка была как следует перепахана тяжелыми танками еще во времена Второго взрыва на ЧАЭС, а потом капитально замусорена железобетонными балками и проржавевшими металлическими конструкциями, поэтому рвануть напрямик у меня не вышло. А пока я делал крюк и выбирался на проселок, машина темных уже скрылась в разросшейся за прошедшие годы в дремучую чащу лесопосадке.

На проселке мне пришлось еще сбросить скорость – наши сельские дороги способны убить даже модернизированный армейский джип. Но теперь я уже примерно представлял, куда двинутся похитители. Тут было не так много удобных мест для прорыва Периметра. И я искренне надеялся, что они в спешке оставят достаточно следов, чтобы их можно было отыскать.

Так и вышло.

Сначала-то я сгоряча проскочил к Роднику, но пару минут спустя мы выбрались на открытое место, и на ближайшем полукилометре я не обнаружил никаких признаков машины темных. А дальше за холмами, возле полуразрушенного железнодорожного моста, стоял блокпост, перекрывавший шоссе, которое когда-то вело в Припять. Вряд ли темные стали бы прорывать Периметр так близко от военного заслона. Впрочем, теперь я совсем не удивился бы, даже если военные сталкеры пропустили бы их через блокпост, выстроившись по обе стороны от дороги и взяв под козырек. И все же вероятность этого была серьезно меньше единицы, поэтому я рискнул развернуться и поехать в обратном направлении.

И я угадал: вскоре прямо посреди бывшего колхозного поля обнаружились две едва заметные полосы примятой сорной травы, ведущие в сторону Зоны. Сталкеры обычно преодолевают последнюю пару километров до колючей проволоки пешком, чтобы не демаскировать то место, где они прорывают Периметр. С вертолета автомобильные колеи очень хорошо видны. Однако сейчас темные слишком спешили, да и терять им все равно было нечего: вряд ли в ближайшие лет пять они собирались еще раз покинуть пределы Зоны. По крайней мере, на моей памяти такое было впервые, и это здорово меня нервировало. Всякое событие, происходящее в Зоне впервые, таит в себе нешуточную опасность.